Красное зарево над Кладно - [95]

— А что в той коробке, которую ты завертывал в рубашку и положил на самый низ? — спрашивает Ирка.

— Это фильмы, Иржинка. На них изображено Первое мая в Кладно. Помнишь? Ведь ты тоже видела эти фильмы в кино, — объясняет отец.

— А куда ты их повезешь? — раздается новый вопрос.

— В Россию, девочка!

— В Россию? Ведь это далеко?

— Да, довольно далеко, — подтверждает папа.

— А к кому ты едешь туда, папа?

— К товарищу Ленину.

— К Ленину? Нам в школе рассказывал о нем учитель. А правда, что Ленин страшно великий человек?

— Да, безусловно, он велик, — говорит отец.

— Папа, а какой он великий? Больше, чем ты? Он вошел бы в нашу дверь? А ты с ним знаком? — Сыпятся все новые и новые вопросы.

— Нет, девочка, я незнаком с товарищем Лениным. Но хотел бы познакомиться. Товарищ Ленин велик тем, что много знает и много умеет. В этом он в сто раз, в тысячу раз больше меня. Потому я и еду к нему, чтобы кое-чему научиться. Со всех концов мира едут к товарищу Ленину делегаты, чтобы поучиться у него.

— Значит, папа, ты еще будешь ходить в школу? — удивленно спрашивает Иржина.

— Нет, не в школу; но в Москве состоится большой съезд, и товарищ Ленин будет там докладывать, а я у него буду учиться, — поясняет папа.

— Но ведь ты, папа, уже умеешь докладывать. Когда ты долго не возвращаешься с собрания, мама всегда говорит, что папа опять делает доклад и никак не может закончить. Ты будешь еще позже приходить домой, когда еще больше научишься докладывать? — спрашивают дети.

— Нет, деточки, я буду учиться у товарища Ленина, как меньше говорить и больше делать.

— А ты долго пробудешь в Москве, папа? А что ты нам привезешь, когда вернешься?

— А чего бы вам хотелось?

Девочки минутку шепчутся, совещаясь, потом Манечка обращается к отцу.

— Знаешь, папа, нам хотелось бы таких белых рогликов, какие продавали на празднике в лесу. Папа, а почему мы не печем белых рогликов и почему у нас всегда такой черный и клейкий хлеб с кукурузой.

— Потому что была война, девочка, — объясняет отец.

— А почему же, папа, в войну нельзя печь роглики? — продолжают расспросы дочки.

— Да ведь в войну только стреляют и убивают. Люди не могут трудиться для себя, они должны трудиться для войны. А те, кто ведет войну, злые люди, они спекулируют мукой.

— Но ведь уже нет войны, почему теперь не пекут рогликов? Почему все еще спекулируют мукой? — звучат новые вопросы.

— К сожалению, это правда. Все еще спекулируют.

— Папа, а почему разрешают спекулировать? Я знаю. Во время войны, когда мы с мамой стояли в очередях, люди ругали спекулянтов. Говорили, что, когда кончится война и у нас будет республика, со спекулянтами покончат. Почему же до сих пор с ними не покончили?

— Потому что мы были глупы и не сумели этого сделать. А теперь отстаньте от меня. Я еще должен все приготовить в дорогу. Утром будет некогда. Мне придется рано встать, — заканчивает разговор отец.

— Ну погоди, папа, еще только один вопрос. В России тоже есть спекулянты? — спрашивает Манечка.

— Нет, дочка, в России уже нет спекулянтов. А если и есть, все равно, им не разрешают спекулировать.

— А кто им не разрешает?

— Товарищ Ленин.

— Как хорошо! Тогда ты, папа, поезжай туда, научись чему-нибудь.

— А чему бы ты хотела, чтобы я научился?

— Как покончить со спекулянтами, чтобы у всех людей были роглики и хороший хлеб.

— Ну, попали в самую точку, умницы вы мои, — смеется отец. — А теперь вы меня крепко поцелуйте и быстро в кровать. Уже поздно. Утром, перед уходом на вокзал, я вас не стану будить. Ведите себя как следует. Хорошо учитесь и не огорчайте маму.

— А ты, папа, передай привет дяде Ленину.

— Ладно, передам.

Рано утром с мешком за спиной Тонда спешил через лес к вокзалу на Выгибке. Его провожала жена.

На заводской отвал вылили шлак. Красное зарево разлилось по всей округе.

— Ну, Маня, давай прощаться. Не нужно тебе тащиться до самого вокзала. Взгляни, как красиво разлилось вокруг нас красное зарево. Как чудесно, когда все Кладно становится красным.

Тонда и Маржка останавливаются на лесной тропинке. Целуются, прощаются.

— Тонда, ты все думаешь о Красном Кладно. Тебе хотелось бы, чтобы оно всегда было красным? Вечно? Да? — прильнув к мужу, спрашивает Маржка.

— Я думаю, что ты бы тоже этого хотела. Посмотри, разве это не было бы красиво? Я верю, что так будет, Маня. Непременно будет. И мы сами должны добиться этого. Ну, еще раз привет детям и знакомым. До свидания.

Спустя короткое время Тонда уже сидит в поезде и едет в Прагу. Наконец-то все устроено. Но это стоило большого труда. Понадобилось много усилий, чтобы заставить правительство и товарища Тусара выдать заграничный паспорт. А как морщился господин советник Россыпал, когда пришлось выдать паспорт!

— Что вы задумали? Паспорт в Советскую Россию? Для вас? И не думайте. Вы и так отравляете мне жизнь. Еще паспорт вам буду давать, чтобы к Ленину учиться ездили. Позволили бы только мне эти новые господа в Праге, уж я бы навел здесь порядок!

— Но вы должны мне выдать паспорт, господин окружной начальник. Я только что говорил с Прагой, и мне сообщили, что все улажено. Сказали, что мне надо к вам прийти, и я сразу же получу паспорт.