Краткая история аргентинцев - [36]

С другой стороны, промышленные рабочие Англии, Германии и Франции жили гораздо лучше, чем их отцы и деды, и требовали ряда продуктов, которые затем начала поставлять наша страна, а также другие страны американского континента. В международных отношениях царил мир, крупнейшие державы обладали капиталами для инвестирования в другие страны, а научно-технический прогресс оказывал прямое влияние на уровень жизни европейцев.

Политические механизмы в Аргентине

В период с 1860 по 1880 г. в Аргентине сменили друг друга три президента, можно сказать, три президента-основателя, которые придали прочность республиканской системе (если не по содержанию, то, по крайней мере, по форме). Это Бартоломе Митре (1862— 1868, хотя Митре фактически правил страной с 1860 г., после битвы при Павон), Доминго Сармьенто (1868— 1874) и Николас Авельянеда (1874-1880).

Сами даты их правления говорят о том, что существовала конституционная преемственность, то есть осталась в прошлом эпоха каудильизма, длительных диктатур и правительств, свергнутых революциями или восстаниями. Указанные даты совпадают с шестилетними сроками, которые конституция предусматривала для каждого президента, и, хотя избирательные процессы шли с нарушениями, тот факт, что каждый из президентов смог отбыть весь конституционный срок, уже был большим прогрессом, закрепившим силу конституции и определенное уважение к закону.

Этот прогресс не был внезапным изменением, а означал утверждение предшествующих тенденций. Было необходимо избавиться от произвола правителей, узурпировавших власть над обществом, от каудильос, господствовавших в провинциях, и установить власть президента на сроки, указанные в конституции.

Какие политические механизмы существовали в эти годы, каким образом избирались руководители и как проявляло себя общественное мнение? В целом можно сказать, что после битвы при Павон Митре стал хозяином положения и выстроил в провинциях и Буэнос-Айресе структуру власти, позволившую ему стать законным президентом в 1862 г. Он опирался на партию, называвшую себя либеральной и разделявшую либеральную идеологию, которая начала распространяться почти во всем цивилизованном мире.

Либерализм был влиятельным течением в Буэнос-Айресе (так как там существовали укоренившиеся общественные учреждения, свобода печати, парламентаризм, свобода торговли и занятий), но не в остальных провинциях. Тем не менее Либеральная партия столкнулась с большими проблемами, унаследованными от прошлого, например с проблемой выбора столицы страны (с этой же проблемой столкнулся Уркиса в 1853 г.), то есть с отказом портеньос отдать свой город и превратить его в столицу не только провинции Буэнос-Айрес, но и всей страны.

Мы отмечали, что для решения этой проблемы прибегли к юридической уловке — провинция Буэнос-Айрес превратилась в гостеприимного хозяина — амфитриона национального правительства и пригласила его расположиться в городе на неопределенный срок. По условиям этого соглашения, Буэнос-Айрес был временной столицей. В месте под названием Вьехо-Фуэрте, там, где сейчас находится Розовый дом[40], расположилась администрация национального правительства, в то время как провинция Буэнос-Айрес сохранила юрисдикцию над городом. Законодательные собрания, как общенациональное, так и провинциальное, заседали в здании, в котором в наши дни находится Национальная академия истории; именно там располагался зал заседаний бывшего законодательного собрания Буэнос-Айреса и бывшего Конгресса.

Из-за этого соглашения произошел раскол в Либеральной партии: ярые сторонники Буэнос-Айреса во главе с Адольфо Альсиной выдвинули лозунг автономизма и стали называться Автономистской партией; на противоположном фланге оказались либералы — сторонники Митре. Также существовала Федералистская партия, ранее поддерживавшая Уркису. В основном она состояла из тех, кто входил в политическую элиту и в течение многих лет выступал на стороне Росаса; они все еще сохраняли влияние во внутренних провинциях, но не в Буэнос-Айресе.

Это не были политические партии в современном значении данного слова. Они не обладали организационной структурой и механизмами постоянной вербовки сторонников. Федералисты во главе с Уркисой, митристы (сторонники Митре) и автономисты были всего лишь политическими течениями, к которым примыкали отдельные политические лидеры; в рамках этих течений они заключали договоры, разрывали их и боролись друг с другом.

Накануне выборов появлялись любопытные организации, называвшие себя «клубами»; во многом они стали предшественниками комитетов. Клуб «Свобода» или клуб «Буэнос-Айрес» обращался к населению с призывом собраться в том или ином месте, в закрытом или открытом помещении, например на площади, в театре. Руководящая комиссия вела заседание, во время которого голосовали за кандидатов или принимали декларации, манифесты либо еще что-нибудь. Затем клуб прекращал свою деятельность до следующего заседания. Это была очень примитивная демократия или, если хотите, демократия в стиле древних Афин; ей были свойственны всякого рода пороки.