Красное зарево над Кладно - [87]

Размышляя об этих вещах, задайте себе, товарищи, вопрос: после парламентских выборов, окончившихся победой, после того, как доказано, что большинство трудового народа требует социализации и настаивает на ней, не пора ли после всего этого создать собственные пролетарские учреждения, которые независимо от капиталистических классов проводили бы в жизнь социалистическую программу.

Обдумайте проблему построения советов рабочих, избираемых лишь трудящимися и движимых стремлением осуществлять исключительно то, что отвечает интересам и идет на пользу лишь тем, кто трудится.

Кто не работает, да не управляет и не ест!

Пора, чтобы и у нас был проведен в жизнь этот бесспорный лозунг великой русской революции. Но парламент превратит этот лозунг в закон только в том случае, если у пролетариата будет достаточно сил и мощи, чтобы навязать свое решение и свою волю ему и всем противникам экономического равенства граждан.

Классовая точка зрения революционного пролетариата на будущую парламентскую тактику ясна.

Либо парламент немедленно претворит в жизнь предвыборные лозунги о социализации, либо никакого парламента!

Когда Тонда кончил, Ванек обратился к остальным слушателям:

— Ну, что скажете, товарищи, согласны вы, что именно так надо поступать?

— Я согласился бы, пожалуй, — говорит Саска. — Но есть один вопрос. Что ты хочешь, Тонда, сказать вот этим: «Никакого парламента». Считаешь, что мы не должны были участвовать на выборах в парламент?

— Нет, Лойза, этого никто не говорил. Мы участвовали в выборах и старались добиться наибольшего успеха. Речь идет о том, чтобы рабочие не думали, будто борьба кончилась и социализация обеспечена одним тем, что был избран парламент и мы достигли победы на выборах. Недостаточно только избирать. Необходимо позаботиться о том, чтобы парламент выполнял те задачи, для осуществления которых он был избран. Если рабочие не приложат к этому усилий и не примут мер для того, чтобы заставить парламент действовать в этом направлении, то победа на выборах окажется для них бесполезной. Это все равно, как если бы мы не имели никакого парламента. Ведь дело в том, что раз парламент существует и наша партия занимает в нем позиции, то надо эти позиции по-настоящему использовать, — поясняет Тонда.

— Ну, хорошо. А если буржуазные депутаты не уступят? И будут препятствовать социализации? Если они будут саботировать издание соответствующих законов? Например, начнут устраивать обструкции! Что тогда? Что смогут сделать против этого наши депутаты? Драться, что ли, с буржуями? Все-таки это было бы не по-демократически, не по-парламентски, — возражает Саска.

— Да, драться. Без настоящей драки с буржуазией социализации не осуществишь, — замечает Ванек.

— Но главное, товарищи, это чтобы депутаты и партия не ограничили себя только парламентом. Чтобы они не утратили связи с народом, чтобы при необходимости партия и наша парламентская фракция сумели мобилизовать рабочих на поддержку своих социалистических требований. А это как раз то, чего сегодня наша социал-демократическая партия не умеет и никогда не делает. Поэтому нам необходимо построить такую партию, которая бы это сумела и сделала, — разъясняет Тонда.

— С этим я вполне согласен, Тоник. Но мы не должны добиваться этого путем разрушения единства партии, — снова повторяет Саска.

— Не путем раскола, а путем укрепления революционного единства партии. Значит, путем подрыва позиций оппортунистических саботажников. Согласны? — спрашивает Тонда.

— С этим, Тоник, мы согласны. При условии сохранения партии и ее единства, — добавляют Саска и Клейн.

— Ну, уже пора собираться. Вечером у нас еще собрание. Вы ведь знаете, подготовка к Первому мая, — говорит Саска.

— А как вы готовитесь к Первому мая? Придете в Кладно? — спрашивает Тонда.

— Само собой, придем, — подтверждают жегровицкие. — Особенно наши женщины довольны, что придут на демонстрацию в Кладно в красных платках.

— Значит, до послезавтра, товарищи! — восклицают Тонда и Ванек, прощаясь с жегровицкими.

КЛАДНЕНЦЫ ПРИСЯГАЮТ НА ВЕРНОСТЬ ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

В ранний утренний час во всех поселках кладненской округи наступило оживление. В день Первого мая Кладно не может обойтись без ранней побудки. По поселкам с самого утра ходят горняцкие оркестры. Надо разбудить спящих: демонстрация начнется рано.

На улицах гремит музыка. Всполошившиеся жители покидают свои постели и появляются у окон. Окна отворяются. Из них высовываются фигуры людей, только что вскочивших с постели и не успевших привести себя в порядок. Только верхняя часть тела кое-как прикрыта одеждой, которую они успели схватить и накинуть на себя. Люди радостно машут из окон и приветствуют оркестры и их свиту. Есть много ранних пташек, которые Первого мая не пропустят случая пройтись вместе с оркестром.

В поселках царит радостное майское оживление и чувствуется какая-то приподнятость. Но есть некоторые семьи, где побудка не вызывает радости. Заспанный буржуй ворочается в постели: «Это еще что? Музыка? Ах да, у большевиков праздник. Разрази их гром! Хоть дождь пошел бы, что ли. Нет дождя? Правда, не идет?» Сквозь занавески в комнату пробиваются ликующие лучи весеннего солнца. Этого довольно, чтобы на весь день испортить настроение буржую, ненавидящему социалистов. И ко всему еще, слышишь? Бах-бах-бах! «Господи Иисусе, жена, кажется, стреляют? Погляди-ка, кто это стреляет? Большевики? Значит, все-таки правда то, что военная полиция заявила брату Клофачу. На Кладненщине у большевиков целые центнеры взрывчатых веществ. Почему у них это не конфисковали? На что же тогда военная полиция? Иисус-Мария, слышишь, старуха, вот сейчас пальнуло совсем близко. Ну, дождались мы. Переворот. Революция. Народные комиссары, Советы рабочих. Как это все может выдержать порядочный человек? Слышишь, опять — бах-бах! Началось. А? Это только ударили в большой барабан? Хулиганы! Как раз под нашим окном! Конечно, это они нарочно. Но все-таки, слушай, старуха, кажется, стреляют. Господи Иисусе, как гремит! Что ты скажешь? Думаешь, из мортиры? Ну? А ведь похоже! Но это просто хамство так пугать рано утром порядочного человека. Подождите, мерзавцы, мы вам этого не забудем. Припомним когда-нибудь. Долго вы тут распоряжаться не будете. Дайте нам только укрепить республику. Мы вас снова научим почитать начальство и слушаться господ. Но сегодня, пожалуй, лучше из дому носа не высовывать. Жена, спусти шторы. Пускай это проклятое солнце не светит сюда так вызывающе. Неужто там, в небесах, не могли придумать ничего лучшего? Первое мая, а дождя нет. Чорт бы все это побрал!» Заспанный буржуй поворачивается на другой бок и с головой укрывается периной. А солнышко светит и светит.