Красный Яр. Это моя земля - [32]

Толстый сделал вид, что не заметил, и продолжил внимательно на меня смотреть.

— Мы используем электромагнитные датчики, чтобы измерять проводимость воды. Ты, наверное, знаешь, что у пресной и соленой воды разная проводимость? — спросила я.

Толстый сделал такое лицо, что мне захотелось провалиться под землю.

— Мог просто сказать, что знаешь, — продолжила я. — Прости, мы не в курсе, чему вас там учили. Так вот. Мы делали замеры в разных местах — показатели меняются каждый день. Это значит…

— Что откуда-то поступает соленая вода, — подхватил Толстый.

— Что, в свою очередь, значит, что с водой происходят какие-то изменения, то есть вся акватория под угрозой. Там такой же хрупкий мир, как и здесь, — добавил Сеня.

— Возможно, это первые сигналы о новой Волне. Нам нужно спуститься в разные точки Кема и сделать замеры, — вставила я.

— А почему ваши взрослые этим не занимаются? — озабоченно вздохнул Толстый.

— Мы думали об этом. Есть два варианта. Первый: они знают и ничего не хотят или не могут сделать, поэтому только контролируют информацию, собственно, поэтому и гидрологи все время в отъезде. И второй: они об этом не знают, потому что вряд ли у кого-то есть такое старье для замеров, а рутинных проверок давно не делают. Но я думаю, что они так увлеклись созданием идеальных людей, что забыли, с чего все вообще началось, — добавила я и пожала плечами.

3. Час гнева

«Гнев» положил начало новой жизни. Мы заново открывали для себя мир, учились жить сообща и слушать друг друга. После энергетического коллапса на какое-то время мы лишились возможности дистанционного общения посредством так называемых гаджетов, поэтому разговорная речь постепенно отвоевала давно утраченные позиции.

Восстановить технологию не составило труда, но все же приняли коллективное решение фиксировать информацию в старых добрых книгах. Конечно, это не те книги, о которых вы подумали. Точнее, книги, по сути, те же, но хранятся в специальных водонепроницаемых чехлах, поэтому содержимое всегда остается сухим.

К сожалению, через несколько десятков лет после «гнева» случилось еще несколько больших, но не таких масштабных наводнений. В конце концов, всем надоело придумывать новые названия, так что это явление начали просто называть очередной Волной. Многие тогда считали, что это неземное оружие, которое решили опробовать несколько раз — одного раза было недостаточно, но в итоге сошлись на том, что планета просто продолжила процесс самоочищения: избавлялась от людей с низкой осознанностью.

4. Одиночка

Мы разделились на две команды. Я не хотела идти с Сеней, а Джо — с Толстым, поэтому мы с Толстым пошли вдоль стены на север, а Сеня и Джо — на юг. Конечно, перед отправлением Джо все-таки не удержался и пошутил о предстоявших на севере измерениях.

— И потом ты нежно возьмешь свой электромагнитный прибор и медленно его вставишь в… — хихикал он.

— Еще одно слово — и, клянусь своим родом… тебе хана, — рявкнул Толстый и подошел очень близко к Джо.

Несмотря на то, что Джо выше, видно было, что Толстому не до шуток, и шутник быстро ретировался.

— Два дебила — это сила, — заметил на прощание Толстый. — Смотрите там, осторожнее. Вы хоть и местные, но я за вас переживаю.

Мы отправились в путь. С тех пор как климат на Земле резко изменился, юг Сибири стал пригоден для круглогодичного проживания. Кроны деревьев разрослись, появились бамбук, папоротник с человеческий рост… На общественных огородах мы выращиваем цитрусовые, виноград и бобовые, а в искусственных водоемах разводим хлореллу, которая является основой нашего рациона.

Мы быстро прошли вдоль хозяйств. Толстый глазел на них одновременно с недоверием и восхищением.

— Не переживай, они тебя не укусят, — тихо сказала я. — Водоросли многих спасли от гибели, без них мы жили бы в совершенно другом мире.

— Я беспокоюсь из-за того, что мы найдем, когда придем в точку назначения. Будет очень обидно снова пуститься в путь после стольких лет скитаний. Я бы с радостью уже где-то осел. Мне тут нравится… Ты мне нравишься, — добавил он.

Я почувствовала, как кровь прилила к лицу и сердце забилось чаще.

— Я почти уверен, что концентрация соли там будет выше. Помнишь историю про Волну-одиночку на Аляске в 1958 году? Ни с того ни с сего на побережье обрушилась дура высотой почти пятьсот метров со скоростью сто шестьдесят километров в час? — продолжал Толстый как ни в чем не бывало. Его полностью поглотила эта мысль.

— Конечно же, многие считают, что то, что было на Аляске, стало предвестником Волны, — на автомате ответила я.

Но единственное, что меня в тот момент по-настоящему интересовало, это то, что я ему нравилась.

— Никто не придал этому значения. Землетрясение, одна единственная волна и много противоречащих друг другу свидетельств.

— Да-да, ученые обнаружили в реках высокую концентрацию соли, но они объясняли это тем, что морская волна принесла большое количество соленой воды, поэтому все показатели зашкаливали, — подхватила я.

Мы оба остановились, перевели дыхание.

— А что, если все как раз наоборот? — прошептали мы одновременно.

— Есть же подводные пресные озера прямо под океаном, так почему движение плит не может образовывать разломы, в которые затекает соленая? В природе ничего не случается внезапно. Есть сигналы, которые мы не научились распознавать или решили игнорировать, — протараторил Толстый.