Красноармейцы - [13]

Как и всегда, сматывались в околоток испугавшиеся «симулянты» во главе с Неливцевым. Как и всегда, мы шумно обсуждали перспективы похода. Целые дни перед походом проходили в совещаниях. Нужно было выделить взводных парторганизаторов, устроить походные агитповозки, организовать всю походную партполитработу. Много раз собирался актив палаточников, партийцев и комсомольцев, говорилось о выдержке, о задачах партийцев и комсомольцев в походе… Много о чем.

А поход предстоял, по мнению командования, совсем не легкий. С боями, стрельбой, ночными занятиями. Интерес к походу был огромный. Полк шумел. Пригоняли снаряжение, искали лучшие сапоги, мыли портянки.

Наконец все было готово.

Выступили рано утром. Длинной лентой потянулся полк из лагерей, а за полком торжественно выехали повара с кухней. Через десять минут полкшкола уже пела новую песню:

Мы оставили палатки

и отправились в поход,

взяли ружья, взяли скатки,

и пошел за взводом взвод.

А когда мимо школы на коне проезжал квартирмистр[11] полка — знаменитый Денов, ему вслед задорно неслись слова:

Полк из лагеря шагает

и выходит из ворот,

и за кухней выезжает

поваров кухонный взвод…

Так, с песнями и музыкой, шли до ближайшего привала.

Впереди, километров за полсотню от лагерей, был противник. Его нужно было выбить.

Большой привал был в местечке Люберцы. Здесь пообедали, отдохнули, развернули агитповозки, провели громкую читку. Отсекр[12] полка Шиманский и военком полка собрали на лужке секретарей ротячеек и побеседовали с ними. В свою очередь секретари провели беседы в ротах о предстоящих боевых задачах. Внезапно хлынул дождь… Моментально была свернута агитповозка. В один миг были раскинуты походные палатки, и под ними исчезли бойцы.

От Люберец начиналось боевое положение.

Через лес и болота

Я был помкомвзвода второго взвода. Комвзвода Чекалин был энергичный, но чересчур вспыльчивый. Были в нашем взводе Симонов, Стенберг, Федька Чернов, Капернаут и другие.

Нашему взводу предстояла задача — двигаться боковой заставой через лес и ударить на противника сбоку, вместе с главными силами. Лес тянулся не на один десяток километров. Нам предстояло пройти по лесу не меньше десяти километров. Отделились мы от главных сил, простились с товарищами и ушли в лес.

Вначале идти было легко. Зашли по дороге в деревеньку, попили молока, провели политразведку, узнали, есть ли в волости комсомольцы, коммунисты. Двинулись дальше.

До первой деревни мы еще шли по опушке и видели на большой дороге головную заставу нашего полка — взвод Карташева. После деревни лес стал густым, и мы окончательно потеряли из виду наши главные силы.

Идем вперед. Впереди Чекалин и я. Сзади Симонов с легким пулеметом на плечах и Капернаут. Бедняга Капернаут совсем уже из сил выбился.

— Мне тяжело, — гордо заявил он. — Но я знаю свой долг и иду. Может, обратно дойти не сумею, на повозке доеду, но туда дойду. Я свой долг выполню.

Многие уже устали. Особенно удручали комары. Чуть делали мы привал, они целой тучей облепляли нас, садились на руки, на лицо, и никак их нельзя было отогнать…

Внезапно дорога кончилась. По карте она шла еще дальше, а в действительности не было больше дороги. Сзади и с боков густой лес, переходящий спереди в редкий кустарник на топкой болотистой почве.

— Вот так штука! — призадумались мы. — Нет дороги. Что же делать? Надо засветло выбраться из лесу и придти на помощь к своим.

Двинулись по топи. Через десять минут ноги абсолютно у всех были мокры. Приходилось иногда по колено погружаться в воду. Брели мы уже час, ню никакого выхода не было видно. Мы потеряли даже ориентировку, куда идем.

— Если мы сбились сильно вправо, — тихо сказал мне Чекалин, — мы можем многие часы проходить по лесу. Он тянется вправо на многие десятки километров.

— Да, положение незавидное.

Во взводе начался ропот.

— Куда мы зашли? — скулил маленький курносый Зверев. — Теперь и не выбраться отсюда.

Капернаут, совершенно истерзанный и мокрый, сел на какой-то пенек и молчал.

— Нит-чего… Плакать не хорошо, — успокаивал других мариец Салим Саликаев. Он немилосердно стер ногу, и ему было очень больно. Но он не только не ныл, а подбодрял еще других.

— Главная беда — неизвестно, куда идти… Опоздаем, как пить дать, опоздаем…

Надвигался вечер. В лесу стало темней. А мы все ковыляли вперед сквозь лес, по болоту. Наконец несколько человек сели и заявили:

— Баста, дальше идти не можем… Сорвали ноги вконец.

Симонов, Чернов, Овечкин принялись уговаривать сдавших. Я с Чекалиным пошли вперед…

— Дорога! — вдруг крикнул я. В сторону шла какая-то тропа.

— Была не была — идем по ней.

Взвод встал, и мы пошли по боковой тропе влево… Вскоре послышался лай собак. Лес кончился, и мы вышли к какой-то деревне… Нам повезло. Деревня оказалась всего в двух километрах от того места, где должен был быть бой. Ребята подбодрились. Только несколько человек и с ними Капернаут остались отдыхать в деревне. Остальные форсированным маршем двинулись вперед. Впереди мы услышали крики и звуки выстрелов.

— Завязался бой, — сказал Чекалин…

Еще быстрее, забыв усталость, побежали мы вперед. И совершенно неожиданно и для наших сил, и для противника ударили с криком «ура» во фланг…