Красный Бубен - [11]

Семен прекратил стрельбу. А Жадов, увлекшись, перевел автомат на стол и расстрелял несколько тарелок и один кувшин. Простреленный кувшин слетел со стола и покатился по каменному полу к старинному шкафу с резными ножками. Жадов подбежал и хотел двинуть по кувшину сапогом, но промахнулся и угодил ногой в дверцу шкафа. От удара со шкафа свалилась толстая книга прямо на голову Андрея. Жадов присел. У него с носа соскочили очки.

– Фашистская сволочь!

Он нагнулся, взял книгу и сдул с нее пыль. Стропалев чихнул.

– Какая-то старинная книга, – Андрей поднял очки. – Какие-то тут знаки на обложке кобылистические…

– Какие же это у кобыл знаки? – спросил Семен.

– Кобылистические знаки, – пояснил Жадов, – это знаки колдунов… закорючки такие, навроде фашистских… – Он открыл обложку. – Ого! Какая гарнитура интересная! Как будто ручкой написано… Бурыми чернилами.

– А что написано-то? – спросил Стропалев, заглядывая Андрею через левое плечо.

– Не по-нашему… То ли по-немецки, то ли по-еврейски… Буквы, вроде, немецкие, а слова – непонятно чьи… – Он нагнулся и прочитал: – Хамдэр мых марзак дыхн цадеф юфр-бэн.

Только Жадов прочитал эти слова, как стены замка задрожали, зашатались, и с потолка на солдат посыпались мелкие камушки. Летучие мыши снова заметались под потолком. И друзья решили, что началась бомбежка.

Они кинулись к входной двери, но у них перед носом потолок в коридоре рухнул и проход завалило камнями. Друзья застыли перед завалом, не зная что делать. Но в следующую секунду бомбардировка уже закончилась.

– Что делать будем? – спросил Стропалев.

– Попробуем поискать другой выход, – сказал Жадов.

– Через окна хрен пролезешь, – Семен посмотрел наверх.

Друзья обошли зал и у противоположной стены обнаружили дверь. За дверью оказался коридор. Пошли вперед. Вдруг Жадов, который шел первым, резко остановился.

– Странно, – сказал он, показывая фонариком на стену. – Точно такой портрет, как и там, где мы проходили.

На стене висел портрет того же немца, только с настоящими усами кверху и с сигарой во рту.

– Во, Мишка, как ты угадал ему усы с папиросой добавить! – воскликнул Абатуров.

– Меня мать, когда я в школе учился, – ответил Мишка, – в изостудию отдала из-за талантов. – Он вытащил изо рта сигарету и подрисовал немцу круглые очки.

Коридор привел друзей в зал.

– Ни хрена! – вырвалось у Стропалева. Жадов присвистнул.

А Семен не знал, что сказать, но ему сделалось как-то не по себе.

В зале, в который они вошли, всё было точно такое, как и в предыдущем. Точно такая люстра лежала на точно таком дубовом столе. В углу стоял точно такой шкаф.

– А вон и кувшин, который я прострелил! – закричал Жадов.

Он взял в руки кувшин с дырками от пуль.

– А вон и книга, – Жадов показал пальцем. – Ну точно, мы дали круг и пришли опять в ту же комнату.

– Как это мы так? – Стропалев почесал затылок.

– Пошли снова, – сказал Семен. – Надо выбираться отсюда, а то скоро стемнеет.

Они вошли в дверь и пошли по темному коридору.

– Жрать охота, – сказал Стропалев.

– Надо успеть к ужину, – добавил Жадов.

– Сука! – крикнул Семен. – Я споткнулся об кирпич!

– Не щелкай клювом, – сказал ему Стропалев.

– Ты в логове врага, – добавил Жадов.

– Пошли все на хрен! – ответил Абатуров. – Учители!

– Черт! – сказал Жадов. – Очки соскочили.

Он остановился, ему на спину налетел Стропалев, а ему на спину налетел Абатуров.

– Чё встал?! – крикнул Стропалев.

– Очки уронил!

– Поднимай и пошли! – крикнул из-за Мишки Семен.

– Легко сказать, когда я их не вижу! – Андрей опустился на коленки и стал шарить руками. – Есть! – Он поднял очки, надел и сам стал подниматься. Но вдруг застыл, не распрямившись как следует. – Гляди-ка, братцы!

На стене висел портрет знакомого немца с поднятыми вверх усами, с сигарой и в круглых очках.

– Говно какое-то, – сказал Стропалев.

Семен, который стоял сзади всех, перекрестился и сплюнул через плечо.

– Что-то тут не то, – сказал Андрей. – Ну а если мы ему хер на лбу нарисуем?

Стропалев вынул изо рта окурок, но хера на лбу рисовать не стал, а нарисовал торчащие изо рта зубы.

– Зря ты, Миш, зубы ему нарисовал, – поежился Абатуров. – Лучше уж хер… А то…

– А чё?

– А ничё…

– Пошли, – Жадов двинулся вперед.

– Погоди, – остановил его Стропалев. – Я ссать хочу.

Мишка поставил автомат к стенке и нассал в угол.

И опять Семену показалось, что портрет поморщился.

Коридор вывел в зал, похожий как две капли воды на предыдущий. Бойцы молча прошли через него к противоположной двери и вошли в коридор. Если б они были не втроем, то, наверное, подумали бы, что спят или сошли с ума.

– Если бы вас не было со мной, – сказал Жадов, – то я подумал бы, что сплю или свихнулся.

Стропалев хмыкнул.

Семен перекрестился и сказал:

– Лучше бы мы сюда вообще не заходили… Может, вернемся в первый зал, рванем гранату, где завал, и всё?

– Граната такой завал не возьмет… – Жадов замер и медленно поднял руку, показывая на стену.

На стене висел портрет немца. Ко всему, что уже было, добавились торчащие изо рта желтые клыки вампира с капельками крови на концах.

– А-а-а! – закричал Стропалев, перехватил автомат и выпустил по портрету очередь.

Очередь отозвалась оглушительным треском стен и потолков. А из продырявленного наискосок немца хлынули струйки багровой крови.