Красный дом - [78]

– Я не была неправа, – возразила Мелисса и в ответ на его молчание добавила: – Это мама тебе сказала, да? Ну спасибо, мамуля.

– Люди боятся тебя. Поэтому делают то, что хочешь ты. В школе это срабатывает, но в дальнейшем перестанет действовать. Тебе нужно научиться нравиться людям.

Его слова застали Мелиссу врасплох. Она ждала нравоучений, мол, следует уступать и подчиняться общим правилам, вот Ричарду и удалось поднырнуть мечом под ее щит и всадить клинок между ребрами. Ведь постыдная правда заключается в том, что она хочет быть как он. Иметь высокую зарплату, уважение других и точно так же достичь успеха в карьере.

Вертикальный рой мошек колыхался в центре лужайки, будто в большой стеклянной колбе.

Ричард потер лицо и продолжил:

– Тебе следует найти то, что тебя по-настоящему заинтересует, и тогда все встанет на свои места. Но я не уверен, что тебе это удастся.

– Меня интересует… – Мелисса запнулась и умолкла. Что же ее интересует?

И она заплакала. Плывущие лодки и выдувающие стекло женщины. Она никогда не станет художником, не полюбит и не будет любима.

– Мелисса?

Вскочив, она кинулась к дому. Разлитый чай потек сквозь доски скамьи.

Дейзи проходила через кухню, однако Луиза жестом, повелевающим остаться, протянула ей бокал с вином. Дейзи чокнулась бокалом о толстую ручку большого ножа, который держала Луиза.

– Что там случилось?

– Стиральная машинка сломалась. – Луиза смела морковные очистки в мусорное ведро. – Алекс починил ее, а ваш отец вымыл пол.

– Значит, теперь все в порядке.

– Прости за отвратительное поведение Мелиссы.

Итак, об этом знают все.

– Я не могла не извиниться. Пусть она моя дочь, но порой бывает донельзя гадкой.

– Виновата была я, правда.

– Многие мальчики совершили точно такую же ошибку.

Дейзи поняла – они говорят о поцелуе.

– Этой девчонке следует носить табличку с надписью: «Опасна для здоровья».

Чайник выключился, и Луиза налила кипяток в большую кастрюлю.

Все думают, будто, поцеловав Мелиссу, Дейзи поступила самым что ни есть обыденным образом. Луиза вот тоже встала на ее сторону. Та Луиза, которая обрывает катышки с джемпера Ричарда и прижимает страницы кулинарной книги баночками с медом и оливками.

– Все случилось на этой неделе, так ведь? – Луиза вернула чайник на подставку.

– Да. На Черной горе.

– Я не об этом. – Луиза вытерла руки кухонным полотенцем и посмотрела на Дейзи. – Ты была напряжена, словно внутри тебя завязан узел. А потом его кто-то развязал.

Господи, она бредет по жизни и совершенно не понимает людей. Ни Луизу, ни Мелиссу, ни Джека и Лорен. Ни даже саму себя.

– Как ты догадалась?

– Ты хорошая дочь, – ответила Луиза. – Но вряд ли они это достаточно ценят. – Она сложила полотенце вдвое и повесила на ручку духовки. – А сейчас как насчет того, чтобы хорошенько подготовиться к нашему последнему ужину здесь?

– Отличная мысль, – искренне ответила Дейзи.

А что тут еще скажешь?

Цветов нет, и Дейзи срывает остролист, травы и неизвестные ей веточки с почками, засовывает их в расписной испанский кувшин и ставит в центр стола. Расставляет у каждого места свернутые в виде епископской шапки салфетки. Огоньки свечей в бутылках из-под вина дробятся в оконных стеклах. Шабли из «Маркс и Спенсер». Запеченный в фольге лосось нарезан и так плотно сложен, что разрезы незаметны. Островки зелени в белом соусе; аспарагус, бобы и морковь.

– Почему после этого моча так странно пахнет? – интересуется Бенджи.

– Из-за метантиола и еще нескольких сульфидов, названия которых я не помню, – отвечает Ричард.

Свежий хлеб, половина булки нарезана ломтиками, загнутыми, как в рекламе. Маленький нож с костяной ручкой торчит из бледно-желтого куска масла. Кит Джаррет, Гэри Пикок и Джек Деджонет играют «Не шепчи» – выбор Доминика.

– Они оба адвокаты, – говорит Алекс. – Возможно, это могут счесть жестоким обращением с животными. Собаки заперты десять часов в день. Я вывожу их в парк, и они носятся сломя голову.

Анжела слишком много пьет в надежде успокоиться, хотя и осознает, что это лишь сильнее ослабляет ее связь с реальностью.

Бенджи представляет центр стола в виде города инопланетян. Баночки специй, бутылки вина и испанский кувшин становятся башнями и орудийными точками. Две свечи – сжигаемый газ от нефтепереработки, плетеная салфетка – посадочная площадка, к которой он стремится на своем разведывательном транспорте, уклоняясь от зенитных лазерных атак.

– Как часто Анжела бывает такой? – тихо спрашивает Ричард.

Проработав врачом двадцать пять, он знает, что «нормальный» – чересчур широкое понятие, а поставить диагноз «патология» слишком легко.

Промелькнувшее в мыслях слово «никогда» заставляет Доминика осознать – дело серьезно. Его молчание говорит само за себя.

– Ей надо бы кое-кому показаться, – замечает Ричард.

– Так и есть, – соглашается Доминик, хотя, потеряв работу, он утратил право советовать Анжеле что-либо за исключением бытовых мелочей. Словно за подобное право нужно платить! – Я подумаю, что можно сделать.

Луиза и Дейзи разговаривают о плавании.

– Я неплохо плавала.

– Но?

– Все свелось к тому, что плаваешь туда-сюда в бассейне. Уж лучше делать что-нибудь интересное, пусть даже у тебя к этому мало способ-ностей.