Красные боги - [16]

Темнота вокруг них сгущалась, становясь совсем зловещей и угрожающей. Линии Пу-Каса начали теряться во тьме, и молчание ночи только изредка нарушалось хриплым воем собак-волков.

Глава 8

Жизнь Люрсака и Ванды понемногу входила в колею.

Время до обеда они обычно проводили в миссии отца Равена, дававшего им уроки туземного языка «бангар». Примитивный, с ограниченным запасом слов язык давался довольно легко, и вскоре они могли, хотя еще и не без затруднений, объясняться с паствой миссионера. Послеобеденные часы посвящались прогулкам верхом, во время которых они знакомились с окрестностями поста, нередко пробираясь к деревушке, но никогда не рискуя углубляться в лес. По вечерам болтали, расположившись на веранде и слушая монотонные песни солдат-линхов, сопровождаемые аккомпанементом своеобразного инструмента, похожего на флейту.

Время, проводимое вместе, сближало их, и с уст Люрсака уже не раз готовы были сорваться слова признания.

Они совершали свою обычную послеобеденную прогулку. Пони с трудом пробирались по узкой тропинке, кое-где загроможденной упавшими стволами. Ветви гигантских деревьев, переплетаясь вверху, образовывали подобие готического свода, сквозь который тускло пробивался солнечный свет.

Ванда по пути собирала орхидеи, качающиеся на опутавших лес лианах.

– На первой лужайке мы остановимся. Я устала.

Пьер, поглощенный своими размышлениями, не отвечал.

– Вы слышите, Пьер? Я устала.

Он очнулся и приблизился к ней.

– Да, да. Мы сделаем привал, как только вы захотите.

– Сегодня вы не очень любезны. Вы, вероятно, плохо спали?

– Вы правы. Я совсем не сомкнул глаз ночью.

И его опять охватили мучительные ночные мысли. Он думал о Ванде. Любит ли она его? Неизвестность казалась невыносимой.

Ванда, выбравшись с тропинки на лужайку, соскочила с седла и, весело смеясь, положила возле себя несколько грубо обтесанных камней.

– Слабая пожива, – сказала она. – Отцу Равену не с чем будет поздравить нас на этот раз.

Пьер остановился подле нее.

– Да, – ответил он, – с тех пор, как отец Равен показал нам свои доисторические коллекции, вы, кажется, больше ничем на свете не интересуетесь.

Она засмеялась.

– Неудивительно. Его рассказ о первобытном человеке был лучшей из его проповедей, и он обратил меня в свою веру так же, как обращает язычников в христианство. Два месяца тому назад я не имела представления об антропологии и археологии, едва ли помнила об их существовании, а теперь уже начинаю грезить по ночам о топорах, наконечниках для стрел, скелетах. С каким увлечением говорит Равен о первобытном человеке, какие слова находит для его восхваления! Я как-то осмелилась сказать, что первобытный человек, наверное, был гадок до отвращения. Если бы видели его негодование. «Как! – кричал он. – Человек четвертичного периода гадок? Кто вам сказал такую глупость? Дик, свиреп, громоздок – это все может быть, но только не гадок. Первобытный человек был силен, здоров, с колоссальными мышцами, со стальным скелетом. Он был частью природы, а природа не может быть гадкой».

Пьер рассеянно перебирал лежащие перед ним камни.

– И вот уже целая неделя, как я рыскаю с вами по окрестностям в поисках этого хлама.

– Вам неприятно мое общество?

– Нет. Нет.

И, внезапно решившись, добавил:

– Но все-таки сегодня мы не будем разговаривать о доисторических временах. Я хотел сказать вам о другом. Всего два слова: я… я вас…

Она быстро зажала ему рот рукой.

– Молчите. Я знаю. Вы меня любите.

Пьер поцеловал ей руку. Она ее не отнимала.

– Это началось с тех пор, когда я увидел вас в первый раз на борту «Вин Тиана».

Девушка ничего не говорила, но в глазах ее светилась нежность.

– Ванда, Ванда… Я люблю вас. Верите ли вы мне?

– Да, – отвечала она просто. – Верю.

– Когда ваш брат вернется, я скажу ему. Вы разрешаете, правда?

Ванда встала и пошла к пони. Пьер за ней.

– Ответьте мне, Ванда.

Она, опершись ногой о стремя, легко поднялась в седло, а Пьер, положив руку на шею пони и подняв к Ванде голову, настойчиво и тревожно повторял:

– Что же вы молчите, Ванда? Скажите хотя бы одно слово.

– Сказать?..

И, внезапно наклонившись к нему, она взяла его лицо в свои руки и страстно поцеловала в губы. Затем, прежде чем он успел опомниться, стегнула хлыстом своего пони и ускакала.

Пьер догнал ее через несколько минут, и теперь они медленно ехали рядом, спускаясь с горы. Они строили проекты своей будущей жизни, поверяли друг другу тайные мечты, вспоминали о первой встрече и рассказывали, как робко зарождалось и постепенно вырастало чувство любви.

Когда они были уже совсем недалеко от дома, Пьер снял со своего пальца кольцо и протянул его молодой девушке.

– Возьмите, Ванда. К сожалению, у меня нет кольца с бриллиантами или дорогими камнями. Возьмите и носите пока это. Правда, оно всего-навсего серебряное, но зато оно…

– Я вижу, – сказала Ванда, взяв кольцо. – Оно старинное.

– Да. Еще мой прадед носил его. С тех пор оно переходит в нашей семье от отца к сыну.

– Спасибо, милый Пьер. Я надену его и буду хранить так же верно и так же вечно, как буду хранить нашу любовь.

Глава 9

На следующий день, спускаясь в долину, они залюбовались видом деревни, раскинувшейся среди густой зелени. Остроконечные верхушки хижин сверкали на солнце. Над ними мирно поднимался дымок, уносящийся в небо.