Красный - [29]
Итак, с осени 1343 до весны 1345 года каждая жительница Флоренции обязана предъявить всю имеющуюся у нее одежду нотариусу своего квартала, который пересчитывает эти вещи, а также называет и описывает каждую из них, стараясь передать на своем корявом латинском языке как можно больше деталей: состав ткани (шерсть, шелк, парча, бархат, хлопок, полотно), силуэт, покрой, размер, расцветка, декоративные элементы, подкладка, аксессуары. Эти сведения собраны в нескольких тетрадях, сегодня сшитых в один том, записаны небрежным почерком, с сокращениями, и весьма неудобны для чтения. Они содержат в общей сложности 3257 записей, в которых перечислены 6874 платья и плаща, 276 головных повязок и большое количество разнообразных аксессуаров; все это принадлежит более чем 2420 женщинам; есть имена, повторяющиеся несколько раз. Все в целом представляет собой документ уникального значения, не только для истории одежды и истории общества, но также и для истории языка, и в частности лексики. Поблагодарим же Государственный архив Италии, который сумел осуществить полное издание этих бесценных материалов[133].
Посмотрим, что в этой книге объемом около семисот страниц говорится о цветах. Они разнообразны, но среди них явно преобладают красные тона, иногда представленные в монохромном варианте, иногда в сочетании (две половины разных цветов, клетка, полоска) с желтыми или зелеными, иногда с белыми, реже с синими или черными. Мода на черное, в то время уже начавшая завоевывать Милан, доберется до Флоренции лишь в конце столетия. Используя своеобразную лексику, в которой, наряду с латинскими, присутствуют итальянские слова, диалектальные словечки, технические термины, витиеватые выражения и неологизмы, нотариусы стараются как можно точнее определить различные нюансы красного. Их очень много: светлые и темные; тусклые и яркие; чистые и с примесью; нечистые, приглушенные, блеклые; розоватые, оранжеватые, лиловатые, рыжеватые, коричневатые. Создается впечатление, что в гамме красных тонов флорентийским красильщикам доступно все, и они могут предложить своим заказчикам гораздо более диверсифицированный набор оттенков, чем в любой другой цветовой гамме. Синих и желтых тонов тоже очень много, но они далеко не так разнообразны. Вывод напрашивается сам: спрос рождает предложение. В канун черной смерти флорентийские красавицы отдают предпочтение красному цвету во всех его оттенках.
Неоднозначный цвет
XIV–XVII века
На исходе Средневековья красный цвет вступает в бурный и противоречивый период своей истории. Его статус первого из цветов, "главного цвета", начинают оспаривать, и в последующие столетия эта тенденция будет только усиливаться. Мало того что во многих областях жизни ему придется выдерживать конкуренцию с синим, ставшим настолько популярным, что порой его даже предпочитают красному, так еще надо противостоять наступлению черного, который теперь в большой моде при европейских дворах, где он на долгие десятилетия станет символом роскоши и элегантности. А вот красный постепенно теряет эту роль, даже несмотря на то что ткани, окрашенные кошенилью, пока еще котируются все так же высоко. Но в наступившие времена, в отличие от феодальной эпохи, людей привлекают не яркие, прозрачные, сияющие тона красного, а более темные оттенки (например, малиновый) или находящиеся на границе красного и других цветов (розовый, фиолетовый). И наоборот, некоторые промежуточные тона — желтовато-красные, коричневато-красные — теперь вызывают неприятие, поскольку могут ассоциироваться с адским пламенем, первородным грехом и целой вереницей пороков, прежде всего гордыней, лживостью и похотливостью. Так происходит, в частности, с рыжим, вобравшим в себя и негативные аспекты красного, и неприятные свойства желтого, а кроме того, отрицательные характеристики красно-коричневого, или темно-рыжего, который во многих текстах конца XV — начала XVI века называют "самым уродливым из цветов"[134].
Но главная опасность для красного цвета заключается не в изменении вкусов или особенностей восприятия. Главная опасность — это новая цветовая мораль, которую насаждают сначала законы против роскоши, а затем и набирающая силу Реформация. Согласно этой новой морали, красный цвет — слишком яркий и дорогостоящий, непристойный, безнравственный, развратный. Вот почему на рубеже XVI–XVII веков красный отходит на второй план в различных областях материальной культуры и повседневной жизни. Тем более что католическая Контрреформация не прочь присвоить себе некоторые моральные ценности протестантизма. У доброго христианина красный теперь не в чести: вот и сам Папа все чаще появляется в белом.
Немного погодя красный получит новый удар — на сей раз от науки. В 1665 году Исаак Ньютон откроет цветовой спектр, то есть новую классификацию цветов, на которую еще и сегодня опираются физика и химия красок и в которой красный уже располагается не в центре хроматической шкалы, как было во времена Античности и Средневековья, а на одной из ее крайних точек. Не самое почетное место для бывшего короля цветов: похоже, с открытием спектра он утратил часть — всего лишь часть — своего символического и образного потенциала.
