Красное зарево над Кладно - [124]

— Ну, я думаю, что таким участком остается Прага, Тоничек. Поэтому необходимо добиться решающего влияния в Праге. И правильно было бы сейчас двинуться туда и завоевать это влияние, — кивает головой старый Ванек.

— Значит, ты думаешь, что нам следовало бы попытаться?

— Нет, погоди. Я этого еще не сказал. Я думаю, что и революционная стратегия должна учитывать все обстоятельства и условия. Оружие у нас найдется. Солдаты готовы дать его нам. Но они с нами не пойдут. Они еще не созрели для того, чтобы самим примкнуть к революции. Не знаю, как другие гарнизоны, а кладненский гарнизон не будет стрелять в рабочих. Настолько-то уж он нейтрализован. Но все-таки дело еще не дошло до того, чтобы он стал бороться с нами в одном строю. А тем более, чтобы пошел в атаку на Прагу.

— Это верно. Но не это главное. Мы наберем людей для этих нескольких сотен винтовок. Они будут надежнее, чем нейтрализованные солдаты. Без винтовок нам люди ни к чему. Поход на Прагу — это не демонстрация, это уже бой. Не пойдем же мы против пушек с голыми руками, ведь нескольких сотен винтовок мало.

— Знаешь, Тоничек, меня даже не очень беспокоит оружие. Меня больше беспокоит руководство.

— Какое руководство, кого ты имеешь в виду?

— Кого ж, как не Микулаша.

— Я не знаю о нем ничего плохого. Никто на него не жаловался. До сих пор он хорошо организовывает наши вооруженные патрули.

— Да, никто не жаловался. Это правда, что мы не знаем о нем ничего плохого. Но мы и вообще о нем очень мало знаем, вот это-то мне и не нравится. Ты вот с ним знаком, а ты о нем что-нибудь знаешь? — спрашивает Ванек у Тонды.

— Ну, если уж быть откровенным, то я знаю о нем лишь то, что он сам о себе рассказывал. Он родом с Ганы. Из крестьянской семьи. В молодости поступил в кадетское училище. Дядя его был советником по делам церкви при императорском дворе в Вене. По его протекции Микулаш попал в Терезианскую академию. Там воспитывались для военной службы сыновья австрийской знати. Потом он служил в тирольских егерях. В двадцать три года был уже обер-лейтенантом. Для австрийской армии это была быстрая карьера. В 1909 году грозила война с Сербией. В Швейцарии сербы вербовали добровольцев. Микулаш сбежал в Швейцарию. Он хотел вступить в сербскую армию. Но до войны дело не дошло, и Сербия прекратила вербовку добровольцев. Микулаш остался у разбитого корыта. Он очутился без денег и без работы. Наконец, стал подсобным рабочим на строительстве. Между тем в Австрии военный суд приговорил его как дезертира к смертной казни. Семья хлопотала за него. Заступился дядя, и государь император помиловал его при условии, что Микулаш возвратится и вступит в армию. Тогда он вернулся, был разжалован и зачислен в армию простым солдатом. Когда в 1914 году вспыхнула война, он уже опять был командиром взвода. Ему возвратили офицерский чин и послали в Галицию против русских. При первом удобном случае он перебежал к ним со своим взводом. Попав в плен, он очутился на Украине. Перешел в православие. Принял имя Микулаш. Другое его имя — Франтишек. Потом в 1915 году вступил в Чешскую дружину, которая формировалась в Киеве. На съезде Дружины в 1916 году Микулаш был в оппозиции. Он был исключен из Дружины. По приказу президиума его арестовали, отвезли в киевскую крепость и передали русским царским властям. В крепости Микулаш познакомился с сербскими пленными. Заявил о желании вступить в сербские легионы, формировавшиеся в России. Его приняли. Он дослужился там до чина майора. В 1917 году началось разложение сербских легионов. Микулаш уехал в Одессу. Там он женился на дочери богатого одесского купца. Это и есть его Акулинка. Ты ведь ее знаешь, он привез жену с собой в Чехию. В июле 1917 года Микулаш вступил в русскую армию. Он был принят в чине капитана и причислен к штабу XI армии, где по собственному желанию был прикомандирован к штабу I Чешской добровольческой дивизии. А там, как он сам говорит, его не взлюбили. По совету самого профессора Масарика он выпросил отпуск и снова уехал в Одессу. Здесь его и застала Октябрьская революция. В январе 1918 года он вступил в части Красной Армии, действовавшие на юге России. Когда немцы оккупировали Украину, Микулаш вместе с остатками армии отступал из Одессы к Крыму, потом к Ростову, через Донскую область на Волгу и по Волге до самого Царицына и Пензы. В Пензе он опять сблизился с чехословаками. Но долго тут не задержался. Уехал в Москву. Между тем в Пензе дело дошло до известного конфликта между чешскими легионерами и большевиками. Микулаш был членом делегации, которой руководил профессор Макса. Эта делегация 1 июля 1918 года была послана через Пензу под Самару, чтобы на месте вести переговоры о ликвидации конфликта. Но здесь 20 июля Микулаш был арестован русскими властями и под конвоем препровожден в Москву. Он говорит, что его арестовали на основании фальшивых сведений и доноса со стороны руководства чехословацких легионов. В Москве в конце августа, после расследования, он был выпущен на свободу. И опять уехал в Одессу. Потом в январе 1919 года Микулаш возвратился из Одессы в Чехословакию. Ему присвоили чин подполковника и сделали заместителем военного коменданта Праги. Находясь в этой должности, он разработал проект организации чехословацкой армии, взяв за образец Красную Армию. Микулаш бывал в социал-демократическом Народном доме. Там я с ним и познакомился.