Красный Яр. Это моя земля - [69]
— Урса!
Я рывком одернула сморщенную собаку, развернулась и бросилась к воде. Паша затаскивал на борт трап. Мы побежали быстрее. Я замахала руками:
— Паша!
За нами, хаотично танцуя, ускорились патрульные.
Мы добежали до трапа, вода по колено, а дальше — холод, глубь, чернь, чертов Енисей, вода градусов десять! В два прыжка Урса — на борту. Я карабкаюсь на четвереньках. Паша протянул руку и крепко, уверенно взял мою. Я рывком очутилась на палубе.
В этот момент один патрульный толкнул на трап второго. Тот зашипел, упал грудью на доски, начал карабкаться. Вода вокруг него вздыбилась, словно в жерле вулкана, всхрапнула и взорвалась. Грязные клочья разметало по поверхности. Невыносимо, остро, прогоркло завоняло карбидом.
Паша рванулся навстречу, схватил трап и перевернул. Человек на другом конце трапа зашелся звериным утробным воем, вскинул к небу серые руки и ушел под воду.
Паша метнулся в машинное. Взревел дизель, буксир задрожал, и разводы на воде закрыли границу между мирами.
Ленский
Она сидела, прислонившись спиной к люку, слабыми руками обнимая собаку. Я, стоя на коленях, вытирал ей лицо мокрым полотенцем. Мне было хорошо. Я вдруг очнулся, взбодрился и обрел смысл существования.
— А потом Урса нашла мотоциклиста… — рассказывала она, но я не слушал.
С восторгом смотрел на ее потрескавшиеся губы, ободранный нос, пыль в волосах, снаружи и изнутри ощущая тепло, медь. Медь в веснушках. Медь в волосах. Голос в моей голове твердил: «Женя, это все, все! Все закончилось, Женя, теперь можно, уже можно! Больше не надо держать лицо. Больше не надо. Все закончилось».
— Хватит, больно уже, до костей дотрешь, — она вдруг цепко перехватила мое запястье своей тонкой рукой. Я замер, ощущая, как знакомо в меня впиваются длинные пальцы. Я ощутил жадность к женщине, захотел ее укусить. Она решительно отодвинула мою руку с полотенцем. — Хватит!
Даже если она сейчас сойдет с борта, даже если я больше никогда до нее не дотронусь. Двадцать лет… Я живой.
Живой.
Кай
— Герда, займись обедом. Через тридцать минут всем быть за столом, — похоже, Ленский в этой заварушке потерял остатки страха. — Юнга, курс на вон тот остров!
— Есть!
Как только причалили к острову, рында позвала на камбуз. Обед получился праздничным. Продукты те же. Посуда та же. Но почему же все так вкусно?
Хлеб нарезан тонко, а не навален ломтями, масло в масленке, а не глыбой в тарелке, лепестки колбасы выложены орнаментом, а не нарублены секирой, чай в заварнике, накрыт полотенцем. В середине стола — овощной натюрморт. Альпийская горка из огурцов, помидоров, перцев и трав. С капельками как росинками. В кастрюле — уха из консервированного лосося, в ней картошка почищенная, без глазков и порезанная аккуратными кубиками. Укроп и лаврушка благоухают. На второе — рожки с тушенкой. Не переваренные, не слипшиеся, без воды на дне. Вот как это у нее получилось все за полчаса, а?
Прикасаться к великолепию жалко, уж больно красиво. Не прикасаться невозможно, уж больно аппетитно. Пример подает псина под столом. Зажав лапами, блаженно мусолит вяленый шмат «собачьей радости».
Закуски и первое поглощаем в молчании, восхищенно переглядываясь и благодарно посматривая на внезапно народившегося в экипаже кока.
И мне бы пить, и есть, и наслаждаться. Но я не могу — меня раздражает Ленский. Как он смотрит на Герду, его плющит. Он похож на влюбленных пацанов с нашего курса, лицо придурка. Но он мой Кэп! Неувязочка вышла.
И я грызу и грызу гренки, одну за другой.
Адмирал
Каждое утро я смотрел на кристаллы в своих глазах и в глазах бойцов. Кристаллы растут, я не чувствую боли. Зрение по-прежнему острое и черно-белое. В нашей лаборатории на острове… А вы думали, это естественный остров? Не смешите. Мы брали пробы у мертвых и живых. Кристаллы карбида разрастались на неведомой белой субстанции, на биополимере, который вел себя как… Химики ломали головы и глушили спирт.
