Красный опричник - [17]

Кречко что-то такое шепнул проводнице, чем-то таким взмахнул у ее носа, отчего она пообещала больше никого к ним в купе не подсаживать и всю оставшуюся дорогу растерянно улыбалась. Мол, силь ву пле, господин старший майор — весь вагон к вашим услугам. Можем даже отдельное купе превратить в камеру пыток. Только работайте. Довольный, он вернулся к Волкову и спросил, не желает ли он перекусить.

— Помилуйте, Иван Михайлович! — воскликнул Андрей Константинович, — мы ведь только два часа как встали из-за стола!

— Сдается мне, что вы все же шпиён! — процедил Кречко, — русский человек не стал бы отказываться пожрать «на шару». Что вы все осматриваетесь?

— Да вот, ни разу не бывал в подобном вагоне… странно как-то все.

— Что, у вас там купейных вагонов нет? — недоверчиво переспросил попутчик, — все в мягких ездят?

— Да нет! — поморщился Волков, — просто, таких вагонов уже нет. Это же… это же произведение зодчества, а не вагон. У нас все закатано в пластик и кожзаменитель со странным именем дерматин.

— Вроде кирзы что-то?

— Ага. Воняет так же. А у вас пока все натуральное. Цените!

— Что это, батенька, вы тут за ностальгию развели! Ну-ка, хлебните из фляжки!

Кречко подождал, пока Волков последует его указанию, затем отхлебнул из фляжки сам. Тактично поинтересовался:

— Небось, у вас там семья осталась?

— Да! — мрачно кивнул Андрей Константинович, — две жены, пятеро детей и двое внуков. Плюс еще отец волнуется.

Старший майор автоматически отхлебнул из фляжки, забыв предложить Волкову. Не торопясь, кряхтя, снял китель и стащил сапоги.

— Я слегка не понял, — признался он, — так сколько же вам лет, уважаемый?

— Что-то около пятидесяти.

— А вот на вид вам ну никак не дашь больше сорока! Это оттого, что у вас две жены?

Волков промолчал. Кречко покряхтел еще немного, затем конфузливо спросил:

— И как они уживаются? Не дерутся?

— По всякому бывает, — улыбнулся Андрей Константинович, вспоминая обеих своих спутниц жизни, — нет! Чтобы дрались, не припомню.

— А спите вы как? Втроем…

— Иван Михайлович! — укоризненно погрозил собеседнику пальцем Волков. Тот смутился еще больше.

— А что, «Иван Михайлович»! Старший майор госбезопасности Кречко — большая сволочь, но он также и человек. Со многими бабами имел это удовольствие, но с двумя, признаться, ни разу… кхм!

Волков поглядел в окно. Ни черта не видно, но где-то там, в темноте проплывают леса, поля и редкие деревеньки Витебщины. Ну чего этот мудак приклеился со своими вопросами?

— Это, как бутерброд! — наконец ответил он, — с одним куском колбасы — просто вкусно, но с двумя — вкуснее. И давайте больше не будем терзать падишаха воспоминаниями об утраченном гареме!

— Прошу прощения, — повинился Кречко, — поймите, у какого-нибудь араба я спрашивать бы постеснялся, а тут — свой брат славянин… кхм! А у вас в Москве и впрямь никаких знакомых нет?

— Иван Михайлович! — укоризненно протянул Волков, — ну что вы, в самом деле! Я в Москве всего два раза был. Один раз в восемьдесят первом году, сразу после Олимпиады. Другой — в восемьдесят третьем. Проездом в Ленинград. Мои знакомые и самые близкие родственники еще попросту не родились! Даже моя мама с пятьдесят второго года!

Кречко в это время поправлял кокарду на своей шапке. Как говорится, энкавэдэшник всегда на работе. Даже если его там нет. Вроде бы Андрей Константинович и не вызывает никаких подозрений. А в то же время — подозрительный субъект он, ну просто до чрезвычайности! Такая же ситуация, как и с Богом: вроде бы доказали, что нет его по всем канонам диалектического материализма; а если все-таки есть… каждый наизусть «Отче наш» помнит. Грянет гром, так и перекрестишься — что поделать!

— Слыхали? — спросил он внезапно, — в следующем году решили все-таки строить Дворец Советов. Пять лет уже проект мусолят, даже станцию метро открыли.

— Да? — отвлекся Андрей Константинович, — конечно, пусть строят.

Этого Кречко уже вынести не смог. Ладно, пусть его нежданно обретенный знакомец прибыл хоть с обратной стороны Луны. Но ведь про Дворец Советов он должен был слышать! А то отреагировал так, как будто услыхал об открытии новой песочницы. Ведь только конкурс на лучший проект охватил лучших архитекторов мира, но победил наш, русский человек — Борис Иофан. Не совсем русский, но какая разница!

— У вас что, про Дворец Советов ничего не известно? — недоверчиво спросил он, пытливо вглядываясь в собеседника. Тот пожал плечами.

— А чем он знаменит?

— Как, чем знаменит! — взорвался Кречко, — да ведь это самое высокое сооружение в Европе — полкилометра высотой. Огромный дворец с гигантской статуей Ленина наверху! Неужели вы ничего о нем не слышали?

— Такого здания нет, — возразил Волков, — в наше время самое высокое сооружение Европы — телебашня где-то в Польше. Свыше шестисот метров. Останкинская телебашня в Москве — около пятисот с половиной метров. А про Дворец Советов я не слышал. Но мне доподлинно известно, что такого здания в Москве не было.

Старший майор бессильно опустился на полку. Значит, если верить Волкову, проект так и останется проектом. А жаль — такое сооружение сделало бы честь не только советской, но и мировой архитектуре. Как жаль!