Красный снег - [58]
Теперь он уже ни о чем не думал, ничего не вспоминал. Он тянул, убыстряя шаг и ступая чаще, чтоб уйти от гроба.
Арина отстала, крестясь и всхлипывая. Вскоре перестала видеться сгорбленная, наклоненная вперед фигура. Мгла и снег скрыли и Сутолова и сани с печальным грузом. Они ушли на выгон, за которым в версте, на небольшом пригорке, было кладбище.
Арина тихо побрела домой, прислушиваясь, не начал ли Сутолов долбить мерзлую землю, чтоб похоронить брата.
— «Господи, не покарай искупившего грехи свои муками телесными…»
Все происшедшее смутило ее: не верилось, что так могли умирать люди. Боязно было вспомнить, как живой брат укладывал мертвого на угольные сани без отпевания. Страшно было думать о холодной земле, о мерзлых комьях, смешанных со снегом, которые будет кидать брат на брата.
Вернувшись, она устало посмотрела на Миху, обняла его и тихо заплакала, почувствовав жалость к нему, к себе, ко всем людям, которым судьба повелит увидеть то, что увидела она.
19
Приоткрыв дверь, сотник Коваленко следил за тем, как Сутолов вывозил на санках покойника. Выйти он боялся: неизвестно, как отнесется к нему брат убитого. Чужие люди осудили, а этот и подавно. Была вражда между Сутоловыми, но смерть могла отвести ее прочь — брат явился хоронить брата. Может, он забыл о вражде: своих тяжко отдирать от сердца. Может, потерял рассудок от горя и не остановится перед тем, чтоб отомстить стрелку. Лучше подождать, пока все закончится.
Проскрипели полозья. Шаги удалялись…
Сотник вышел во двор, когда сани с покойником и плетущаяся за ними Арина скрылись из виду. Фонарем осветил конюшню. Пусто. Ничего лишнего не видно. Все же взял метлу и подмел затоптанное место: нельзя, чтобы что-то осталось от покойника, — конь не пойдет в конюшню, хоть засеки его насмерть. Коней пришлось пока поставить в сарае, приспособленном для дров и угля. Другой конюшни — не отыскать. Здесь вообще редки хозяйственные постройки: шахтерня в поле не работает, привыкла жить на то, что дают за упряжку в шахте. Земли вокруг — глазом не охватить. Можно было бы что-то и распахать. Но куда им еще пахать? Выбираются из шахты — на ногах едва стоят. Каторжная работа.
Коваленко понимал, что значит тяжелая работа. Он только не мог понять, как они, богом и судьбой обиженные, обносившиеся до срамоты, крикливые и вздорные, могли замахнуться на то, чтоб работу поделить поровну и шахтное дело перестроить по-своему. Чего может добиться такая голь без хозяина? Скорее всего, их одолевает страсть неимущих: у нас нет — ни у кого не должно быть, земля не наша — пусть будет общая, а значит — ничья, шахта — тоже ничья, все — ничье! Он загорался ненавистью к тем, кто выступал против собственности, и свято верил, что «свои люди», «земляки», «единоверцы», «люди одной крови» способны отстоять собственность от посягательств неспособных иметь и неспособных добывать имущество.
Коваленко вышел во двор, вычистил метлу в снегу от мусора. Вернулся в конюшню, поставил ее на место. При-светил фонарем — не пропало ли чего. Кажется, все цело — уздечки, седла на месте, вилы, грабли…
Он решил запереть конюшню до утра.
Увезли покойника.
Пусть будет как будет…
Мелкие хозяйственные заботы немного отвлекли его от раздумий о случае с Григорием Сутоловым. Командованию он доложит как надо. А шахтерня — черт с ней — пускай судит по-своему…
Возясь с замком, он вдруг услышал шаги и испугался — не вернулись ли с санями?
— Кто идет?
