Красные ворота - [8]
~~~
Юлькина часть оказалась недалеко от расположения их бригады, километрах в восьмидесяти… И, как только через Москву они обменялись адресами, переписка пошла частая, особенно, когда после коротких, но тяжелых боев на участке Сытьково — Бутягино их часть отвели на отдых и появилось время… Первые Юлькины письма не вызывали тревоги, она находилась не на передовой, но вскоре появилось в них нечто обеспокоившее его.
«Дорогой Володька!
Наверное, ты все-таки был прав, говоря, что война не для девчонок. Трудно порой бывает. Помнишь, я жаловалась, что выдали мне такую огромную шинель, в которую можно меня обернуть три раза? А вот недавно она меня спасла — пока меня вывертывали из нее, я проснулась и так завопила, что все вскочили, как по тревоге, и тому человеку пришлось ретироваться. Таких немного, но противно и надоедает…»
Володька злился, кусал губы и не раз намекал начальству, чтоб отпустили его денька на два, но начальство намеков не понимало, вернее, делало вид, а Володька мучился: всего часа четыре на попутных машинах до Юльки, а невозможно. Он думал, что появление его в Юлькиной части положило бы конец всяким там приставаниям к ней.
В другом письме Юлька писала, что на ее беду понравилась она одному майору, человеку, на ее взгляд, нехорошему, и что если его ухаживания не прекратятся, то придется просить о переводе в другое подразделение. Это встревожило Володьку еще больше, ведь «другое подразделение» могло обернуться передовой.
После того письма Юлька долго молчала, и Володька не знал, что и думать, ходил мрачный, все валилось из рук. Занятия со взводом разведки, увлекшие его поначалу, стали тяготить и надоедать… Когда он возвратился в свою часть, ему предложили на выбор либо роту, либо взвод разведки. Володька взял взвод, точнее, его остатки. В боях на участке Сытьково — Бутягино взводу не пришлось быть в деле, и сейчас он, помня свою разведку на Овсянниково, в которой только чудом удалось добраться до немцев и захватить «языка», усиленно занимался с ребятами. Каждую ночь ползали они на имитированную оборону противника, сделанную по всем правилам — и с проволочными заграждениями, и минами, и консервными банками. Раздобыли трофейные немецкие осветительные ракеты. Их запускали бойцы, изображающие противника… Целую неделю не удавалось им скрытно, не обнаружив себя, подобраться к «противнику». Долго не могли научиться бросать ножи и много переломали немецких штыков, хрупкая сталь которых не выдерживала неудачных бросков. Многое приходилось осваивать самим, так как не все было в руководствах и инструкциях. И вот эти занятия после последнего письма Юлькиного Володька стал проводить вяло, без прежнего напора.
Жили они в лесу, километров шестьдесят от передовой… Недалеко находились две деревеньки, но ходили туда редко, да и незачем — молодух не было, одни старики да старухи… Кормили неважно, но с этим мирились и те, кто побывал на передовой, и те, кто прибывал на пополнение из госпиталей, знали: лучше любой недоед, чем передний край, куда можно попасть за два ночных перехода. Но бригада пополнялась медленно, и вряд ли раньше зимы попадут они на фронт. В лесу обжились, устроили большие землянки с двойными нарами, обзавелись печурками — живи не тужи.
~~~
Пивная кружка с пеной у Володьки вышла неплохо. Некоторая небрежность акварельных мазков, сделанных неумелой пока левой рукой, даже пошла на пользу. А вот с текстом он намучился, буквы получились кривоватые, края неровные… Ладно, сойдет, подумал Володька и, завернув ватман, направился в «Уран» к Толику.
Тот стоял за буфетной стойкой в белом халате с очень серьезным и деловым видом.
— Принес?
— Держи, — протянул Володька сверток.
Толик развернул, расправил лист, посмотрел.
— Порядок… Спасибо. Я наливаю тебе?
— Валяй.
Володька оперся о стойку и стал тянуть пиво. Оно было действительно холодное и свежее, как он и написал в рекламе. Народа почти нет, и они могли поговорить.
— Ты и на фронте поварил? — спросил Володька.
— Нет, не вышло… В стрелковую роту запихнули. Думал, уже хана, живым не выйти, но потом ротный в ординарцы взял, ну и кормил я его. Однажды батальонный зашел, попробовал моего варева — забрал к себе. Там уже полегче, но все равно два раза долбануло. Первый — легко, в санбате отлежался, а второй раз осколком… Еще налить?
