Красный снег - [47]

Как давно это было и как суров к нему был бог…

Шандор вернется домой — для него все ясно: у отца найдутся деньги, чтобы устроить его будущее. А ему, Ференцу Кодаи, надеяться не на кого, ему все надо добывать самому. Назначат ли пенсию вышедшему в отставку бывшему военнопленному? Возвращение домой не освободит от забот о будущем. Похвалят ли за верность присяге? А может быть, никто не захочет и слушать, как трудно ему приходилось сохранять эту верность? Голодный и необутый, он вызовет не жалость и сочувствие, а насмешку…

У Ференца Кодаи разболелась голова от невеселых раздумий. Он решил одеться и выйти на воздух.

Снег был свежий, виднелся след Шандора Каллаи. Ференц пошел по этому следу. «Коротко шагает, как женщина, — презрительно подумал он об ушедшем. — Надо же такому идти на военную службу…» На повороте к саду след оказался затоптанным и развороченным. Дальше потянулись следы полозьев. «Кто же мог его подобрать?» — встревожился Ференц.

Санный след привел его к кирпичному дому, в котором помещалась варта. Ференц остановился в нерешительности перед воротами. Потом, увидев свет в окне и подумав, что именно сюда попал Шандор, решился войти.

— Кто там ходит? — услышал он в сенцах голос Коваленко.

— Мадьяр тист… официр, — несмело ответил Ференц.

— Яки вас чорты мордуютъ! — выругался Коваленко, открывая дверь перед Кодаи.

Войдя, Ференц сразу увидел согнутого, с опущенной головой Шандора Каллаи, примостившегося возле печки.

— Недоразумение, — сказал Ференц, сообразив, что произошло неладное. — Хаднань… лейтенант Шандор Каллаи был нашим гостем, ушел, вы его арестовали…

Ференц говорил прерывисто: его смущало сердитое лицо сотника.

— Чего приходил? — спросил Коваленко.

— Фьелди… земляк, понимаешь? — пробормотал Ференц, покосившись на Шандора — способен ли он участвовать в разговоре?

Под глазом у Каллаи темнел синяк. Он поглаживал его трясущимися пальцами и с надеждой смотрел на Ференца.

— Ясно, что земляк, — буркнул Коваленко. — По ночам чего шляется?

— Где ж спать? — торопливо заговорил Кодаи. — Не в своем доме принимали — в бараке. В бараке и для отца родного не отыщешь свободного места. Решил идти домой, чтобы засветло добраться до своего барака…

— Где же его барак?

— На донской стороне.

— Нетерплячка ему, — проворчал Коваленко.

Ференц видел, что его приход немного успокоил сотника. Они не один раз встречались в Казаринке. Ференц вел с Коваленко официальные переговоры об отношении властей Украинского правительства к военнопленным. Сотнику нравилось, что Ференц Кодаи, старшина военнопленных, признавал за ним какие-то права. А советчики к нему и не заходили и с ним не считались…

— Керни… — прошептал Шандор.

— Чего вин там? — строго спросил Коваленко.

— Говорит, проси, — перевел Кодаи. — Я действительно хотел попросить за лейтенанта… Он тихий и безвредный человек. Родители его хорошие люди, известные в нашей стране. У них во владении знаменитые на всю Европу конные заводы, — решил заметить Ференц, наслышанный об увлечениях сотника лошадьми и надеясь, что это его смягчит.

Все получилось наоборот. Услышав о «конных заводах», Коваленко нахмурился, сердито повел усами и спросил снова:

— Где его бараки сейчас?

— Верстах в двадцати, на донской стороне.

— Ото ж, на донской стороне! А мы — пограничная часть. Мы обязаны задерживать вашего брата, как и всех, кто шляется туда и оттуда.

— Разве поймешь, где теперь какая граница…

— Надо понимать — люди военные!

Коваленко прошелся по комнате. От него на стенку падала большая тень. Тень ломалась, когда он приближался к двери. И это походило на то, как будто ему хотелось выйти наружу, но сам он ломался в этот момент и вынужден был вернуться, чтобы соединить этот надлом. Может быть, эта мелочь сердила сотника, поэтому он ходил из конца в конец, свирепо поглядывая на лампу. Ференц не знал, что упоминание о конном заводе заставило сотника вспомнить о конокраде.

— Вы же здесь самый старший, — попытался взять сотника лестью Кодаи.

— Самый старший тут сатана! — вскричал вдруг Коваленко. — Сатана и его диты!..

— У вас что-то случилось? — осторожно спросил Ференц.

— А вам какое дело?

— Нам нет никакого дела…

Ференц уже не рад был своему вопросу. Он хотел вложить в него только сочувствие. Вероятно, сотнику что-то не понравилось. Поди знай, что именно. Не зря шахтеры рассказывали о сотнике, будто он может в один миг меняться, как болотный огонь на закате.

— Мы к вашим услугам, если вам нужна помощь, — сказал Ференц, желая успокоить сотника.

— Чего там помогать? Нечего уже помогать… Сам конокрада подсек! — вскричал сотник так, что оба венгра вздрогнули. — Лучшего коня, гад, хотив налыгать!

— Неужели вы могли подумать, что лейтенант Шандор Каллаи был заодно с конокрадом?

— Цыть ты! — отмахнулся сотник, тяжело усаживаясь за стол. — Черт-те кто с ним заодно… Скорее всего сам, один… Я его наповал! — Он стукнул кулаком по столу и обвел выкатившимися глазами двух притихших венгров.

Ференц подумал о белых флагах, которые лейтенант Каллаи советовал вывесить. Какие же белые флаги помогут, если оружие держат такие неврастеники?

— Отпустите нас, — попросил Ференц.