Красный снег - [79]

Катерина тревожно оглянулась. Всюду разгибались спины, поднимались разгоряченные работой лица, показывались головы с потными чубами, лохматые брови, мелькали полушубки, шахтерские брезентовые куртки, чуйки, серые австрийские шинели с коричневыми повязками военнопленных на рукавах, скрипели по утоптанному снегу валенки, чуни, сапоги. Люди задвигались, не понимая, что случилось там, где стояли друг перед другом Вишняков и Кузьма. «Выбьют сейчас из тебя революцию!» — вначале злорадно подумала Катерина. Потом, заметив бледное, перекошенное лицо Петрова, она забеспокоилась, не прибили бы до смерти Архипа, и придвинулась к нему поближе.

— Измена! — закричал Петров.

— Чего орешь? Не глухие! — зло ответила ему Катерина.

— Какая измена?

— Не выспался, спросонок ревет!

— Пускай ответит народу, о чем с Фофой шептался!

— Фофа был на руднике!

— Вишняков с ним водку пил!

— Брешешь, гад, щоб тоби заципыло!

— Калиста-сука Фофу привела! Это точно!

— А он-то чего в разговоры вступил? Своя-то голова есть на плечах!

— Измена революции и народу! — синея от натуги, орал Петров.

Катерина даже не взглянула на него и на тех, кто зашумел вместе с ним. Она искала взглядом тех, которые молчали. Вот татарин Алимов с безбородым темным лицом. Корявый Аверкий, почему-то виновато посматривающий по сторонам. Сухолицый Паргин, запустивший пятерню под шапку. Откуда-то вынырнувший длинношеий Лиликов. И все военнопленные, настороженно, внимательно поглядывающие на крикунов. Может, эти и не против Архипа?

— Сутолов пусть скажет! — вскричал Петров, лихо врываясь в толпу.

— Сам Вишняков может сказать!

— Кто бузу поднял, тот пускай и скажет!

— А Вишняков чего, онемел?

Катерина, толкая подступающих к Архипу шахтеров, упорно пробиралась к нему. Она решила, что не оставит его. Но никак не могла понять, какого черта Вишнякову понадобился Фофа и чего он его принимал втайне от остальных советчиков. «Совсем ему мозги закрутило», — сердито думала Катерина, зная, что шахтеры не прощают и зло расплачиваются за измену.

— Давай, Сутолов, говори! — вдруг услышала она его басовитый, хриплый голос. — Петров велит отвечать. Тебе я разве не сообщал, что капиталисты должны пожаловать в Совет?

Катерина оттолкнула чью-то голову в высокой солдатской шапке и увидела его небритое лицо с твердыми складками на щеках.

— Ты мне сказал, что приедут, — ответил Сутолов, — а зачем приглашал, я не знаю!..

Катерина ахнула — отойти намерен Сутолов от Архипа!

— А тебе я разве не показывал бумажки, о чем должен пойти разговор? — спросил опять Вишняков.

— О чем говорить с врагами нашей власти! — перебил его Кузьма.

— Спроси у Лиликова, что нам делать, чтоб голод нас до весны за глотки не схватил! — сказал Вишняков, заглушая его голос. — Трудно нам жить! Каледин уже издал приказ, чтоб всех бунтовщиков шахтеров поставить к стенке! А нам и отбиваться, и работать надо. Товарищ Артем прислал пакет из Центра, чтоб мы развивали производство и показали капиталистам, как умеет работать советская власть! А ты-то все знаешь, как надо? — обратился он к Сутолову. — Ремни да наганы понавесить — то еще не вся советская власть! Она умна и ловка должна быть в трудный момент революции. Ведь не только с оружием, иначе собираются ее обловчить, а нам надо знать и то и другое!.. Я об шахте вел переговоры, где вагоны под уголь достать, где керосин, где лес, а то и деньги раздобыть!

— Не выдал тебе Фофа из своего кармана? — с издевкой спросил Петров и громко захохотал.

До этого смеха Катерина еще сомневалась, удастся ли Архипу победить в завязавшемся споре. Насмешка Петрова сразу развеяла все сомнения: над нуждой никто не позволит смеяться.

— Чего ржешь? — остановила его Арина. — Тебе-то деньги нужны только на водку, а людям как жить?

Сразу же пропал интерес к спору. Многие отошли в сторону.

Петров еще орал:

— Свои, не чужие пропиваю! А он чего у Фофы просит?

— Замолкни, петух горластый! — оттолкнул его Сутолов. — Ничего еще Вишняков не делал самолично! А меня задевает — это наш спор, не с твоим умом в него лезть!

Катерина приблизилась к Вишнякову:

— Если не набрал капиталов у богачей, приходи, хоть борщом покормлю. Ты ведь и запах его, наверное, забыл.

Вишняков взглянул на нее так, словно никак не мог понять, о чем она говорит, не мог вспомнить, что означает это слово «борщ» и что отвечают в таких случаях. Он безнадежно махнул рукой и направился к Лиликову. Катерина обиженно закусила губу.

23

Фофа и Дитрих ехали молча. Каждый думал о своем. Фофа не понимал, чего добивается от Совета акционер-директор, почему он не заговорил о восстановлении должности управляющего и зачем он учил уму-разуму Вишнякова. Обиженно надув щеки, он меланхолично смотрел на белое безбрежное поле снегов. «Ни от кого я ничего не дождусь, — думал он, — надо бросать зимовку у путевого мастера и ехать на Юг…»

Дитрих не обращал внимания на Фофу. Визит к председателю Казаринского Совета был необходим. Знакомство с Вишняковым могло ему пригодиться. Ему казалось, что встреча их прошла успешно: удалось убедить советчиков, что он не собирается вредить производству, а приезд в район Казаринки объясняется желанием помочь устранить трудности, возникшие у новой советской администрации.