— Налей, — согласился Володька, подумав, сколько же кружек отвалит Толик за работу.
Отвалил три, а потом сказал, что ему в подсобку надо. Они попрощались, и Володька вышел на улицу… Пиво немного ударило в голову, домой идти не хотелось, и он зашагал к Сретенским воротам, а оттуда вниз по бульвару к Трубной…
Того удивления Москвой, какое было в сорок втором, Володька не ощущал. За месяцы госпиталя уже свыкся с мыслью, что отвоевался и что вернется в родной город, но бродить по московским улицам было приятно. Вот и Рождественка напомнила институт, экзамены. Может, зайти? Но кольнула мысль о Тоне, и он прошел мимо.
За Петровскими воротами, около Никитских у «деревяшки» толпился разный люд. Володька остановился, раздумывая, но тут подъехал к нему какой-то оборванный, замухрышистый тип, уперся в Володьку долгим немигающим взглядом. Он подумал, может, знакомый какой, но пока не узнавал, внимательно вглядываясь в лицо человека, так пронзительно и неприятно уставившегося на него.
Военная проза Вячеслава Леонидовича Кондратьева (1920-1993) пропитана воспоминаниями о пережитом и воссоздает мир, в котором его героям приходиться сражаться, жить и умирать.Тема повести о войне "Сашка" — сохранение нравственных основ в жестоком военном противостоянии. Главный герой — молодой солдат, вчерашний школьник, принявший на себя все бремя ответственности за судьбу Родины.
В книгу входят четыре повести о войне, авторов которых объединяет пристальное внимание к внутреннему миру молодого солдата, вчерашнего школьника, принявшего на себя все бремя ответственности за судьбу Родины.Содержание:Сергей Константинович Никитин: Падучая звезда Константин Дмитриевич Воробьев: Убиты под Москвой Вячеслав Леонидович Кондратьев: Сашка Константин Павлович Колесов: Самоходка номер 120.
В книгу вошли две повести о войне «Сашка» и «Отпуск по ранению», главный герой которых – молодой солдат, вчерашний школьник, принявший на себя все бремя ответственности за судьбу Родины.Для старшего школьного возраста.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Военная проза В. Кондратьева, максимально правдивая и достоверная, давно привлекла внимание читателей. В сборнике повестей и рассказов «На поле овсянниковском» — та же тема войны. Но писатель не замыкает повествование только на войне, напротив, истинная цена Победы осмысливается в книге сквозь призму послевоенного времени. И за всеми описываемыми событиями стоит добрый, мудрый, человечный человек, твердо убежденный, что самое главное завоевание в жизни — это жить без войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В битве за Москву в годы Великой Отечественной войны участвовали воины разных родов войск, в том числе и моряки. И слава, сопутствовавшая морской пехоте с первых дней создания Советских Вооруженных Сил, была умножена у стен столицы.О героических подвигах моряков на защите Москвы рассказывает в своей книге участник событий капитан 1-го ранга С. Кувшинов. Книга рассчитана на массового читателя, особенно на молодежь.
Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.
Комиссар партизанской бригады «Смерть фашизму» Иван Прохорович Дедюля рассказывает о нелегких боевых буднях лесных гвардейцев партизанского фронта, о героизме и самоотверженности советских патриотов в борьбе против гитлеровских захватчиков на временно оккупированной территории Белоруссии в годы Великой Отечественной войны.
Книга повествует о героических подвигах чехословацких патриотов, которые в составе чехословацких частей и соединений сражались плечом к плечу с советскими воинами против гитлеровских захватчиков в годы Великой Отечественной войны.Книга предназначается для широкого круга читателей.
Весь мир потрясен решением боннского правительства прекратить за давностью лет преследование фашистских головорезов.Но пролитая кровь требует отмщения, ее не смоют никакие законы, «Зверства не забываются — палачей к ответу!»Суровый рассказ о войне вы услышите из уст паренька-солдата. И пусть порой наивным покажется повествование, помните одно — таким видел звериный оскал фашизма русский парень, прошедший через голод и мучения пяти немецких концлагерей и нашедший свое место и свое оружие в подпольном бою — разящее слово поэта.