Красное зарево над Кладно - [36]

«Вы это, господин секретарь, увидите, — улыбается в усики Галама. — Поражаюсь тому, что вы об этом спрашиваете. В Кладно же это секрет полишинеля, о котором из приличия не говорят».

«В буфете, однако, куча работы, — говорит Тонда. — Сомневаюсь, что госпожа советница захочет работать до переутомления».

«Конечно, нет, — ухмыляется Галама. — Но она будет заниматься распределением».

«Зачем распределять?» — спрашивает Тонда.

«Чтобы самой прежде всего получить», — отвечает Галама.

«Что ж, ладно. В таком случае поручим госпоже советнице», — решили в комитете. «А в качестве заведующей и старшей буфетчицы назначим матушку Плециту», — предлагает Тонда, и это было принято.

И вот наступил день гуляния. Никогда оно не было в Кладно таким, как в 1911 году на территории кладненской рабочей выставки. Мы взяли его в свои руки. Решили показать буржуям, как организуются гуляния. Особенно буфет был богатый. Всяких пирожных, печений, конфет, бисквитов было не счесть.

Когда женщины все это как следует разложили и собрались разрезать торты, прикатила госпожа судебная советница. Насаживает пенсне на нос, осматривает все и приказывает:

«Вот этот пуншевый торт не резать, вот эту ванильную бабу тоже, это вот блюдо пончиков в сторону, тот пирог тоже…» Тотчас за госпожой советницей появляется служанка и собирается складывать все указанное барыней в корзину. Матушка Плецита молча глядела-глядела, а потом и спрашивает: «Что же вы с этими бабами и тортами будете делать?»

«Это для особых целей», — поясняет госпожа советница.

«Какие это особые цели? Мне никто ни о каких целях не говорил», — удивляется Плецита.

«Это не ваша забота. Я на то и председательница, чтобы знать, куда и что должно пойти. Барушка, складывайте все», — обращается барыня к служанке.

Плецита и другие наши женщины ничего слышать не хотели и позвали Тонду. Он был секретарем выставки и гуляния в пользу школ.

Является Тонда. «Что это здесь за недоразумение?» — спрашивает.

«А вот госпожа советница хочет унести бабы и торты для каких-то особых целей. Ты мне об этом ничего не говорил, товарищ. Поэтому я и не могу разрешить», — объясняет Плецита.

Тонда обращается к советнице. «Какие это особые цели?» — спрашивает.

«Я председательница буфетной комиссии или не я?» — холодно спрашивает барыня.

«Насколько я знаю, были избраны вы». «Следовательно, полагаю: куда что должно пойти — решаю я, и никто не имеет права вмешиваться и контролировать меня, — свысока говорит дамочка. — Так, по крайней мере, это было ежегодно, господин секретарь. Барушка, складывайте!» — приказывает она служанке.

«Извините, госпожа председательница, — делая ударение на титуле, говорит Тонда. — Мы не знаем, как бывало прежде на гуляниях в пользу школ. Мы исходим лишь из одного принципа: если кто-нибудь хочет унести то, на что не имеет права, он должен за это заплатить. Матушка Плецита подсчитайте, что госпоже председательнице будет угодно взять. Можете выдать ей это только за наличный расчет. Госпожа председательница нас простит, но на празднествах в кредит не отпускают». — Он низко кланяется госпоже советнице и уходит.

Если бы вы могли видеть госпожу советницу! Чуть в обморок не упала. Вылетела из буфета, как ведьма.

«Тьфу, тьфу! — плюется. — Такое хамство. Это вам дорого обойдется. Вот что получается, когда становишься на одну доску с таким сбродом. Барушка, берите корзину, идемте отсюда! Ты тоже, Аленка, — обращается она к дочери, — не будешь паясничать здесь перед ними в шелковом национальном костюме. С теми, кто не умеет ценить наше участие, мы не останемся, чтобы не унизиться».

Госпожа советница, Барушка с корзиной и барышня Аленка в крестьянском костюме вылетели из буфета и с территории выставки, как ракеты.

В Кладно долго вспоминали об этом. Люди радовались, что нашелся наконец человек, который сумел справиться с госпожой советницей. Было известно, что для того, чтобы в окружном суде выиграть дело, предварительно нужно было зайти на кухню госпожи судебной советницы. Многие этим возмущались, но выступить открыто ни у кого нехватало смелости. А Тонда это сделал, — заканчивает Ванек.

— Эх, чорт возьми, если бы он нынче был здесь, нашлась бы ему работа, — проронил один из слушателей.

— Почему ты так думаешь? — спрашивает Ванек и тотчас отвечает: — Теперь, когда у нас Чехословацкая республика, гуляний-то в пользу школ устраивать больше не будут. Нам не придется по крейцеру собирать на чешские школы. И госпожа судебная советница с самого 1911 года уж больше никогда не бывала председательницей буфетной комиссии.

— Дело не в буфете. Тут дела покрупнее. Речь идет о снабжении Кладненщины, о том разворовывании продовольствия, которое было во время войны и которое продолжается сейчас. Вот за что нужно было бы взяться, — замечает один из шахтеров.

— Да, товарищи, это будет трудно. Этого, наверно, и Тонда не сдвинул бы с места. Ведь все эти большие господа, которые руководили снабжением во время войны, остались большими господами и сегодня. Они попрежнему распределяют и сами же осуществляют над собой и своим воровством контроль, как та госпожа советница, — высказывает свое мнение другой.