Красное зарево над Кладно - [29]
Государственную форму чехословацкого государства определит Национальное собрание совместно с чехословацким Национальным советом в Париже, как органами единодушной воли нации.
До того, как это свершится, высшую государственную власть внутри государства осуществляет Национальный комитет.
Все действовавшие до настоящего времени земские и имперские законы и распоряжения временно остаются в силе.
Все ведомства муниципальные, государственные и жупные, учреждения государственные, земские, окружные, жупные и общинные подчиняются Национальному комитету, временно исполняют свои служебные обязанности и действуют согласно имевшим по сие время силу законам и распоряжениям.
Данный закон обретает силу с настоящего дня.
Президиуму Национального комитета вменяется в обязанность ввести данный закон в действие.
Дано дня 28 октября 1918 года.
Рашин, Соукуп, Швегла, Стршибрный, Шробар».
Одновременно объявляется, что власть в Кладно берет в свои руки кладненский национальный комитет. Члены его тотчас после митинга уезжают в Прагу. Уезжают в реквизированных автомашинах Полдинской гуты получить указания от центрального Национального комитета в Праге.
Всех граждан призвали мирно разойтись после митинга. Особое значение придается тому, чтобы никто ничего на собственный страх и риск не предпринимал. Чтобы тщательно соблюдались действовавшие до сего дня законы и распоряжения, пока они не будут изменены законным путем.
Люди охвачены энтузиазмом. Все сообщения, объявления и речи покрываются громом аплодисментов. Ведь кончилась война, кончилось иноземное господство Австро-Венгерской монархии. Кончились нищета и угнетение. Неограниченное, деспотическое господство разбойников-капиталистов будет ликвидировано. Шахты и заводы будут экспроприированы и социализированы[18].
— Послушай, Ванек, не поступили ли вы опрометчиво там, на Энгерте? Я слышал, что вы отстранили военного коменданта и обезоружили стражу! — обращается к Ванеку и шахтерам с Энгерта член областного комитета социал-демократической партии товарищ Дубец.
— Как же так, опрометчиво, — удивляются Ванек и вместе с ним все энгертцы. — То, что сделали мы, тотчас сделали на всех шахтах и заводах.
— Но вы слышали все-таки, что нужно подождать, пока не даст распоряжений Национальный комитет. Национальный комитет распорядился, чтобы пока все оставалось по-старому. Не можем же мы допустить, чтобы у нас воцарилась анархия, как в большевистской России, — благонамеренно напоминает товарищ Дубец.
— С этим ты к нам, Дубец, не лезь. Упразднить военное командование на шахтах и заводах было самое время. Все равно с 14 октября на шахтах уже никакой власти нет. Ополченцы только мешали там и объедали нас. Я думаю, что хоть мы все это сделали тотчас же, все равно это было уже поздно.
— Ну, хорошо, товарищи. Утром вы еще не знали о первом законе нашей новой республики. У нас еще не было своего правительства. Но теперь оно есть. И потому идите на работу и больше никаких мер, которые противоречили бы первому закону нашей республики, не предпринимайте! — снова наставляет Дубец.
— Ну, на работу мы пойдем завтра, товарищи. Однако, это я вам говорю, спускаться всюду только на восемь часов — и баста, — решительно заявляет Ванек.
— Но ведь вы не имеете права это делать, товарищи, — говорит Дубец и крестится. — Чтобы перейти на восьмичасовой рабочий день, должен быть закон. Его еще нет, а анархию мы не потерпим.
— Чорт возьми, восьмичасовой рабочий день — это анархия? Целыми десятилетиями мы за него боремся. С угольными баронами, с правительством, властями и жандармерией, а сегодня, когда мы можем его ввести, — это значит анархия? Нет, товарищи. Какая же это была бы республика, если восьмичасовой рабочий день не узаконила бы? А поэтому да здравствует восьмичасовой рабочий день! С завтрашнего дня ежедневно спускаемся только на восемь часов! — горячится Ванек.
Этот призыв воодушевляет. Растет, словно лавина, от шахтера к шахтеру, от металлурга к металлургу, от рабочего к рабочему. — Да здравствует восьмичасовой рабочий день! Завтра работаем только восемь часов!
День 28 октября в Кладно окончился. Военизация предприятий была ликвидирована. Восьмичасовой рабочий день провозглашен. На другой день на всех шахтах и заводах точно придерживались восьмичасового рабочего дня.
Красное зарево рабочего энтузиазма залило Кладно и его окрестности.
Люди пели, пожимали друг другу руки, обнимались, радовались.
