Красная кокарда - [46]

Я не думал, что он заметил мое появление, но не успел, простившись с обоими стариками, пройти и сотни шагов, как услышал позади себя шаги. Оглянувшись, я увидал, что это был мой незнакомец. Он сделал мне знак, и я остановился в ожидании, пока он не подошел ко мне.

– Вы направляетесь в Мило? – спросил он отрывисто, с сильным местным акцентом.

По его тону чувствовалось, что он обращается ко мне, как равный к равному.

– Да, сударь, – отвечал я. – Но я боюсь, что не успею добраться к ночи до города.

– Я тоже туда еду, – промолвил он. – Моя лошадь в деревне. – И, не говоря больше ни слова, он пошел рядом со мной до самой деревушки. Она была безлюдна. Здесь мы нашли гнедую кобылу привязанной к столбу. Тоже молча я наблюдал за моим спутником.

– Что вы думаете об этом дурачье? – вдруг спросил он, когда мы двинулись в путь.

– Боюсь, что их ожидания сильно преувеличены, – осторожно ответил я.

Мой спутник громко рассмеялся. Презрение уже ясно слышалось в этом смехе.

– Они воображают, что настало время чудес. А, между тем, через какой-нибудь месяц их сараи будут сожжены, а глотки перерезаны.

– Надеюсь, что этого не случится.

– Не надейтесь! – цинично возразил он. – Я-то сам, конечно, не надеюсь. И, тем не менее, я кричу: «Да здравствует нация! Да здравствует революция!».

– Что? А если она приведет к таким ужасам?

– Ну, что ж, если и приведет? – отвечал он, мрачно устремляя на меня глаза. – Что мне дал старый режим, от чего я бы не захотел попробовать нового? Он оставил меня умирать с голоду в моем старинном замке, пока женщины и банкиры, надушенные франты и ленивые священники щеголяли перед королем! А почему? Потому, что я остаюсь тем, чем была когда-то половина всего народа.

– Вы протестант? – спросил я наугад.

– Да, сударь. И обедневший дворянин вдобавок, – с горечью добавил он. – Я, барон де Жеоль, к вашим услугам.

Я, в свою очередь, назвал себя.

– Вы носите трехцветную кокарду. Мы с вами стоим на противоположных сторонах. Вы, без сомнения, человек семейный, господин виконт?

– Напротив, господин барон.

– Но, вероятно, у вас есть мать или сестра?

– И их нет, – сказал я, улыбаясь. – Я человек одинокий.

– Но, по крайней мере, у вас есть угол, друзья, какое-нибудь занятие или возможность получить занятие?

– Да, все это у меня есть.

– А у меня, – вдруг заговорил он каким-то гортанным голосом, – ничего этого нет. Я не могу даже поступить в армию – ведь я протестант! Как протестант, я не имею и права на государственную службу, не могу быть ни судьей, ни адвокатом. Королевские школы закрыты для меня, я не смею показаться ко двору. В глазах закона я просто не существую. Я, сударь, – продолжал он несколько медленнее и с чувством собственного достоинства. – Я, чьи предки были всегда подле королей, а прадед спас жизнь Генриха IV при Кутро, я – не существую на белом свете!

– А теперь? – спросил я, взволнованный его страстной речью.

– А теперь все пойдет иначе, – мрачно отвечал он. – Все пойдет иначе, если только эти черные вороны – попы – не переставят стрелку часов. Вот почему я и еду.

– Вы едете в Мило?

– Я живу недалеко от Мило, – отвечал он. – Но я еду не домой, а дальше – в Ним.

– В Ним? – воскликнул я в удивлении.

– Да, в Ним. – И, поглядев на меня искоса с легким недоверием, он замолк.

Между тем, становилось уже совсем темно. Долина Тарна, по которой мы ехали, плодородная и очень красивая летом, теперь, в полутьме весенней ночи представлялась дикой и неприветливой. По обе стороны долины возвышались горы. Местами, где дорога подходила ближе к реке, слышался шум воды, бежавшей между скалами, и это придавало пейзажу еще более грустный колорит.

Неизвестность результата моей поездки, неуверенность ни в ком и ни в чем, мрачность моего спутника – все это подавляло меня. Я обрадовался, когда он вышел, наконец, из состояния задумчивости и, указывая на огни Мило, россыпью блестевшие вдали на равнине, там, где река отходит от гор, спросил:

– Вы остановитесь, вероятно, в гостинице?

Я отвечал утвердительно.

– В таком случае, расстанемся здесь. А завтра, если вы поедете в Ним… Но, может быть, вам больше нравится путешествовать одному?

– Вовсе нет.

– Отлично. В восемь часов я выезжаю через восточные ворота. Доброй ночи, сударь, – проговорил он.

Я также пожелал ему спокойной ночи и, распростившись с ним, поехал в город.

Долго я плутал по узким улицам, под темными арками, мимо болтавшихся и скрипевших на ветру фонарей, которые освещали все, что угодно, только не скрытую темнотой мостовую. Несмотря на позднее время, народ еще сновал по улицам или стоял у своих ворот. После того безлюдья, которое я так чувствовал во время поездки, Мило показался мне большим городом.

Пока я искал гостиницу, следом за мной увязалась какая-то кучка людей. Эта кучка росла и начинала уже теснить меня. Те, что шли ближе других ко мне, вопросительно заглядывали мне в лицо. Остальные, что были подальше, кричали одно и то же своим соседям и в освещенные окна с видневшимися темными силуэтами. Я разобрал, что они кричат «это он»!

Это меня немного встревожило. Но пока они еще не стеснили меня окончательно. Однако, стоило мне остановиться, как и они остановились все разом. Когда я слез с лошади, мне некуда было ступить.