Красный замок - [99]

Я ожидала, что вслед за моим замечанием последует фейерверк отрицаний столь эгоистичных мотивов Ротшильдов, однако Ирен просто кивнула:

– Всегда существует подобная опасность, когда работаешь на людей, имеющих власть, Пинк. Разве не так, Квентин?

– Хитрость заключается в том, чтобы способствовать хорошему делу и не участвовать в продвижении плохого, – пожал плечами Стенхоуп. – Я ничего не принимаю на веру и даже допускаю, что Годфри был изолирован от мира самими Ротшильдами, особенно в том случае, если его расследования пражских убийств вели в нежелательном для них направлении.

– Возможно также, – добавила Ирен, – что беспорядки в Париже были организованы с целью отвлечь внимание от происходящего в Уайтчепеле. И тогда кое-кому очень не понравится, что чиновники столь успешно скрывают их от публики и прессы.

– В этом случае, кстати, – встряла я, – присутствие представителя прессы окажется весьма к месту.

И снова Ирен удивила меня, кивнув в знак согласия:

– Столь сенсационное заявление лучше всего обнародовать в стране, которая не участвует в действии напрямую.

Не стану врать: сердце у меня забилось, когда я представила грядущие перспективы. Мне и раньше было ясно, что Ирен взяла меня с собой, чтобы контролировать мои действия и, вероятно, чтобы отчасти заменить Нелл, и такой расклад меня возмущал. Однако теперь я осознала, насколько полезной наставница может оказаться для меня, если поможет отправить репортаж в мою газету о грязных парижских делишках. И я тоже ей пригожусь, чтобы повлиять на могущественных работодателей, скрывающих истину ради собственной безопасности.

Мое изначальное восхищение примадонной, подпорченное недавней неразберихой, с триумфом вернулось обратно. Как и я сама, Ирен в конечном счете служила на благо общества. Впрочем, не помешает помнить и о собственных интересах, чтобы как следует послужить обществу в подходящий момент…

– Так или иначе, – продолжил Квентин, – я не могу предложить столь строгую схему, как те, что ты… и Нелл выстроили для английской и французской столиц. – Он махнул рукой в перчатке над картой Праги. – Как Лондон, Париж и большинство крупных городов мира, Прага разделена пополам рекой. Однако, в отличие от более крупных мегаполисов, Прага не столь однородна. На левом берегу Влтавы расположены сравнительно небольшие Мала Страна и Пражский Град, в то время как в восточной и южной частях города районы более протяженные.

Мы смотрели на указанные участки и с умным видом кивали, соглашаясь с очевидными фактами.

– Убийства в Уайтчепеле, – объясняла Ирен, – ограничены небольшой территорией печально известного, но довольно маленького участка в пределах не менее печально известного лондонского Ист-Энда. В Париже убийца держался правого берега, но зато охватил весь город на этой стороне.

– Здесь он также не пересекает реку, – сказал Квентин, – только тут у нас не Сена, а Влтава. И места преступлений до сих пор были ограничены многолюдным районом в излучине реки, к северо-востоку от Йозефова квартала в Старом городе до ратуши и к юго-востоку от Старо-Новой синагоги до Национального музея. Улицы древние, узкие и грязные, и очень просто исчезнуть в них… и из них.

– Как в Уайтчепеле, – добавила я.

– Было ли какое-либо из тел перемещено с места убийства, после чего его нашли на другой улице? – спросила Ирен.

– Никто не интересовался этим, – сказал Квентин. – Конечно, трупы обнаружили сразу же: их оставили прямо на улице, как и в Лондоне. А почему ты спрашиваешь? В Париже было по-другому?

– Некоторые тела перевезли в парижский морг для опознания. Хотя уайтчепелские жертвы тоже вскоре нашли свой путь в городские покойницкие, морг Парижа является не только официальным хранилищем мертвых тел, но и достопримечательностью. Если в Париже кого-то убивают, труп обязательно предъявят общественности, хоть и анонимно. И пока одно тело пытались уберечь от подобной анонимной демонстрации, в известный парижский музей восковых фигур сознательно принесли другой труп, заменив им муляж в экспозиции.

– Смело! – заметил Квентин почти с восхищением. – Но знаешь, в Уайтчепеле жертвы тоже не избежали всеобщего обозрения, пусть и не в столь очевидной форме. Гражданские убийства – не моя сфера компетенции, но ведь жертвы были обнаружены чуть ли не сразу после убийств, на открытых местах, где о них могли споткнуться самые обычные жители Уайтчепела, чья работа начинается в предрассветные часы или далеко за полночь, верно?

– Именно, – вставила я, желая присоединиться к дискуссии. – Все решили, что женщины брошены там, где были убиты, но их вполне могли притащить из-за угла к более людному месту. На некоторых участках полицейский патруль проходит каждые несколько минут или хотя бы раз в полчаса.

Снова вступил Брэм Стокер, так как наши размышления наконец-то коснулись его области знаний:

– Вы хотите сказать, что Потрошитель тщательно выстраивает сцену, будь то на Ханбери-стрит или у подножия Эйфелевой башни в Париже? Но чтобы тело появилось при свете рампы в самом начале акта, потребуется не только режиссер.

Наступило молчание. Никто не думал о Потрошителе как о режиссере.