В Кладно не будет провокаторов, не будет штрейкбрехеров, не будет предателей. Шахты и заводы будут экспроприированы. Капиталистические эксплуататоры будут изгнаны. Будет мир, будет радостный труд.
Да здравствует социалистическая республика!
ВОЙНА ПОШЛА НА УБЫЛЬ — СОЛДАТЫ ВОЗВРАЩАЮТСЯ
Наконец настало то, чего тщетно ожидали целых четыре года. Неподвижные военные фронты поддались. Пришли в движение. Прогнулись и разломились. Подтвердилось, что русская революция не укрепила положения немецкой и австрийской армий. Германия заключила с большевиками мир в Брест-Литовске, так что могла ликвидировать Восточный фронт. Но это не повысило ее боевой мощи. Случилось обратное. Австрийские и немецкие солдаты, эвакуированные с Украины и заново посланные на сербский, итальянский и западный фронт во Франции, занесли в армию дух разложения. И даже самые тупые солдаты начали размышлять. Видели развал Восточного фронта. Пережили братание в окопах австрийских солдат с русскими. И теперь каждый из них спрашивает себя: «Зачем меня опять гонят на другой фронт? В России война окончилась. Мир был заключен. Зачем же я вечно должен воевать и жертвовать жизнью? Кто же в конце концов мой противник?» Это вечное «зачем, зачем, зачем» заронили в солдатские головы большевистская революция и пропаганда. Ни австрийская, ни немецкая дисциплина уже не были в состоянии выбить это из солдатских голов. Тщетны были попытки офицеров. Изо дня в день, все чаще и чаще, раздавался при каждом случае, гудел в окопах и резервах призыв: «Долой войну!» И война, наконец, пошла на убыль. Раньше всего это началось на сербском фронте, где действующая австрийская армия развалилась еще летом 1918 года.
В книге автор рассказывает о непростой службе на судах Морского космического флота, океанских походах, о встречах с интересными людьми. Большой любовью рассказывает о своих родителях-тружениках села – честных и трудолюбивых людях; с грустью вспоминает о своём полуголодном военном детстве; о годах учёбы в военном училище, о начале самостоятельной жизни – службе на судах МКФ, с гордостью пронесших флаг нашей страны через моря и океаны. Автор размышляет о судьбе товарищей-сослуживцев и судьбе нашей Родины.
Валентин Иванович Аккуратов встретился с главным героем этой документальной истории в Арктике в тяжелые годы войны.Григорий Бухтияров был одним из тех молодых людей, которые пришли в Арктику перед самой войной по призыву комсомола. Пришли, чтобы осваивать берега и просторы Ледовитого океана, где пролегал Северный морской путь. До этого Бухтияров никогда не бывал в Арктике, готовился стать учителем, но, увидев ее однажды, навсегда связал свою судьбу с ней. Он освоил профессии метеонаблюдателя, охотника, повара, плотника, каюра, то есть научился всему тому, что необходимо было для жизни и работы в условиях полярных зимовок.Когда фашисты напали на нашу страну и вражеские корабли и подводные лодки появились в северных водах, советские полярники, летчики, моряки встали на защиту родной Арктики.
В этой книге рассказывается о зарождении и развитии отечественного мореплавания в северных морях, о боевой деятельности русской военной флотилии Северного Ледовитого океана в годы первой мировой войны. Военно-исторический очерк повествует об участии моряков-североморцев в боях за освобождение советского Севера от иностранных интервентов и белогвардейцев, о создании и развитии Северного флота и его вкладе в достижение победы над фашистской Германией в Великой Отечественной войне. Многие страницы книги посвящены послевоенной истории заполярного флота, претерпевшего коренные качественные изменения, ставшего океанским, ракетно-ядерным, способным решать боевые задачи на любых широтах Мирового океана.
Книга об одном из величайших физиков XX века, лауреате Нобелевской премии, академике Льве Давидовиче Ландау написана искренне и с любовью. Автору посчастливилось в течение многих лет быть рядом с Ландау, записывать разговоры с ним, его выступления и высказывания, а также воспоминания о нем его учеников.
Валентина Михайловна Ходасевич (1894—1970) – известная советская художница. В этой книге собраны ее воспоминания о многих деятелях советской культуры – о М. Горьком, В. Маяковском и других.Взгляд прекрасного портретиста, видящего человека в его психологической и пластической цельности, тонкое понимание искусства, светлое, праздничное восприятие жизни, приведшее ее к оформлению театральных спектаклей и, наконец, великолепное владение словом – все это воплотилось в интереснейших воспоминаниях.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.