И в этой истории все бы сложилось ровно, если бы не моя Мора и ярко-огненный сын. Их глаза по-прежнему оставались чисты — они видели мир цветным. Нам нужны были подопытные, много людей. Нам разрешили засекретить испытания и задействовать людей без согласия. Мы искали рыжих повсюду. Мы взрывали поезда и топили корабли. Потому что инфекция (или что это) распространялась быстрее, чем мы успевали ограничивать и предупреждать.
Я назвал операцию «Морошка» в честь любимой. И хотя больше не видел рыжих волос, каждую ночь, обнимая жену в темноте, я вспоминал их цвет.
— Ты назвал операцию в мою честь, чур, я первая сдам кровь!
— Милая, нужно много крови.
— Ты же знаешь, быть донором полезно!
И хохотала, заразительно и звонко. И протягивала под иглу светлокожую, в веснушках, руку. Я становился на колени, прятал лицо, целовал теплую ямочку ладони и пальцы.
— Ты на службе, товарищ адмирал, — и она снова хохотала. С улыбкой смотрела, как игла входит в вену. С улыбкой показывала пальцем свободной руки на движение крови. — Смотри, сколько жизни! Смотри, сколько краски!
Я не видел краски. Я видел мир черно-белым. А потом забыл закрыть зажим, и мир полностью почернел.
Герда
— Они боятся воды, — Ленский окинул нас взглядом. — Намерения их непонятны, поведение — агрессивно. Выяснять, что им надо, нет ни возможности, ни желания.
Я опубликовал 80% этой книги в виде газетных и журнальных статей, начиная с 1995-го года, но низкая информированность любителей собак заставила меня и представителя предприятия ROYAL CANIN на Украине опубликовать материал в виде книги. Мы очень надеемся, что в нашей стране отношение к животным приобретёт гуманные, цивилизованные формы, надеемся также, что эта книга сделает наше общество немного лучше.Многое, касающееся конкретных приёмов работы, в предлагаемых публикациях обсуждалось с замечательным практиком — умелым воспитателем собак, Заповитряным Игорем Станиславовичем.
Сборник посвящён Тысячелетию Суздаля. Семь авторов, каждый из которых творит в своём жанре, живёт в своём ритме, создали двадцать один рассказ: сказка, мистика, фентези, драма, путевые заметки, компанейские байки. Выбери свою историю — прикоснись к Владимиро-Суздальской земле.
Амелия была совсем ребенком, когда отец ушел из семьи. В тот день светило солнце, диваны в гостиной напоминали груду камней, а фигура отца – маяк, равнодушно противостоящий волнам гнева матери. Справиться с этим ударом Амелии помогла лучшая подруга Дженна, с которой девушка познакомилась в книжном. А томик «Орманских хроник» стал для нее настоящей отдушиной. Ту книгу Амелия прочла за один вечер, а история о тайном королевстве завладела ее сердцем. И когда выпал шанс увидеть автора серии, самого Нолана Эндсли, на книжном фестивале, Амелия едва могла поверить в свое счастье! Но все пошло прахом: удача улыбнулась не ей, а подруге.
Взору абсолютно любого читателя предоставляется книга, которая одновременно является Одой Нулевым Годам (сокр. ’00), тонной «хейта» (ненависти) двадцатым годам двадцать первого века, а также метамодернистической исповедью самому себе и просто нужным людям.«Главное, оставайтесь в себе, а смена десятилетий – дело поправимое».
Когда жизнь человека заходит в тупик или исчерпывается буквально во всем, чем он до этого дышал, открывается особое время и пространство отчаяния и невесомости. Кейси Пибоди, одинокая молодая женщина, погрязшая в давних студенческих долгах и любовной путанице, неожиданно утратившая своего самого близкого друга – собственную мать, снимает худо-бедно пригодный для жизни сарай в Бостоне и пытается хоть как-то держаться на плаву – работает официанткой, выгуливает собаку хозяина сарая и пытается разморозить свои чувства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Охота на самцов» — книга о тайной жизни московской элиты. Главная героиня книги — Рита Миронова. Ее родители круты и невероятно богаты. Она живет в пентхаусе и каждый месяц получает на банковский счет завидную сумму. Чего же не хватает молодой, красивой, обеспеченной девушке? Как ни удивительно, любви!
В сборник популярного ангольского прозаика входят повесть «Мы из Макулузу», посвященная национально-освободительной борьбе ангольского народа, и четыре повести, составившие книгу «Старые истории». Поэтичная и прихотливая по форме проза Виейры ставит серьезные и злободневные проблемы сегодняшней Анголы.