Красное зарево над Кладно - [24]

— So, so, Malheur! Herr главный инженер, пойдите туда, посмотрите! Чтобы это было опять sofort в richtig’е. Я есть очень рад, что никому ничего не случилось. Auf wiedersehen![14]

Господин капитан прикладывает руку к козырьку, зажигает сигарету и прячется в своей канцелярии.

На шахте, на поверхности и под землей каждый куда-нибудь прячется. Добыча прекратилась, стало быть, будут ждать. Будут ждать независимо от того, есть ли в этом необходимость, или нет. Будут ждать и не работать потому, что работать не хочется. Для этого каждый предлог хорош.

Монархия шатается. Нужно добить ее. Война выдыхается. Нужно, чтобы монархия окончательно рухнула. Но этому нужно посодействовать. Шахтеры содействуют. На шахтах — полное пассивное сопротивление. Дирекция шахт и военные коменданты ощущают свою беспомощность. Поэтому господин капитан Гаусманн и прячется. Прячутся и шахтеры в шахте. Прячутся и работающие на поверхности. Под навес у подъемной клети прячутся смазчик стрелок и старый Шадек, мальчишки-тачечники[15] и работающие на подвесной дороге. Шадек видел, как господин капитан закуривал сигарету. У него тоже появилась охота покурить. Он шарит по карманам и ищет трубку. Ее нет. Забыл дома, когда шел на утреннюю смену.

— Разрази ее громом! Такая охота покурить, и время для этого подходящее. А что если сбегать домой за трубкой? — думает вслух Шадек.

— Не сбегаете вы! — поддразнивают Шадека тачечники. Старику этого достаточно.

— Не сбегаю? На что поспорим? — кричит он мальчишкам.

— Нет, мы с вами спорить не будем. Не хотим доводить вас до беды, — притворно успокаивают тачечники Шадека.

— Какая такая беда? Это дело мое. У Шадека котелок варит. Ставлю пачку пайкового табака, что пойду.

— Но, дедушка, только что вахмистр пошел к Брезону. Вы можете на него нарваться. Пожалеете, а ваша жена нас еще отругает, что мы вас подговорили, — поддразнивают они Шадека.

— Что, моя старуха? Я сам себе хозяин. Боитесь, трусы, потому и не хотите ставить. Так что же, бьемся об заклад?

Шадек протягивает руку. Мальчишки хлопают. Шадек поднимается. Пробегает через проходную мимо ополченца, клюющего носом, и несется к поселку.

Мальчишки хохочут и подталкивают друг друга.

— Вот будет потеха, если он этого вахмистра в квартире поймает!

— Думаешь, что он там?

— Околеть мне на этом месте! Об этом даже воробьи на крышах чирикают.

— Ну, тогда действительно будет потеха! Мне уже не терпится.

Подъемная клеть на шахте стоит. Стоит работа и на поверхности и под землей. Под навесом, скучая, валяются тачечники. Наконец, старый Шадек возвращается. Они видят, как он шпарит от брезонских домов. Вот он в проходной, вот он уже под навесом. Лицо его сияет. Он победно размахивает трубкой и кисетом с самосадом.

— Ну, ребята. Кто выиграл? — смеется Шадек торжествующе. Набивает удовлетворенно трубку, зажигает и раскуривает. Ребята обескуражены. Потехи не вышло.

— Ну, а что, дедушка, вы никого не встретили? — наконец несмело спрашивает один.

— А кого я должен был встретить? — удивляется Шадек.

— Ну, мы думали, что там где-нибудь вахмистр шатается. Не видел и не поймал он вас? — осведомляется кто-то.

— Поймать меня? Голубчики мои! Шадека никто не накроет. У Шадека котелок варит. До меня он еще не дорос. Рассказать вам, как я его одурачил?

— Вы его одурачили? — не на шутку удивляются ребята. — Расскажите, как?

— Как? Ладно, могу вам это рассказать.

Шадек раскуривает трубку, усаживается поудобнее на балку и говорит:

— Так вот, иду я домой. Вспоминаю, вы говорили что-то про вахмистра. И правда, я мог бы на этого малого где-нибудь нарваться. Ну, может, это теперь было бы уже не так страшно, но чем чорт не шутит. Если можешь такую сволочь обойти стороной, лучше обойди. Поэтому я сошел с дороги, свернул в поле и иду к Брезону задами. Дошел я до самого нашего двора прекрасно. Взялся уже за ручку двери, да остановился. У Шадека-то котелок варит или нет? А что если… Поэтому нагибаюсь и так это потихонечку иду к нашему окну. Скрючиваюсь под ним и слегка приподнимаю голову. У Резки на окне полно фуксий. Стало быть, спокойно заглядываю в просвет между цветочными горшками в комнату. И вот ведь чорт! Просто не поверите! На столе лежит военная каска. Так, говорю себе. Вот ты каков, шут гороховый! Ты, стало быть, думал, что Шадек так тебе и полезет в руки? Нет, любезный! Шадека ты не накроешь! У Шадека котелок варит. Собираюсь уже убраться из-под окна и воротиться на шахту. Но тут вспоминаю наше пари. Эх, Шадек, вот бы ты дров наломал. Из-за этого сволочного вахмистра проиграл бы свое пари. Дураком выставил бы себя. Снова помаленечку выпрямляюсь. Форточка была открыта. Трубка и кисет с самосадом лежат на подоконнике. Просовываю руку между цветочными горшками. Вытаскиваю трубку и табак и опять задворками мчусь на шахту. Ни вахмистр, ни Резка ничего не заметили.

Мальчишки хохочут, за животы хватаются.

— Ну, для этого, Шадек, действительно нужно, чтобы котелок варил, как следует. А, собственно, что там в вашей комнате этот вахмистр делал?

— Ну, что делал? Разве у меня было время проверять? Мне было важно принести трубку и табак. Я с вами спорил об этом, а не о том, что делает вахмистр. Трубку я принес, и вы проиграли. Никаких фокусов и отговорок. В день выдачи гоните табак, — горячится Шадек.