Красные туфельки - [52]

Она похлопала меня по плечу:

— Иди ко мне, расскажи про свой первый раз, давай я тоже затоскую.

— Да ничего интересного, в нашем маленьком городишке на весь Чанчунь был лишь один KFC, «Макдональдса» не было. Сейчас я понял, почему в Чанчунь не пускали «Макдональдсы». Если я ещё раз туда пойду, то моя фамилия — не Сюй!

— Какой ты ревнивый! Давай так: отвечай на мои вопросы. Твоя первая девушка была красивая?

Я покосился на неё, и подумал, что могу ответить честно:

— Красивая. Очень!

— Красивее меня?

— Красивее.

— Забыть не можешь, да?

Я кивнул головой:

— Никогда не забуду.

— Вот подлец! Вы оба — подлые. — Она взяла себя в руки, — Когда у тебя был первый раз? Где вы, подлые, этим занимались?

Я задумался, ей пришлось повторить вопрос ещё раз. На самом деле мне не очень хотелось отвечать на этот вопрос, её история про «Макдональдс» не слишком меня задела, вызвав лишь лёгкое сожаление. Но что тут поделаешь? Как она сказала — это цена взросления.

— Говори, — закусив нижнюю губу, повторила она, — где у тебя был первый раз? У неё дома или у тебя? Дождались, пока родители уйдут на работу, и начали кувыркаться в кровати, так?

— Ты правда хочешь это услышать? Ты не хочешь этого знать!

— Я не хочу слышать, но только что я тебя рассердила, так что говори!

— Я помню, что ту девушку, в которую я был влюблён подростком, звали Фан Фан, она была из тех, на которых смотришь раз по триста за день. Это была тайная влюблённость, а потом я набрался смелости и написал письмо с признанием в любви и отправил ей домой, а она умерла, так и не узнав о моей любви.

— Тогда твой первый раз был не с ней!

— Сестрёнка, это была тайная влюблённость! Она не получала моего письма. Оно пришло через несколько дней после её смерти, его прочитал её отец. И это тоже хорошо: дочь только что умерла, ему точно было очень плохо, а тут он прочитал, как я люблю его дочь, какая она замечательная, это было своего рода утешение. Так что мой отчаянный поступок дал свои плоды.

Я замолчал, оглядел её тело. Она, засмущавшись, прикрыла грудь.

— Знаешь, Тань Синь, в тот день, когда я тебя встретил, то вспомнил о ней и подумал, что должен быть поактивнее: нельзя упустить такую же, как Фан Фан, хорошую девушку.

Она обхватила руками мою шею и поцеловала:

— Я ошиблась, не вини меня. Даже если сейчас передо мной будет сто подлецов, я не буду сердиться!

Я насладился послевкусием этого поцелуя, а потом сказал:

— Ты спросила, где у меня был первый раз, мне не очень хочется говорить, особенно после твоего рассказа, мой первый раз — это полный отстой.

— Да говори уже, это у меня отстой, да ещё ты меня теперь презираешь.

Я указал на кровать, потом отвернулся и сказал, обращаясь к луне:

— Здесь, только что. Сейчас был мой первый раз с одной подлой девушкой.

— Правда?!

— Правда. Отстой, да?

— Как здорово! — Она обняла меня сзади, прижавшись щекой к моей спине, — Эта подлая девушка поняла, что неправа, она просит у тебя прощения.

Я положил её ладонь себе на грудь — там, где сердце, и произнёс в такт с ударами сердца:

— Я — тебя- люблю!

Она держала меня за руку и молчала, а я ждал. Я и сам не знал, чего жду, в голове было пусто. Это чувство глубочайшей любви к ней было таким прекрасным. В ночи был слышен лёгкий шорох опадающих листьев, осень в Пекине — самое прекрасное время в мире. Тань Синь ровно дышала рядом, постепенно засыпая. Я нащупал на столике пачку, в полной тишине вытащил последнюю сигарету. Я обернулся и взглянул на неё, у меня было ощущение, что я полностью изменился. Тань Синь не спала, она смотрела на меня:

— Сюй Цзямин, ты такой красивый! Мне всё в тебе нравится!

Я так размяк, что не мог вымолвить ни слова.

— Я ещё не ответила на те твои три слова. То, как ты произнёс «Я тебя люблю», было так приятно. Но я сейчас не могу этого сказать, в тот день, когда я скажу, что люблю тебя, это будет означать, что я всегда буду любить тебя, в тот день моя жизнь станет твоей.

9

Когда 14-го числа в 15.30 Юй Лэ вставил ключ в замок, он уже знал, что дома кто-то есть. Оставив ключ в двери, он помчался вниз по лестнице, двое полицейских бросились ему навстречу со второго этажа и схватили его.

Полиция не нашла при нём снятых утром денег. Куда он ещё заезжал по пути от Сунъюаня до Чанчуня? И я, и адвокат говорили с ним на эту тему, однажды Юй Лэ спросил меня, не повлияет ли его признание на приговор. Адвокат честно ответил, что нет, ведь на нём были две загубленные жизни, за что три раза расстрелять — вот это достаточно.

Однако эти деньги кое-кому требовались — у Цянь Цзиньсяна был сорокалетний сын Цянь Вэнь, в прошлом году его как раз выпустили из тюрьмы, он получил известие о смерти отца, так и не успев повидаться с ним. Я сталкивался с ним во время процесса, ему было абсолютно не интересно, кто убил его отца, мучался ли отец перед смертью, его единственной душевной болью был тот самый миллион двести. В начале мая, когда полицейские покинули дом для немых, он и четыре его дружка ворвались ко мне в квартиру, прижали меня к стулу и перевернули дом вверх дном. Я отчётливо помню его крик, полный отчаяния:

— Ройте землю хоть на целый метр, но деньги мне найдите!