Красные боги - [34]

– Буйволы, – проговорил Пьер.

– Буйволы? Нет, – отвечал отец Равен. – Зубры. Да, зубры, вид быков, представители которых почти совершенно вымерли на всем земном шаре. Но вы, кажется, не обратили внимания на самое главное: топор в спине у вожака-зубра и стрелы в шее.

– Значит, есть охотники?

– Разумеется. Что же еще?.. Да вот и они. Смотрите.

Сначала можно было различить только несколько темных, едва видимых точек, разрозненно двигающихся по лугу. Мало-помалу они объединились в общую группу, медленно продвигающуюся вперед по тому же пути, по которому раньше промчалось стадо зубров. Когда они приблизились к опушке леса, Пьер уже свободно мог их рассмотреть. Их было около сорока. Отдельно, широко шагая впереди всех, шел один – по-видимому, предводитель. Он-то и привлек особенное внимание Люрсака и отца Равена. В сумеречной полутьме четко вырисовывалась его высокая, сильная и мужественная фигура. Его одежда состояла из простой звериной шкуры, ниспадающей с плеч наподобие ризы католического священника и перехваченной в талии свободным поясом. В правой руке у него была громадная дубина, а в левой длинное копье, на которое он временами опирался. Он прошел шагах в двухстах от Люрсака и Равена. Как раз перед ними он приостановился, словно ожидая, когда подойдет его отряд. До сих пор он был виден только в профиль, но, остановившись, повернулся к ним лицом и прорезал тишину могучим криком:

– О… о… э… ие… йап… ие… оп!..

У него было широкое, с точки зрения европейца, неправильное лицо, выдающиеся скулы, глубоко посаженные глаза, суровый взгляд. Длинные, спускающиеся до плеч русые волосы резко подчеркивали красный цвет кожи на лице и открытой шее.

Миссионер, крепко сжав руку Пьера, взволнованно зашептал:

– Человек четвертичного периода… предок современного человека… живой… живой…

Не дав Пьеру прийти в себя от изумления, он продолжал:

– Да. Я не пьян, и это не кошмар. Теперь все ясно. Красные боги – группа людей доисторической эпохи, которые здесь, в этом провале земли, ведут то же самое существование, что и тридцать тысяч лет тому назад. И все теперь объясняется. И тайна, которой колдуньи окружили эту страну, и смерть, которой они предают всех, проникающих сюда, и предметы, которые я повсюду находил. Все… все…

– Но… – попытался вставить какую-то фразу Пьер.

– Нет никаких «но». Я уверен, совершенно уверен. Уже давно я кое-что подобное предполагал, но раньше сомневался. Мне казалось это фантастическим, и я не хотел, не мог верить. Я пытался отыскать другие объяснения. Но теперь истина встала передо мной. Как она ни невероятна, я не могу ее отрицать. Посмотрите на этого человека – предводителя. Он не принадлежит ни к одной из существующих рас, это не племя мои, не китаец, не лаосец, не европеец. Это – примитивный монголоид, родоначальник человеческой расы. Люрсак, вы не знаете антропологии и поэтому не можете оценить чрезвычайности нашего открытия. Споры различных школ, всякие теории сразу теряют значение. Проблема происхождения человечества разрешена, и разрешили ее мы, Люрсак. Мы! Мы!

Отряд первобытных людей, между тем, направлялся к пещерам. За предводителем прошли остальные охотники. Они немногим отличались от своего начальника: тот же тип лица, тот же костюм и лишь рост их был не так велик, а тела не так крепки и мускулисты. Восемь охотников несли носилки с убитым зверем. Подойдя совсем близко к пещерам, к подножию спусков от них, предводитель остановился и опять издал крик, подобный прежнему, но с несколько иными интонациями.

– О… о… ие… йап… оп!

Через пару-другую секунд откуда-то издали раздались приглушенные ответные крики:

– О… о… ап… ой!

А потом не прошло и минуты, как у входа всех пещер стали показываться люди. То были остававшиеся дома женщины, старики и дети, приветствующие возвратившихся с охоты мужчин.

– О… о… ие… йап! – кричали они.

– О… о… ие… йап! – отвечали охотники. Несколько детей сбежало с площадки вниз навстречу отцам.

Почти оцепенев от изумления, долго стояли европейцы на одном месте, наблюдая картину мирной жизни первобытных людей.

На площадках около каждой пещеры были разожжены костры. Готовилась пища, и запах жарящегося мяса, доносимый ветром до леса, раздражал аппетит голодных путешественников. Возле каждого костра сидела группа человек по пять-шесть. Насколько можно было судить с того расстояния, на котором находились Пьер и отец Равен, разговоров было мало и собеседники объяснялись больше жестами, чем речью. Но время от времени слышались все-таки звуки восклицаний и возгласов, а раз-другой послышался и взрыв хохота. На одной из площадок, самой близкой, была на кольях развешена для просушки шкура убитого зверя, а на соседней площадке на острие шеста водружена его голова.

– Пещерный медведь, – прошептал, всмотревшись, отец Равен. – Любимая добыча первобытного человека. Кости этого медведя были найдены при раскопках в Ориньяке и на Рейне.

Мало-помалу группы пещерных обитателей вокруг костров редели. Ушли все женщины, дети и старики, большинство мужчин; только у некоторых костров еще сидело несколько человек, по-видимому, занятых обтесыванием своего каменного оружия. Наконец, скрылись в пещеру и они. Костры потухли. Наступила полная темнота и ничем не нарушаемая тишина.