Краткая история быта и частной жизни - [164]

Постепенно эти страхи распространились на все части тела, которые женщины «упаковывали» в тугую одежду. Даже тесные туфли предположительно вызывали «опасное покалывание», если не «полномасштабный спазм». Некто Орсон Фаулер написал книгу под названием «Тугая шнуровка и ее влияние на физиологию и френологию, или Вред, причиняемый разуму и телу путем сдавливания органов, отвечающих за плотские наслаждения; наблюдаемые при этом замедление и ослабление жизненно важных функций»; автор утверждал, что неестественное кровообращение вызывает прилив крови к мозгу женщины, что может привести к необратимым изменениям психики.

Единственная функция организма, которая действительно страдала из-за ношения тугих корсетов, это репродуктивная. Многие женщины носили корсеты, будучи уже на последних месяцах беременности, и даже шнуровали их потуже, чтобы как можно дольше скрывать свое интересное положение: ни одна из них не хотела явно признавать, что участвовала в действе, вызывающем непристойные «сладострастные спазмы».

В викторианскую эпоху дамам запрещалось даже задувать свечи в смешанной компании, чтобы мужчины не видели, как они вытягивают губы. Они не могли сказать, что идут «в постель», ибо эта фраза вызывала возбуждающие образы; в данном случае им следовало говорить, что они отправляются «отдыхать». Обсуждая одежду, также прибегали к эвфемизмам. Брюки стали называться «нижняя часть облачения» или просто inexpressibles («невыразимые»), а нижнее белье — linen («полотно»). Между собой женщины могли шушукаться о нижних юбках и чулках, но остальные предметы одежды, надеваемые на голое тело, были абсолютно запрещено упоминать в разговоре с кем бы то ни было.

Впрочем, на самом деле общество было далеко не таким ханжеским, каким хотело казаться. В середине века появились химические красители, зачастую весьма насыщенные и яркие; первыми предметами одежды, на которых применялись такие красители, стало нижнее белье. Встал логичный, но скандальный вопрос: для чьих глаз предназначаются столь пестрые вещи?

Такой же популярной и не менее скандальной стала вышивка на нижнем белье. В тот же год, когда английских школьниц похвалили за то, что они неделями ходят в убийственно тугих корсетах, Englishwoman's Domestic Magazine сетовал на то, что «вышивка на нижнем белье, ставшая модной в последнее время, греховна по своей сути; молоденькая барышня тратит целый месяц на то, чтобы украсить свое белье, однако ее старания все равно не увидит никто, кроме прачки».

В те времена женщины не носили бюстгальтеры. Корсеты приподнимали и поддерживали грудь снизу, но лифчики на бретелях (как мне говорили) гораздо удобней. Первым, кто это понял, был Лумен Чапмэн из Кэмдена, Нью-Джерси, который в 1863 году получил патент на «подушечки для груди». За период с 1863 по 1969 год в Соединенных Штатах было выдано 1230 патентов на бюстгальтеры. В 1904 году компания Чарльза Р. Дебевуа впервые употребила слово brassiere (бюстгальтер, лифчик), произошедшее от французского слова, означающего «плечо».

Хочу развенчать один маленький, но стойкий миф. Иногда пишут, что лифчик изобрел некий Отто Тицлинг. На самом же деле, если этот человек и вправду существовал, то он не имел никакого отношения к изобретению женского белья.

На этой слегка обескураживающей ноте предлагаю перейти в детскую.

Глава 18 Детская

I

В начале 1960-х французский историк Филипп Арьес сделал в своей чрезвычайно знаменитой книге «Ребенок и семейная жизнь при старом порядке» поразительное заявление. Он написал, что до XVI века (как минимум) такого понятия, как детство, не существовало. Разумеется, сами дети существовали, однако их жизнь ничем не отличалась от жизни взрослых. Арьес с уверенностью утверждал, что идея детства появилась только в викторианскую эпоху.

Утверждения Арьеса основывались лишь на умозаключениях, большая часть которых сейчас подвергается сомнению, но его взгляды вызвали глубокий отклик в общественном сознании. Вскоре и другие историки заявили, что в прошлые века детьми пренебрегали и не слишком их любили.

«В традиционном обществе матери равнодушно относились к детям, которым еще не исполнилось двух лет», — писал Эдвард Шортер в своей книге «Создание современной семьи» (1976). Причиной этого, по мнению автора, была высокая детская смертность. «Вы не можете позволить себе привязываться к ребенку, который, возможно, скоро умрет», — объясняет Шортер.

Это мнение целиком и полностью разделяла Барбара Такман, которая спустя два года написала в своем бестселлере «Далекое зеркало»: «Из всех характеристик, отличающих Средневековье от современности, самая поразительная — это относительное отсутствие интереса к детям». Инвестировать любовь в ребенка было слишком рискованно. Такман назвала это «неблагодарным занятием». Якобы проявления такой любви повсеместно считались бесполезной тратой энергии, и взрослые относились к своим младенцам безо всяких эмоций, как к «продукту»: «Ребенок рождался и умирал, а его место занимал другой».

Арьес объяснял это так: «Долгое время семьи стремились завести побольше детей, чтобы выжило хотя бы несколько». Подобное мнение разделяли практически все историки детства; прошло целых двадцать лет, прежде чем появились первые сомнения: кое-кто понял, что неправильно рассматривает человеческую природу, не говоря уже о пренебрежении известными историческими фактами.