Красный пассажир - [3]

По пути Игорь заглянул в администраторскую, где надеялся застать пассажирского помощника Самуила Яковлевича Руппопорта по кличке — СЭМ. Этот неопределенного возраста рыжий еврей когда — то слыл неплохим журналистом, но во время понял, что прокормиться писательским промыслом чрезвычайно сложно, не имея к этому таланта. Через земляков в отделе кадров пароходства он устроился на лучшее линейное пассажирское судно и, не имея практически никаких морских навыков, ни морского образования, не владея дополнительно, ни одним иностранным языком, кроме главного — иудейского, он очень скоро стал одним из лучших пассажирских помощников пароходства.

Его мягкий, картавый голос наводил ужас и заставлял покрываться испариной, познавших все на своем коротком морском веку, тела прожженных буфетчиц, барменш, официанток, дневальных и прочих его подопечных женского пола, составляющих большую часть экипажа пассажирского теплохода. Кто-то даже сочинил про этого циника неплохие и меткие стишки: «Тот не ведает аборта, кто не знает Руппопорта».

Да, это был действительно «настоящий пассажирский помошник» времен Горбачевской перестройки, да, впрочем, и всей коммунистической системы. А как он умел уходить от главной темы в разговоре, отвечать на конкретные вопросы расплывчатыми обходными фразами. Его льстивые, хотя и понятные всем своей лживостью речи и комплименты, в большинстве своем, достигали своей цели и у начальства, он слыл на хорошем счету.

— Где Сэм, почему не разбудили во время, — обрушился Смагин на молоденькую дежурную Вику Григорьеву, отличавшуюся своей безотказностью, как в работе, так и во всем остальном, но главной ее достоинством было — прекрасное владение языком, английским в частности.

— Я вам только что звонила, Игорь Львович, но вы не брали трубку, — бойко отрапортовала Григорьева, правда тотчас ее хорошенькие алые губки слегка задрожали, а голубые, навыкат глаза повлажнели. Так Вика исполняла проверенную роль незаконно обиженной бортпроводницы, когда требовалось замять какой-либо прокол или, как говорят, косяк в работе. Это, конечно, могло подействовать на наивного пассажира, либо нового члена экипажа, но никак не на Игоря Смагина — начальника рейса, генерального фрахтователя, отработавшего практически на всех пассажирах пароходства и познавшего коварные уловки «самого слабого» большинства на пассажирских судах Дальневосточного пароходства. Поэтому он лишь усмехнулся и уже более мягко продолжил.

— Ладно, верю, но в следующий раз хоть из пушки пали, а чтобы я был на ногах. — Игорь снисходительно погладил девушку по гладко прилизанной головке. Вика одернула плечико и загадочно улыбнулась. — Вам не угодишь, Игорь Львович, — она кокетливо сощурилась, делая вид, что знает какие-то особенные секреты, — то будите, то не тревожьте.

— А ты сама чувствуй обстановку, когда надо — значит надо и ни каких стеснений. Ладно, хватит нотаций, ты девушка сообразительная, теперь быстренько разыщи Сэма, и будите пассажиров, видишь, на морвокзале парадный трап готовят, с музыкой рыбаков-героев встречать будут. И рот закрой, он тебе сейчас не понадобится.

Игорь слегка коснулся пальцам кончика крохотного в конопушках носика девушки, который навеял ему воспоминания о том, как в прошлом году перед очередным рейсом на Кирибати он с Викой периодически тренировался английскому в своем люксе. Языковой практикум заканчивалось банальной пастелью и душем, где Викуля из простодушной девушки, превращалась в настоящую львицу, ненасытную и агрессивную, и к удивлению Игоря показывала невероятные чудеса сексуального раскрепощения. Как выяснилось позднее, девушка была великим знатоком и любителем Камасутры, проще говоря, это было ее хобби. Обучая мужскую часть экипажа этому древнему индийскому искусству плотских утех, она тем самым с дьявольской настойчивостью разрушала, испепеляла как свою, так и чужие души.

Вот и сейчас Смагин почувствовал какое-то опустошение, его подташнивало и невероятно быстро росло возбуждение. Он не единожды испытывал такое состояние, когда, словно снежный ком, волна за волной накатывается страстное желание. Но самое страшное, он знал, что после утоления жажды, наступит душевное похмелье, тягостное, мучительное, появится безразличие ко всему, равнодушие, как к себе, так и ко всему остальному миру. Ему стало трудно дышать, необходимо было срочно найти выход этому клокочущему в груди и внизу живота клубку энергии.

— Я буду в первом полулюксе по левому борту, если что звони туда.

Игорь буквально выскочил на залитую солнцем и пахнущую просмоленным деревом прогулочную палубу. Здесь уже дефилировали первые ранние пассажиры, слегка припухшие, но гладко выбритые и приодетые по случаю прихода в свежие рубашки и наглаженные брюки. Они не обращая внимания на Игоря, возбужденно разговаривали и махали руками знакомому берегу.

Как на грех в этот ранний час навстречу ему плавной походкой манекенщицы шагала его тайная любовь — Виолетта, помошница бармена Толика Крамера и любовница первого помощника капитана Кости Бухарцева, с которым Игорь был знаком еще по учебе в ДВВИМУ. Костя учился на судоремонтном факультете и ни дня после окончания училища не работал по специальности. Вначале он с год пробовал свои силы в качестве аспиранта на кафедре математики, где не бескорыстно продавал по сходной цене контрольные работы «недоучкам» — заочникам капитанам и главмехам, желающим любым путем получить диплом вышки, затем, почуяв веяние времени и легкий заработок, прыткий розовощекий Бухарцев переметнулся к комсомольцам.