Краткая история Франции - [19]

Утром следующего дня в лагере Ричарда за городскими стенами появился Филипп II Август. Его сопровождали кузен Гуго, герцог Бургундии, граф Пуатье и другие командиры французской армии вместе с высокопоставленной сицилианской делегацией, включающей архиепископов Монреаля, Реджо и самой Мессины. Стороны уже почти договорились, когда неожиданно послышался шум с улицы. Толпа собравшихся у здания мессинцев громко проклинала англичан и их короля. Ричард схватил меч и выбежал из зала; призвав людей к оружию, он отдал приказ немедленно атаковать. На этот раз врасплох были захвачены мессинцы. Англичане ворвались в город, разрушая все на своем пути. За часы («быстрее, чем произносится заутреня», как написал хронист) подожгли всю Мессину.

Все золото, серебро и каждая ценная вещь, которую нашли, стали добычей победителей. Они подожгли вражеские галеры и спалили их дотла, чтобы меньше горожан могли спастись и восстановить силы для сопротивления. Победители к тому же захватили самых знатных женщин. И надо же! Когда дело было сделано, французы вдруг узрели, что над городскими стенами развеваются вымпелы и знамена короля Ричарда; король Франции был настолько оскорблен, что почувствовал к Ричарду ненависть, которая не утихала всю его жизнь.

Жоффрей де Винсоф продолжает рассказ, описывая, как Филипп настаивал, и Ричард в конце концов согласился, что рядом с английскими знаменами должны висеть и французские. Как восприняли мессинцы этот новый удар по своей гордости, он не упоминает. С кем, следовало им спросить себя, должен был воевать король Англии? Он что, намеревался навсегда остаться на Сицилии? Странный способ вести Крестовый поход.

Для Филиппа II Августа инцидент со знаменами, похоже, стал подтверждением его самых худших подозрений. В течение двух недель после прибытия в качестве почетного гостя Ричард получил полный контроль над двумя городами острова, а король Танкред, хотя и находился не так далеко в Катании, не сделал ни малейшей попытки помешать ему. Поэтому теперь Филипп отправил в Катанию герцога Бургундии, поручив ему предупредить Танкреда об опасности ситуации и предложить помощь французской армии, если Ричард будет развивать свои притязания. Танкред, однако, не нуждался в предупреждениях. Он хорошо осознавал угрозу пребывания Мессины в руках Ричарда, но в мозгу Танкреда зрела новая идея. Законным наследником трона Сицилии была Констанция, дочь короля Рожера II, родившаяся уже после смерти отца. Вильгельм II выдал ее замуж (необъяснимое и непростительное решение) за Генриха Гогенштауфена, сына Фридриха Барбароссы. Фридрих к этому моменту уже умер (отправившись в Крестовый поход, утонул в реке на территории Малой Азии), и Генрих, теперь император Генрих IV, готовился выступить на Сицилию, чтобы заявить претензии на корону от имени своей жены. Если Танкред решит сопротивляться, а он имел твердое намерение это делать, ему потребуются союзники. На эту роль англичане подходили гораздо больше, чем французы. Пусть грубые и неотесанные (а их король, несмотря на всю свою славу, был хуже любого из солдат), они, по крайней мере, не любили Гогенштауфенов. Филипп II Август, напротив, был в прекрасных отношениях с Барбароссой. Если немцы появятся сейчас, когда крестоносцы еще на Сицилии, симпатии французов будут, мягко выражаясь, неоднозначными. Поэтому Танкред отослал к Филиппу герцога Бургундии с подобающе щедрыми подарками, но не более того, и направил своего посланника в Мессину переговорить лично с Ричардом.

На этот раз финансовые стимулы превышали те, от которых король Англии мог отказаться. Танкред предложил Ричарду и Иоанне 20 000 унций золота и согласие на обручение одной из его дочерей с наследником Ричарда, племянником, герцогом Бретани Артуром. В ответ Ричард обещал оказывать королю Сицилии полную военную поддержку, пока его войска находятся на Сицилии, и возвратить законным владельцам все имущество, захваченное во время беспорядков в предыдущем месяце. 11 ноября в Мессине с соответствующими формальностями был подписан окончательный договор.

Легко можно представить реакцию Филиппа II Августа на это неожиданное сближение между двумя монархами. Однако он, как обычно, не проявил своего негодования. Внешне отношения с Ричардом оставались теплыми. Им требовалось многое обсудить, прежде чем снова отправляться в путь. Нужно было выработать правила поведения и для солдат, и для паломников; разрешить бесчисленные проблемы снабжения и заблаговременно договориться о распределении завоеванных территорий и трофеев. По всем вопросам Ричард проявил удивительную покладистость; лишь один пункт, не имеющий отношения к Крестовому походу, он отверг. Дело касалось сестры Филиппа Адель, которую больше двадцати лет назад отправили в Англию в качестве невесты одного из сыновей Генриха II. Ее предложили Ричарду, которому, вполне предсказуемо, было нечего с ней делать; но вместо того, чтобы возвратить девушку во Францию, Генрих оставил ее вместе с солидным приданым при своем дворе. Позже она стала его любовницей и, почти наверняка, матерью его ребенка. Теперь Генрих уже умер, а Адель в свои тридцать лет по-прежнему жила в Англии и была как никогда далека от замужества.