Красный нуар Голливуда. Часть II. Война Голливуда - [129]

.

Эти сценарии действительно великолепны, но настолько разнятся по самой философии кино, что трудно поверить в авторство одного и того же человека. «Парень по имени Джо» (1943) — суровая и трогательная притча о мертвом летчике, незримо вернувшемся в свою эскадрилью, чтобы оберегать и направлять в бою своих товарищей и свою любимую. «Тридцать секунд над Токио» (1944) — отчет о «рейде Дулитла».

«Патриотический отпуск»: здорово сказал старый лис. Голливудские коммунисты, подобно тому как, уходя в армию, их товарищи выходили из партии, писали сценарии, преисполненные беспартийного патриотизма, милитаристские в лучшем и в худшем смысле слова.

Майлстоун снял по сценарию Россена «Прогулку на солнце» (1945) об американских солдатах в Италии. Милларду Лэмпеллу и Эрлу Робинсону он заказал цикл из одиннадцати баллад, ритмически организующих действие: новаторский жест. В одну из баллад Лэмпелл храброй украдкой вставил упоминание Сталинграда: дескать, итальянская тропа, по которой идут солдаты, — это одна на всех дорога к свободе. Оба автора окажутся в «черных списках», а исполнитель баллад, знаменитый чернокожий бас-баритон Кеннет Ли Спенсер в 1950-м эмигрирует в ФРГ, преисполненный отвращения к расистской повседневности Америки.

Вершина «солдатской правды» и абсолютный синтез патриотического пафоса с демократическим пафосом НФ — «История солдата Джо» (1945). Среди шестнадцати (!) авторов сценария на основе репортажей Эрни Пайла были четыре коммуниста — Атлас, Бенгал, Эндор и Филип Стивенсон. Пайл, павший за два месяца до премьеры на острове Иэдзима, славился тем, что посвящал колонки не героям, а «просто» солдатам: его голос был их голосом. Своим реализмом фильм во многом обязан Ивенсу, которого продюсер Лестер Коуэн пригласил консультантом. Ивенс предложил снять на фронтах в Италии и Франции документальный фильм силами шести операторов во главе с ним самим. Генерал Макнейр счел, что фронт — не съемочная площадка, и наложил на замысел вето. Но Ивенс получил ключевую должность супервайзера сценарной группы.

Мальц — автор сценариев «Направление — Токио» (1943) — о подлодке, выполняющей секретную миссию по подготовке рейда Дулиттла в самой бухте Токио, и «Гордость морпехов» (1945) — первого фильма о юных инвалидах войны, хроники тяжелой адаптации солдата, ослепшего на Гуадалканале. Вскоре Мальцу инкриминируют как «коммунистическую контрабанду» монолог Альберта (Гарфилд):

Я вам смешную вещь скажу, парни. Я и вполовину так не боялся на Гудалканале, как сейчас, когда возвращаюсь домой. Если мне кто-нибудь — кто угодно — пообещает пристойную работу на всю оставшуюся жизнь, я встану перед ним на колени и ноги буду мыть.

Оппоненты Мальца пренебрегали патриотической отповедью, которую дал Альберту сосед по палате:

Я тебе скажу, что будет. Мы — часть народа: вот что будет. Ты думаешь, потому что мы бились на передовой, мы можем сидеть на шее у страны до конца жизни? Нет, бесплатных конфеток не бывает ни для кого в мире… Не говори мне, что мы не сможем сделать так, чтобы в мирное время страна работала, как на войне.

Коммунисты не концентрировались на «окопной правде», с легкостью производя патриотический жанр. Дороти Паркер и Питер Фиртель приложили руку к «Диверсанту» (1942) Хичкока. Коулу до сих пор пеняют за расистский взгляд на японцев в «Крови на солнце» (1945), триллере о журналисте, задолго до войны раздобывшем секретный «план Танаки» — план японского завоевания Тихоокеанского региона.

* * *

Примерно двадцать процентов фильмов о войне посвящены Сопротивлению. Сродни ли мобилизация красных на фильмы о подпольщиках и партизанах, близких им идеологически, призыву коммунистов на «тайный фронт»? Или эта эффектная параллель поверхностна?

«Седьмой крест» (1944) — экранизация повести немецкой коммунистки Анны Зегерс о побеге семи антифашистов, из которых выживет лишь один, из концлагеря. В «Лотарингском кресте» (1943) из лагеря бежали французы-военнопленные: среди сценаристов — Ларднер.

Сценарий «Парижа после наступления тьмы» (1943) писал Гарольд Бахман, «Парижского подполья» (1945) — Борис Ингстер и Гертруда Перселл, «Конспираторов» (1944) — Познер. «Сегодня мы бомбим Кале» (1943) — Солт. Историю норвежской девушки, сожительствующей с немецким майором по заданию подполья и вынужденной терпеть ненависть соотечественников («Сначала приходит мужество», 1943) — Скляр и Мелвин Леви. Еще два сценария о норвежских патриотах — «Коммандос наносят удар на заре» (1943) и «Край тьмы» (реж. Льюис Майлстоун, 1943) — написали, соответственно, Ирвин Шоу и Россен. Историю югославских детей, взятых оккупантами в заложники («Пятеро, которых выбрали», реж. Герберт Клайн, 1944), — Бад Шульберг.

Естественно, силу и размах Сопротивления кино несоразмерно преувеличивало (в «Крае тьмы» партизаны вырезали целый гарнизон), но на войне как на войне. Единственную прогремевшую на весь мир (а также бессмысленную и приведшую к бесчисленным жертвам) террористическую акцию в Европе — убийство Гейдриха — Голливуд отработал сполна. Серк снял «Гитлеровского безумца» (1943) по сценарию Мелвина Леви, Ланг — «Палачи тоже умирают» (1943) по сценарию Брехта и Уэксли. Таттл прославил чешское подполье в «Заложниках» (1943) по сценарию Батлера и Коула по мотивам романа Стефана Гейма. Проблема заключалась лишь в том, что в Чехии боевого подполья не существовало: Гейдриха убили английские парашютисты из числа бежавших на Запад чешских военных.