Красноглазый вампир - [25]

Еще как дает, — небрежно возразил Гарри Диксон. — Напротив, он сообщает нам многое, в частности, то, что он имеет определенную ценность для человека, в чьем распоряжении он был. Посмотрите, линия разреза очень четкая. Бумагу разрезали ножницами. Значит, это вырезка, а из газеты вырезают только то, что представляет интерес. Остальные края оборваны. Значит, этот клочок отрывали руками. Почему? Человек, который работал с ним, нуждался в небольшом клочке бумаги. Этот кусок бумаги вырвали с яростью, потому что читателю не понравилось содержание статьи. Я склоняюсь к этой мысли, поскольку затем бумагу с силой скомкали.

— Посмотрим текст, — предложил Гудфельд.

Все внимательно изучили обе стороны фрагмента газеты.

Лицевая сторона

Пос… кас… менника… откр… уч… и… счит… мечтай… приня… убежден… даже даль… боты… рых нет ничего цен… научного ми… ских нянь… которые любят… дрожать от уж… чишка из сказки… присоединиться к… ного здравого смысла… которым

Обратная сторона

ДАНИЯ… ине!., ма… и… де… Золя…

ве… кни…

сем за… теке

— Это что-нибудь вам говорит, господин Диксон? — спросил Гудфельд.

— Довольно много. Я надеюсь, этот обрывок очень поможет мне в моих поисках. Лицевая сторона, на мой взгляд, отрывок из критической статьи. Видите: счит, что должно быть частью слова «считать», убежденные, даже дальше… поскольку я дополняю исковерканные слова, которые легко восстановить, боты, это последние слоги слова работы, в которых… Потом нет ничего ценного, ученый мир… Вот два слова, которые обретут смысл, когда подойдет время… сказка… нам присоединиться… здравый смысл!

Всё это попахивает критической статьей, даже литературной критикой. А оборотная сторона только подчеркивает мои предположения.

Это — реклама. В частности, реклама книжного магазина.

— Почему? — спросил Латимер, жаждая понять рассуждения сыщика.

— Легко, мой милый, детские штучки. Имя Золя полностью, затем куски сем хочется им, дополним «всем захочется иметь». Тек, это «библиотека». Хотите полную фразу? Она такова: Всем захочется иметь в своей библиотеке эти великолепные книги.

Это резко сужает границы наших поисков. Данная газета является газетой литературной. Их, к сожалению, должен признать, много! Но мы найдем критику, которая восхваляет произведения Эмиля Золя! Кроме того, визитеров, читающих маленькие литературные газеты Франции и посещающих Британский музей, совсем немного!

В любом случае, Том, вот работа для вас: запросите у «Аргуса прессы», какие литературные газеты выходят во Франции, и сравните типографский шрифт. Работа, скажу прямо, нудная, но, надеюсь, вы закончите ее до Судного дня. Поверьте, экспертом в этих делах становятся быстро, и работа у вас пойдет споро.

С этими словами Гарри Диксон протянул обрывок газеты ученику.

— А теперь займемся этими зловещими останками, — с дрожью начал Гудфельд, указав на чемодан с отрезанными головами.

Настроение у всех ухудшилось, и атмосфера стала тоскливой.

— Обычно, — сказал Гарри Диксон, — лицо мертвеца приобретает после кончины безмятежное выражение. Лица казненных, чья голова, отрубленная ножом гильотины, падает на эшафот, обычно спокойны. Здесь мы сталкиваемся с иным: на лицах остались следы ужасных страданий во время чудовищной агонии. Это мне напоминает…

Сыщик охватил голову ладонями и глубоко задумался.

— Ну, да, — глухим голосом продолжил он, — это напоминает мне ужасную сцену, свидетелем которой был в Китае: одного бандита беспрерывно пытали в течение двадцати четырех часов. Все сутки осужденный должен оставаться живым, пока палач резал ему шею волосок за волоском, не трогая сонные артерии и позвоночник. Их обрубали в последний момент. Настоящие восточные пытки.

Вдруг он буквально подпрыгнул.

— Восточные! — воскликнул он. — Именно так! Всё ведет к этому слову!

Гудфельд кивнул: именно так!

— Да, — продолжил Гарри Диксон, — кражи в Британском музее происходили в восточных отделах, и преступления были совершены в них. Головы, которые нам прислали столь ужасным способом, принадлежат известным ориенталистам. Адски утонченная жестокость, с которой их убивали, также соответствует восточным нравам!

— Это снова сужает границы поисков? — нерешительно спросил Латимер.

Гарри Диксон скривился.

— Восток и всё, что к нему относится, слишком обширная область, — уклончиво ответил он.

Вдруг на лестнице раздался крик:

— Господин Диксон! Господин Диксон!

— Голос миссис Кроун, нашей экономки, — насторожился сыщик. — Что еще могло вывести ее из себя?

Том Уиллс приотворил дверь и увидел в коридоре экономку, которая подавала ему таинственные знаки.

— Посыльный, — задыхаясь, выговорила она, — который приносил маленький чемодан и который так спешил, выглядел очень странно… Я, увидев его лицо, сразу с подозрением отнеслась к нему!

— И что? — нетерпеливо спросил сыщик. — Говорите быстрее.

Но миссис Кроун уже пустилась в рассуждения, и остановить ее было нелегко.

— Поганая раздутая морда, вся желтая, как у тех, кто долго сидел в тюрьме и только что вышел из нее. Я сказала себе…

— Позже! — оборвал ее Гарри Диксон. — Вы сказали «посыльный»?

— Я пошла за окороком для обеда, — невозмутимо продолжала почтенная матрона, — но баранина у мясника на Бейкер-стрит мне не понравилась. Уверяю, он продает нам мясо из морозильника, а не свежее мясо. Вам бы надо заняться этим типом, господин Диксон.