Красный дом - [34]

Ричардом она не настолько увлеклась, чтобы вцепиться в него, как в последнюю надежду удержаться на плаву, пока ее сносит течением реки жизни. Первый секс у них случился через шесть недель после знакомства, когда Луиза дождалась отрицательного результата анализов на СПИД. Ричард не знал об этом и счел ее просто старомодной.

Она думала, что прошлое останется в прошлом. Сейчас ей впервые пришло на ум, что нужно было рассказать Ричарду об этом прежде, чем он все узнает от Мелиссы. «Простить и забыть». Луиза начала понимать, что это означает. Ты не сможешь забыть, пока не простит тот, кто тоже об этом знает.

– Мне снился кошмар о Дымных людях.

– Ладно, тогда представь, что мы едем на горных велосипедах, – сказал Алекс – потому что именно это он сам представлял, засыпая. – Мы едем по лесу. Лето, и в рюкзаке у меня лежит еда для пикника…

– Там сэндвичи с беконом, термос с чаем и два «Кит-ката», – уточнил Бенджи.

– Мы едем все быстрее и быстрее, и вдруг выезжаем из-за деревьев – и наши колеса больше не касаются земли.

– Это волшебные велосипеды?

– Да, это волшебные велосипеды. Мы летим, поднимаемся все выше и выше и видим поля, речку, поезда и машины. Под нами пролетают птицы, а в стороне плывет воздушный шар, и люди в его корзине машут нам руками. Мы машем им в ответ, и я говорю, что мы можем полететь куда угодно. – Он потрепал Бенджи по голове. – Куда бы ты хотел полететь, братишка?

– Домой.

Понедельник

Вставив пушистое деревце межзубной щетки в белую ручку, Ричард принимается вычищать промежутки между передними зубами. Верхние и нижние зубы, резцы, клыки… Ему нравится, что щетка идет туго, нравится толкать и дергать, тщательно прочищая межзубные промежутки, пусть даже по-настоящему гнилой запах из-за питающихся сахаром бактерий бывает только в щелках между жевательными зубами. У Джуди Хекер, его коллеги, жутко пахнет изо рта. Странно, что люди обижаются, когда указываешь им на это.

На полке, под которой лежит его бритва, стоит арника. Что за идиот ее купил? Гомеопатия сейчас признается общественным здравоохранением. Не иначе, принц Чарльз выкрутил руки чиновникам. Забавный он мужчина. Здоровается с деревьями, а будучи в Рединге, швырнул пару таблеток «Нурофена» в речку, чтобы вылечить головную боль жителей Лондона…

Ричард полощет рот «Корсодилом». После ухода Дженнифер стало невыносимо одиноко. По ночам он лежал, слушая поскрипывания и шорохи, и в свои сорок два года наконец-то понял, зачем нужна легкая, необременительная болтовня. Он даже начал ходить в бары, а ведь всегда считал это пустой тратой времени.

Выплюнув «Корсодил», Ричард споласкивает рот холодной водой, затем вытирает лицо белым полотенцем, еще теплым после батареи.

Он смотрит на себя в зеркало шкафчика. Лицо припухшее со сна, земное притяжение еще не придало ему привычный облик. Говорят, с возрастом в зеркале будет отражаться лицо твоего отца, но Ричард его пока не видел. Выключив свет, он идет в спальню – одеваться.

Алекс взобрался на геодезический пункт. Он на высочайшей точке на пятьдесят или сто миль вокруг. Медленно, будто прокручивая собой земную ось, он повернулся. Склоны Черных гор к югу понижались, далеко внизу виднелся Хэй, от которого на север по долине тянулась железная дорога, отсюда кажущаяся игрушечной.

Сильный порыв ветра толкнул Алекса, и ему представилось, как он трахает Луизу, вбивая ее спиной в дверь ванной. Ее лодыжки скрещены за его спиной, она шепчет: «Да… да… глубже…», а дверь стучит, стучит, стучит…

– Они создали крупнейший бюджетный дефицит за последние годы.

Доминик успел пожалеть, что затронул тему, о которой Ричард знает так много, а сам он – так мало. Финансовые колонки в газете навевают на него скуку, будто на эту тему наложили темные чары, призванные отпугивать случайных людей.

– Значит, мы выбрали человека, который не собирается принимать действенных мер? – спросил Доминик.

Сидящая рядом с ним Анжела читала раздел «Путешествия» в «Обсервере».

Ночью через горы перелетело сообщение: «Скучаю. Люблю. Целую, Эми». Если он никогда не расскажет Анжеле об Эми, то навсегда останется лучшим родителем, потому что безоговорочно любит дочь. А вот и она, вошла с тарелкой каши.

– Люди жадны и эгоистичны, – садясь за стол, заявила Дейзи.

К слову, место она выбрала как можно дальше от Мелиссы, но заметил это лишь Доминик.

– Они голосуют за тех, кто обещает дать им именно то, что они хотят. Будто конфетку ребенку.

Однако Дейзи имела в виду не каких-то абстрактных людей, а, скорее всего, Ричарда и Мелиссу.

– Но жизнь постепенно налаживается, – осторожно возразил Ричард. – Это нелегкий процесс, но жизнь становится лучше.

– У кого? – поинтересовалась Дейзи.

Никого из них особо не волновали выборы, эта мыльная опера государственного масштаба, в которой близость результата важней личности победителя. Каждый из них горячо поддерживал программы по созданию бюджета для частных врачей, школ и приютов и не надеялся, что какая-нибудь партия сдержит предвыборное обещание.

Луиза старалась верить в то, что уж если нельзя изменить мир, то измениться сможет она сама, а Ричарда спасение жизней избавляло от более глобальных обязательств. Анжела и Доминик как-то присоединились к движению по поддержке шахтеров в Донкастере и печатников в Вапинге, однако их восторг по поводу назначения Блэра быстро сменился злостью, затем разочарованием и безразличием к политике как таковой. Алекс собирался голосовать за тори, потому что за них голосуют люди, на которых он хотел стать похожим. Мелисса излучала презрение и выглядела умудренной жизнью. Дейзи излучала безразличие и выглядела смиренной. Бенджи интересовали судьбы тигра, панды и кита, и будущее планеты значило для него больше, чем для остальных сидящих за столом.