Красный Элвис - [12]

— А как же «Бутерброды»? — спросил Саныч.

— А никак, — ответил Гога. — Без понтов эти «Бутерброды». Я в минусах, Саныч, какие «Бутерброды»? Сейчас скину гипсокартон — и на Кипр.

— А как же экзотический отдых? — спросил его Саныч.

— Да какой экзотический отдых! — нервно засмеялся Гога. — У нас ментальность не такая, понимаешь?

— Ну а какая у нас ментальность?

— Черт его знает какая, — ответил ему Гога. — Нашей ментальности шо нада? Водку и телку для экзотического отдыха, правильно? А с вашими геями какая водка может быть? Не говоря уже о телке… — печально добавил он.

В зале послышался пронзительный крик. Двери распахнулись, и в кабинет влетел Славик.

— Что? — закричал он. — Что это?

Он отчаянно показывал в сторону зала:

— Георгий Давидович, Саныч, что это такое?

— Гипсокартон.

— Гипсокартон, — подтвердил Саныч.

— Зачем гипсокартон? — не понял Славик.

— Гипсокартон, Славик, — объяснил ему Гога, — для строительства архитектурных объектов.

— Георгий Давидович сворачивает бизнес, — объяснил Славику Саныч, — он теперь будет торговать гипсокартоном на Кипре.

— На каком Кипре? — обиженно возразил Гога, но Славик его уже не слушал.

— Что? — переспросил он. — Сворачивает бизнес? А я? А наши планы?

— Какие планы? — нервно перебил Гога.

— Да, я понимаю, — затянул Славик, — я это сразу видел. Для вас это так — сегодня открыли, завтра закрыли, для вас же это так. Я вас понимаю, я тоже на вашем месте так сделал бы. Да. Это как по делу, когда «Вышиваные рушнычки» нужно пробить, тогда «Славик, давай». Или когда Раису Соломоновну пригласить, тогда «Славик, пожалуйста».

— Ведьма твоя Раиса Соломоновна! — закричал на это Гога. — Ведьма чертова!

— Да? — в свою очередь закричал Славик. — Раиса Соломоновна — артистка! У нее репертуар! А вы ее ногой по печени!

— Как ногой по печени?! — растерялся Гога.

— Да! Ногой! По печени! А у нее репертуар! — Славик не выдержал, упал в кресло и, обхватив голову руками, зарыдал. Повисло гнетущее молчание.

— Саныч, я что? Действительно? Ногой по печени?

— Ну, ты защищался, — сказал Саныч, отводя взгляд.

— Не может быть, — прошептал Гога и тоже обхватил голову руками.

Сан Саныч вышел во двор. На противоположной стороне улицы стояли два «Суперксерокса» в зеленых спортивных костюмах, почти сливаясь с июльской зеленью.

Наверное, Гога среагировал на эту историю с печенью, в смысле с Раисой Соломоновной. Как-то его перемкнуло после этого, стыдно перед коллективом стало или что, но на следующее утро он сплавил гипсокартон директору парка культуры и пригласил Саныча и Славика на разговор. Саныча заедала депрессия, но он взял себя в руки и поехал. Последним появился Славик, был собран и выглядел строго. Гога старался в глаза ему не смотреть. Ботфорты так и стояли на столе — похоже, Гога просто не знал, что с ними делать. Все сели. Помолчали.

— Можно? — по-школьному поднял руку Славик.

— Прошу, — несколько заискивающе позволил Гога.

— Давайте я начну, Георгий Давидович, — начал Славик. — Я все это дело заварил, мне и спасать проект.

Сан Саныч взглянул на него с отчаяньем.

— Я понимаю, — сказал Славик, — мы все наделали много ошибок. Вы в этом бизнесе люди новые, я где-то недоглядел. Ну да. Не будем перекладывать вину на кого-то, — сказал Славик и поглядел на Саныча. — Но еще не все потеряно. У меня всегда есть запасной козырь в рукаве. Сейчас они придут.

— Кто? — испуганно спросил Гога.

— Бычки.

И Славик рассказал о Бычках. Он нашел их через стриптизерш из Дворца пионеров. Отец и сын Бычки — дуэт — были цирковыми клоунами, но несколько месяцев назад в связи с финансовыми проблемами, которые переживал городской цирк, попали под сокращение и занялись сольной карьерой, как сообщил Славик. По его словам, у них была клевая шоу-программа на полтора часа — с музыкой, акробатическими номерами и карточными фокусами. Славик поставил на Бычков все, сбоя быть не могло.

И вот пришли клоуны.

— Бычко, Иван Петрович, — представился старший Бычко и пожал руки Гоге и Сан Санычу.

— Бычко Петя, — поздоровался младший, но руку пожать не решился.

Гога пригласил всех сесть.

— Ну что ж, — начал Бычко-старший, снявши очки и протерев их носовым платком. — Мне рассказали о вашей ситуации. Я думаю, мы с Петей можем вам помочь.

— А какая у вас программа? — поинтересовался Гога.

— У нас дистанция, — сказал Иван Петрович.

— Династия, — поправил его Петя.

— Да, — согласился Иван Петрович. — У нас цирковая династия с одна тысяча девятьсот сорок седьмого года. Именно тогда моя старшая сестра поступала в цирковое училище.

— Поступила? — спросил Гога.

— Нет, — ответил Иван Петрович. — Так что цирк — это у нас семейное. Я, молодой человек, чтобы вы знали, еще в одна тысяча девятьсот семьдесят третьем получил вторую премию на республиканском конкурсе молодых артистов эстрады в Кременчуге. Я со своим номером «Африка — континент свободы» устроил настоящий фурор во время межрегионального слета агитаторов в «Артеке» в одна тысяча девятьсот семьдесят восьмом… Нет, — вдруг возразил сам себе Иван Петрович, — таки в семьдесят девятом. Да, в одна тысяча девятьсот семьдесят девятом в «Артеке»!

— А нам, — попытался подключиться к беседе Гога, — а нам вы тоже будете показывать «Африку — континент свободы»?