Красные боги - [14]

– Не знаю.

Но после некоторого колебания он сказал:

– Я предполагаю, – подчеркиваю, что только предполагаю, так как у меня нет никаких оснований утверждать, – что в глубине Пу-Каса существует какое-то святилище, может быть, храм, а, может быть, и просто место, куда совершается паломничество, и что туда имеют доступ только женщины. Вспомните слова Иенг: «Самцы да не войдут в Страну Мертвых». Здесь существует какая-то таинственная религия, в тайны культа которой не могут проникнуть мужчины, даже мужчины их собственной крови.

В глазах Ванды загорелся огонь.

– И этот храм… где он?

Отец Равен, пожав плечами, показал рукой на горный массив, загромождавший горизонт:

– Где-то там.

Ванда встала и, подойдя к окну, задумчиво посмотрела на цепь гор, покрытых густым непролазным кустарником и ощетинившимися деревьями.

– Где-то там, там, – повторила она. На губах ее играла странная улыбка.

Глава 7

– Поверьте мне, Люрсак, если вы вздумаете сейчас отправиться в заросли, это с вашей стороны будет чистым безумием.

Пьер промолчал. Он хотел бы ответить священнику так же, как в свое время ответил Ванде, когда она проявила к его особе и делам слишком большой интерес. Но удержался и только покачал головой в знак сомнения и несогласия.

Отец Равен поднялся с кресла и нервно зашагал по веранде, заставляя скрипеть потревоженные половицы.

– По крайней мере, подождите ответа с поста № 28. Курьер туда послан давно, и он если не нынче, то завтра возвратится. И, кроме того, вы не можете здесь оставить мадмуазель Редецкую одну. Дай бог, чтобы вам вообще не пришлось раскаяться в том, что вы привезли ее сюда.

Пьер опять покачал головой.

– Она превосходно добралась бы и без меня. А о том, чтобы она не оставалась одна, я уже думал. Если я уеду, она переберется к вам в миссию.

Пьер встал со стула, взял миссионера под руку и зашагал вместе с ним.

– Слушайте, отец Равен. Я думаю, что вы так же ясно, как и я, отдаете себе отчет в положении дел. Редецкий должен был вернуться уже десять дней тому назад. Прошло три недели с тех пор, как мы получили от него последние известия. Достигнув горы, он направился к северу. После этого – ничего. Несомненно, что-то произошло. Нечего по-детски закрывать на это глаза.

– Я это знаю, – ответил священник. – И лучшим доказательством моей тревоги за судьбу Редецкого служит то, что я уже отправил трех лучших из моих людей с приказом обшарить всю близлежащую местность.

– И что же?

– Двое из них вчера возвратились. Они не нашли никаких следов ни Редецкого, ни его спутников.

– Вот видите.

– Вижу, вижу, – проворчал священник. – Но еще раз повторяю вам, что мы ничего достоверно не знаем. Нам совершенно неизвестно, где надо искать Редецкого. Да и потом, может быть, все наши страхи напрасны и ему ничто не угрожает. Самое правильное, опять-таки повторяю – это дожидаться ответа с поста № 28.

– Когда мы можем его получить?

– Через неделю, самое большее через десять дней. К этому моменту мы можем подготовить экспедицию.

– Ну, знаете «экспедиция» – слишком пышное слово при наших средствах.

Миссионер вытащил из кармана трубку и принялся медленно набивать ее. Видимо, он застенчиво готовился к какому-то разговору. Закурив, он сказал:

– Видите, Люрсак, пожалуй, вы не вполне понимаете причины, по которым я вас уговариваю.

– Вероятно, вы считаете себя ответственным за меня.

– Совершенно верно. Дело в том, что в этой стране вы пока еще ребенок.

Пьер сделал недовольную гримасу, хотел возразить, но миссионер остановил его.

– Не волнуйтесь. Выслушайте меня спокойно. Поймите, одним бравированием ничего не добьешься. Вы не первый. Много храбрецов сложило тут голову. Броситься очертя голову – значит погубить все дело. Я провел в этих краях пятнадцать лет и утверждаю, что из всех темных углов Индокитая, где мне только ни приходилось жить, здешний мне кажется самым подозрительным.

Пьер внимательно посмотрел на священника.

– Что вы хотите этим сказать? Вы намекаете на историю Лонжера и Дорселя? Вы знали их?

– Да.

В наступившей тишине слышно было, как у сторожевой вышки происходила смена караула. Сержант выкрикивал:

– Бао – на первый пост. Тран – на второй. Па и Винг – к слонам и сараям.

Люрсак прервал молчание:

– Вы что-нибудь знаете об этой истории?

– Ничего. Кроме того, что мы живем среди совершенно неизвестного нам народа, который нас яростно ненавидит и бежит от нас. Его шпионы бродят вокруг нас день и ночь. Мы их не видим, но они стерегут каждое наше движение, каждый наш шаг.

Пьер недоверчиво покачал головой.

– Пустяки! Этого не может быть.

– Посмотрите туда, – сказал священник, показывая на темную массу Пу-Каса.

Пьер поднял голову. Взгляд его охватил широкую картину, расстилавшуюся в лучах заходящего солнца. У подножия горы виднелась деревушка племени мои с коническими хижинами, расположенными по течению ручья, обсаженного банановыми деревьями, и тройной оградой вьющегося и переплетающегося кустарника.

– Сколько жителей там? – спросил миссионер. – Пятьдесят или триста? Что они делают? Как живут? Мы ничего не знаем и не можем узнать.

Пьер продолжал рассматривать странную картину. Как враги, сошедшиеся лицом к лицу, выстроились друг против друга французский военный пост и загадочная туземная деревушка, жителей которой европеец не мог даже увидеть.