Почему общества эпохи Античности и раннего Средневековья относились к синему цвету с полным равнодушием? Почему начиная с XII века он постепенно набирает популярность во всех областях жизни, а синие тона в одежде и в бытовой культуре становятся желанными и престижными, значительно превосходя зеленые и красные? Исследование французского историка посвящено осмыслению истории отношений европейцев с синим цветом, таящей в себе немало загадок и неожиданностей. Из этой книги читатель узнает, какие социальные, моральные, художественные и религиозные ценности были связаны с ним в разное время, а также каковы его перспективы в будущем.
Уже название этой книги звучит интригующе: неужели у полосок может быть своя история? Мишель Пастуро не только утвердительно отвечает на этот вопрос, но и доказывает, что история эта полна самыми невероятными событиями. Ученый прослеживает историю полосок и полосатых тканей вплоть до конца XX века и показывает, как каждая эпоха порождала новые практики и культурные коды, как постоянно усложнялись системы значений, связанных с полосками, как в материальном, так и в символическом плане. Так, во времена Средневековья одежда в полосу воспринималась как нечто низкопробное, возмутительное, а то и просто дьявольское.
Исследование является продолжением масштабного проекта французского историка Мишеля Пастуро, посвященного написанию истории цвета в западноевропейских обществах, от Древнего Рима до XVIII века. Начав с престижного синего и продолжив противоречивым черным, автор обратился к дешифровке зеленого. Вплоть до XIX столетия этот цвет был одним из самых сложных в производстве и закреплении: химически непрочный, он в течение долгих веков ассоциировался со всем изменчивым, недолговечным, мимолетным: детством, любовью, надеждой, удачей, игрой, случаем, деньгами.
Данная монография является продолжением масштабного проекта французского историка Мишеля Пастуро – истории цвета в западноевропейских обществах, от Древнего Рима до XVIII века, начатого им с исследования отношений европейцев с синим цветом. На этот раз в центре внимания Пастуро один из самых загадочных и противоречивых цветов с весьма непростой судьбой – черный. Автор предпринимает настоящее детективное расследование приключений, а нередко и злоключений черного цвета в западноевропейской культуре. Цвет первозданной тьмы, Черной смерти и Черного рыцаря, в Средние века он перекочевал на одеяния монахов, вскоре стал доминировать в протестантском гардеробе, превратился в излюбленный цвет юристов и коммерсантов, в эпоху романтизма оказался неотъемлемым признаком меланхолических покровов, а позднее маркером элегантности и шика и одновременно непременным атрибутом повседневной жизни горожанина.
Французский историк Мишель Пастуро продолжает свой масштабный проект, посвященный истории цвета в западноевропейских обществах от Древнего Рима до наших дней. В издательстве «НЛО» уже выходили книги «Синий», «Черный», «Красный» и «Зеленый», а также «Дьявольская материя. История полосок и полосатых тканей». Новая книга посвящена желтому цвету, который мало присутствует в повседневной жизни современной Европы и скудно представлен в официальной символике. Однако так было не всегда. Люди прошлого видели в нем священный цвет – цвет света, тепла, богатства и процветания.
Книга известного современного французского историка рассказывает о повседневной жизни в Англии и Франции во второй половине XII – первой трети XIII века – «сердцевине западного Средневековья». Именно тогда правили Генрих Плантагенет и Ричард Львиное Сердце, Людовик VII и Филипп Август, именно тогда совершались великие подвиги и слагались романы о легендарном короле бриттов Артуре и приключениях рыцарей Круглого стола. Доблестные Ланселот и Персеваль, королева Геньевра и бесстрашный Говен, а также другие герои произведений «Артурианы» стали образцами для рыцарей и их дам в XII—XIII веках.
В сборник вошли статьи и интервью, опубликованные в рамках проекта «Музей — как лицо эпохи» в 2017 году, а также статьи по теме проекта, опубликованные в журнале «ЗНАНИЕ — СИЛА» в разные годы, начиная с 1960-х.
Вниманию читателя предлагается первое подробное жизнеописание Марка Алданова – самого популярного писателя русского Зарубежья, видного общественно-политического деятеля эмиграции «первой волны». Беллетристика Алданова – вершина русского историософского романа ХХ века, а его жизнь – редкий пример духовного благородства, принципиальности и свободомыслия. Книга написана на основании большого числа документальных источников, в том числе ранее неизвестных архивных материалов. Помимо сведений, касающихся непосредственно биографии Алданова, в ней обсуждаются основные мировоззренческие представления Алданова-мыслителя, приводятся систематизированные сведения о рецепции образа писателя его современниками.