Перед глазами вырос Вишняков:
-Я, председатель Совета…
Коваленко растерялся от неожиданности. С первого дня появления варты в поселке между ними установилось — не ходить друг к другу. Коваленко действовал согласно приказу: «В переговоры с Советом не вступать, местной власти не признавать, но и не выступать против нее с военной силой». Возможность всякой встречи с Вишняковым он отвергал, хотя и знал его хорошо с четырнадцатого года, когда они попали в драгунский имени короля датского Христиана полк, а потом, в феврале 1917 года, вместе служили в Персии в составе экспедиционного корпуса генерала Баратова. Старую фронтовую жизнь вспоминать нечего: она умерла в несогласиях и спорах на солдатских митингах, где Вишняков защищал большевистскую программу, а он, Коваленко, примкнул к полковнику Чирве, требовавшему «свободы Украины без кадетов, большевиков и скрытого царского угнетения трудового селянства».
— Что надо? — грубо спросил Коваленко.
Он подумал, что Вишняков пришел выяснить обстоятельства убийства Гришки Сутолова.
— Давно не виделись… — сказал Вишняков, не обратив внимания на грубость.
Коваленко промолчал.
Последний раз они близко сходились на песчаной дороге под Менделиджем. До сих пор помнится поучающий упрек Вишнякова: «Тебе лишь бы своим дегтем пахло, а что кулаком свой подцепит под ребро — это даже сладко: свой кулак, по своему ребру! А свой, говорят, больнее бьет!» Пророка из себя корчит. Они все, большевики, в пророков играют.
— Покойника вывезли? Желаю обсудить это.
— Вывезли…
Коваленко занялся фонарем, лихорадочно соображая, что может ему угрожать.
— Может, в дом зайдем?
— Можно и в дом, — сказал Коваленко, поднимая фонарь, как будто ему было все равно. — Ваших здесь было-перебыло…
Впервые хирург Владислав Тобильский встретился с Оришей Гай летом 1942 года в лагере военнопленных…
Описание виденного автором в Армении и Карабахе, перемежающееся с его собственными размышлениями и обобщениями. Ключевая мысль — о пагубности «армянского национализма» и «сепаратизма», в которых автор видит главный и единственный источник Карабахского конфликта.
Книга рассказов о легендарном комбриге Котовском и бойцах его бригады, об их самоотверженной борьбе за дело партии. Автор рассказов — Морозов Е.И. в составе Отдельной кавалерийской бригады Котовского участвовал во всех походах котовцев против петлюровцев, белогвардейцев, банд на Украине.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Командир партизанского отряда имени К. Е. Ворошилова, а с 1943 года — командир 99-й имени Д. Г. Гуляева бригады, действовавшей в Минской, Пинской и Брестской областях, рассказывает главным образом о женщинах, с оружием в руках боровшихся против немецко-фашистских захватчиков. Это — одно из немногих произведенной о подвигах женщин на войне. Впервые книга вышла в 1980 году в Воениздате. Для настоящего издания она переработана.
15 февраля 1989 г. последний советский солдат покинул территорию Демократической республики Афганистан. Десятилетняя Афганская война закончилась… Но и сейчас, по прошествии 30 лет, история этой войны покрыта белыми пятнами, одно из которых — участие в ней советских пограничников. Сам факт участия «зелёных фуражек» в той, ныне уже подзабытой войне, тщательно скрывался руководством Комитета государственной безопасности и лишь относительно недавно очевидцы тех событий стали делиться воспоминаниями. В этой книге вы не встретите подробного исторического анализа и статистических выкладок, комментариев маститых политологов и видных политиков.
Книга представляет собой сборник воспоминаний. Авторы, представленные в этой книге, родились в 30-е годы прошлого века. Независимо от того, жили ли они в Советском Союзе, позднее в России, или в ГДР, позднее в ФРГ, их всех объединяет общая судьба. В детстве они пережили лишения и ужасы войны – потерю близких, голод, эвакуацию, изгнание, а в зрелом возрасте – не только кардинальное изменение общественно-политического строя, но и исчезновение государств, в которых они жили. И теперь с высоты своего возраста авторы не только вспоминают события нелегкой жизни, но и дают им оценку в надежде, что у последующих поколений не будет военного детства, а перемены будут вести только к благополучию.