Красное и черное - [47]

Но Маша не хотѣла ничего слышать.

— Чего домой? — огрызалась она. — Дома сидѣть будемъ, а кто воевать будетъ?..

Сенька чаще всего принималъ сторону старика.

— Развѣ дѣвочки воюютъ, — пробовалъ онъ возражать. — Шла бы ты вправду домой!..

— Самъ ты дѣвочка, — сердилась Маша. — А чѣмъ дѣвочки хуже! Вонъ ораторы говорятъ, что всѣ люди ровные, «всеобщіе, равные, тайные, прямые, безъ различія вѣры, племени и пола», — бойко повторяла она основные пункты новѣйшаго символа вѣры.

Дѣвочка оставалась на улицѣ вмѣстѣ съ Сенькой въ самыя опасныя минуты.

И теперь она подбивала его на новое отчаянное дѣло.

— Пойдемъ за ружьями, — говорила она товарищу, блестя глазами. — Худо нашимъ безъ ружей.

— Увидятъ, — возражалъ Сенька, — убьютъ!

— А можетъ не убьютъ, — настаивала Маша. — Попробуемъ.

И она сдѣлала движеніе, какъ будто собираясь броситься въ опасную экспедицію.

Сенька поймалъ дѣвочку за руку и съ силой отбросилъ назадъ.

— Стерва, не смѣй! — сказалъ онъ съ такой угрозой, что Маша тотчасъ же притихла. — Убьютъ тебя!..

— Я пойду! — прибавилъ онъ спокойнѣе, — а ты стой на мѣстѣ.

Сенька прильнулъ къ своему наблюдательному пункту за угольнымъ карнизомъ и пытливо посмотрѣлъ въ сторону драгунъ. Въ стрѣльбѣ произошла заминка, быть можетъ, потому, что у драгунъ дѣйствительно стали истощаться патроны.

Впрочемъ, самый ревностный разстрѣлъ по необходимости допускаетъ ослабленія и промежутки.

Сенька тихонько отдѣлился отъ стѣны, расправилъ плечи, переступилъ съ ноги на ногу, какъ конь, готовый сорваться съ мѣста. Мальчикъ горящими глазами слѣдилъ за противникомъ и измѣрялъ разстояніе, отдѣлявшее его отъ ближайшаго ружья. И вдругъ Сенька вспомнилъ. Года три тому назадъ они съ матерью ходили къ Сергію на богомолье. Въ воскресенье на деревенскомъ выгонѣ мальчишки играли въ мячъ: въ лапту и въ «бѣглаго». Сенька игралъ вмѣстѣ съ другими. И когда до него дошла очередь перебѣга, онъ стоялъ точно также и расправлялъ ноги, собираясь броситься впередъ подъ обстрѣломъ мяча противной стороны.

Сенька какъ-то весь съежился, сталъ меньше и тоньше. И какъ при игрѣ въ «бѣглаго», мысленно сталъ считать: разъ, два, три. И вдругъ сорвался съ мѣста, бросился впередъ, весь изгибаясь, какъ змѣя, схватилъ ближайшее ружье и помчался обратно.

Разъ, разъ, разъ!.. Драгуны дали залпъ, но Сенька былъ уже на углу и повернулъ такъ круто въ сторону, что упалъ на панель и ушибъ себѣ щеку объ стволъ ружья.

Дерзость его сошла совершенно благополучно. Въ началѣ драгуны, повидимому, даже не поняли, чего хочетъ этотъ невзрачный мальчикъ, пробѣгающій по улицѣ.

Еще разъ! Сенька вскочилъ на ноги, оглядѣлся, опустилъ ружье на землю и опять побѣжалъ къ своей позиціи. Окрыляемый успѣхомъ, онъ рѣшилъ непремѣнно повторить свою попытку. Теперь ружейный залпъ пересталъ пугать его.

Можетъ, не попадутъ, — думалъ онъ коротко и готовился къ новому натиску.

Маша стояла за его плечомъ и тоже слѣдила за противникомъ.

Драгуны стрѣляли, пули попадали въ дома, пробивали стекла и залетали внутрь. Два десятка залповъ послѣдовали другъ за другомъ, потомъ, какъ и въ первый разъ, драгуны опустили ружья и прекратили стрѣльбу.

Разъ, два, три! Господи благослови!..

— Сенька, назадъ!

Теперь Маша, стоя за карнизомъ наблюдала за драгунами.

Мальчикъ уже подбѣгалъ къ ружью, когда навстрѣчу ему грянулъ новый залпъ.

Сенька подскочилъ, какъ мячъ, упалъ на землю и покатился въ сторону.

Тѣмъ не менѣе онъ не былъ раненъ, ни даже контуженъ. Окрикъ дѣвочки не пропалъ даромъ. Подъ его дѣйствіемъ, Сенька бросился на землю за мгновеніе до залпа и ни одна пролетѣвшая пуля не задѣла мальчика.

Не теряя времени, онъ быстро поползъ на брюхѣ, торопясь уйти изъ подъ дѣйствія выстрѣловъ.

— Маша, иди домой!

По улицѣ отъ линіи баррикадъ бѣжалъ Порфирій Ивановичъ съ шапкой въ рукѣ и въ разстегнутомъ пальто.

Во время стычки на баррикадахъ онъ не смѣлъ выйти изъ своего двора, но теперь любовь къ дочери пересилила страхъ. Въ своемъ черномъ вѣющемъ пальто онъ походилъ на большую черную ворону, которая вывела орлятъ подлетковъ и никакъ не можетъ загнать ихъ обратно въ гнѣздо.

— Маша, иди домой! Стрѣляютъ, убьютъ!

Но вмѣсто отвѣта Маша стала клониться въ сторону, оперлась своимъ легкимъ тѣломъ на карнизъ, потомъ вся осунулась, перевернулась и упала навзничъ.

Въ бѣломъ лбу дѣвочки была круглая черная дыра. Ее сдѣлала шальная драгунская пуля, прилетѣвшая на уголъ.

Сенька вскочилъ на ноги и нагнулся къ дѣвочкѣ, но старикъ предупредилъ его.

Онъ схватилъ свою единственную дочь и поднялъ ее на руки. Она была легка, какъ перышко; только голова Маши стала какъ будто тяжелѣе, и запрокинулась назадъ, какъ голова мертвой птицы.

— Машенька, очнись!.. Не слышитъ!..

Сенька хотѣлъ подойти, но старикъ яростно топнулъ ногой.

— Не подходи! — крикнулъ онъ внѣ себя отъ гнѣва. — Убійцы, будьте вы прокляты!

Ему было все равно, чья пуля поразила Машу, красная или черная. Маша была убита и этотъ трусливый, жалостливый человѣкъ теперь пылалъ бѣшеной ненавистью къ обѣимъ воюющимъ сторонамъ. Онъ готовъ былъ, въ видѣ возмездія за эту смерть, перерѣзать и красныхъ и черныхъ, уничтожить до тла весь этотъ ужасный городъ, гдѣ стрѣляютъ на улицахъ и убиваютъ дѣтей.