Японская культура проникла в нашу современность достаточно глубоко, чтобы мы уже не воспринимали доставку суши на ужин как что-то экзотичное. Но вы знали, что японцы изначально не ели суши как основное блюдо, только в качестве закуски? Мы привычно называем Японию Страной восходящего солнца — но в результате чего у неё появилось такое название? И какой путь в целом прошла империя за свою более чем тысячелетнюю историю? Американка Нэнси Сталкер, профессор на историческом факультете Гавайского университета в Маноа, написала не одну книгу о Японии.
Ксения Маркова, специалист по европейскому светскому этикету и автор проекта Etiquette748, представляет свою новую книгу «Этикет, традиции и история романтических отношений». Как и первая книга автора, она состоит из небольших частей, каждая из которых посвящена разным этапам отношений на пути к алтарю. Как правильно оформить приглашения на свадьбу? Какие нюансы учесть при рассадке гостей? Обязательно ли невеста должна быть в белом? Как одеться подружкам? Какие цветы выбирают королевские особы для бракосочетания? Как установить и сохранить хорошие отношения между новыми родственниками? Как выразить уважение гостям? Как, наконец, сделать свадьбу по-королевски красивой? Ксения Маркова подробно описывает правила свадебного этикета и протокола и иллюстрирует их интересными историями из жизни коронованных особ разных эпох.
Изделия из драгоценных камней — не просто аксессуары, все они имеют особое значение в жизни своих обладателей. Изумительной красоты кольца, трости, камни, карманные часы, принадлежавшие царям и дворянам, императрицам и фавориткам, известным писателям, не только меняли судьбы хозяев, они творили саму историю! Перед Вами книга об уникальных шедеврах ювелиров и увлекательных историях вокруг знаменитых драгоценностей. Какие трости предпочитал Пушкин? Правда ли, что алмаз «Шах» стал платой за смерть Грибоедова? Что за кольцо подарил Лев Толстой своей жене Софье Андреевне? Какой подарок Александру I сделала Жозефина Богарне? Какова тайна бриллианта «Санси», и что за события связаны с жемчужиной «Перегрина»? На эти и другие вопросы отвечает автор в своей книге.
"Ясным осенним днем двое отдыхавших на лесной поляне увидели человека. Он нес чемодан и сумку. Когда вышел из леса и зашагал в сторону села Кресты, был уже налегке. Двое пошли искать спрятанный клад. Под одним из деревьев заметили кусок полиэтиленовой пленки. Разгребли прошлогодние пожелтевшие листья и рыхлую землю и обнаружили… книги. Много книг.".
Монография посвящена исследованию литературной репрезентации модной куклы в российских изданиях конца XVIII – начала XX века, ориентированных на женское воспитание. Среди значимых тем – шитье и рукоделие, культура одежды и контроль за телом, модное воспитание и будущее материнство. Наиболее полно регистр гендерных тем представлен в многочисленных текстах, изданных в формате «записок», «дневников» и «переписок» кукол. К ним примыкает разнообразная беллетристическая литература, посвященная игре с куклой.
Сборник включает в себя эссе, посвященные взаимоотношениям моды и искусства. В XX веке, когда связи между модой и искусством становились все более тесными, стало очевидно, что считать ее не очень серьезной сферой культуры, не способной соперничать с высокими стандартами искусства, было бы слишком легкомысленно. Начиная с первых десятилетий прошлого столетия, именно мода играла центральную роль в популяризации искусства, причем это отнюдь не подразумевало оскорбительного для искусства снижения эстетической ценности в ответ на запрос массового потребителя; речь шла и идет о поиске новых возможностей для искусства, о расширении его аудитории, с чем, в частности, связан бум музейных проектов в области моды.
Мода – не только история костюма, сезонные тенденции или эволюция стилей. Это еще и феномен, который нуждается в особом описательном языке. Данный язык складывается из «словаря» глянцевых журналов и пресс-релизов, из профессионального словаря «производителей» моды, а также из образов, встречающихся в древних мифах и старинных сказках. Эти образы почти всегда окружены тайной. Что такое диктатура гламура, что общего между книгой рецептов, глянцевым журналом и жертвоприношением, между подиумным показом и священным ритуалом, почему пряхи, портные и башмачники в сказках похожи на колдунов и магов? Попытка ответить на эти вопросы – в книге «Поэтика моды» журналиста, культуролога, кандидата философских наук Инны Осиновской.
Исследование доктора исторических наук Наталии Лебиной посвящено гендерному фону хрущевских реформ, то есть взаимоотношениям мужчин и женщин в период частичного разрушения тоталитарных моделей брачно-семейных отношений, отцовства и материнства, сексуального поведения. В центре внимания – пересечения интимной и публичной сферы: как директивы власти сочетались с кинематографом и литературой в своем воздействии на частную жизнь, почему и когда повседневность с готовностью откликалась на законодательные инициативы, как язык реагировал на социальные изменения, наконец, что такое феномен свободы, одобренной сверху и возникшей на фоне этакратической модели устройства жизни.