Красная книга вещей - [7]
В «Выходах государей царей и великих князей…» (с 1632 по 1682 год. М., 1844) читаем: «государь… изволил ферезею (см. — К. Б.) переменить, а надел епанчу, сукно осиново, да шляпу, для того, что был дождь».
На рубеже XVII и XVIII веков у епанчи появились длинные рукава. Она стала церемониальной одеждой. Согласно погребальному этикету, заведенному Петрим Великим, он первым облачился в траурную епанчу на похоронах принцессы Шарлотты, «несчастной супруги злополучного царевича Алексея Петровича». Верный этому ритуалу, Николай I на похоронах императрицы Елизаветы Алексеевны, жены Александра I, тоже был в траурной епанче и в широкой, закрывавшей лицо шляпе (по книге: Свербеев Д. Н. Записки. М., 1899. Т. 2. С. 358).
ЖЕРНОВА [название получили по сходству с мельничными жерновами; другое название — фреза (франц. fraise)] — воротник из тонкой льняной ткани, собранной во множество складок, жестко накрахмаленный, иногда на проволочном каркасе. Туго охватывал шею. Иногда достигал столь внушительных размеров, что голова казалась лежащей на блюде.
Жернова надолго задержались в западноевропейском костюме — с начала XVI века по первую треть XVII века. Да и в наше время они нет-нет да и напомнят о себе в европейском народном костюме.
Мода на жернова вписалась в общественно-политическую ситуацию, в которой находилась их родина — Испания — в годы правления Филиппа II, изувера и религиозного фанатика. К этому времени Испания уже утратила былое могущество, но и король, и его окружение всеми силами стремились сохранить величие, хотя бы и показное. Аффектация облика была в полном согласии с представлениями об империи, над которой, по выражению Карла V, отца Филиппа II, никогда не заходит солнце. Испанской моде еще следовала вся Европа.
Когда в начале XVI века итальянцы научились плести кружева, европейская знать использовала их для своих воротников. Кружевные воротники-жернова составляли существенную статью расходов английского короля Карла II (1630–1685). В очередной раз ему пришлось обратиться к парламенту с просьбой выделить ему средства на приобретение нового кружевного воротника, но после непродолжительных дебатов монарху было в этом отказано и рекомендовано отремонтировать старые кружева.
Жерновами в те времена обзавелись и испанские крестьяне, не расставаясь с ними даже во время работы.
Увлечение жерновами было всеобщим, что привело в смятение служителей церкви, всерьез недоумевавших, как можно в таких воротниках подобающим образом перекреститься?
В Европе XVI–XVII веков царил повышенный интерес к украшательству одежды воротниками, манжетами, кружевами, лентами, отворотами. Достоверно известно, к примеру, что во время Тридцатилетней войны (1618–1648) заключались «кружевные перемирия», необходимые только для того, чтобы мушкетеры воюющих сторон могли постирать свои кружевные воротники и манжеты, а потом просушить их, развесив на прикладах мушкетов.
ЖИЛЕТ (франц. gilet) — короткая одежда без рукавов, надеваемая под пиджак, фрак, смокинг. Есть две версии происхождения слова «жилет». Первая — по имени ярмарочного петрушки, носившего такую безрукавку. Его во Франции издавна называли Жилем. Вторая версия — по имени портного Жиле, за которым признано авторство на жилет.
Известный литературовед и культуролог Ю. М. Лотман писал: «Жилеты, хотя и были известны в XVIII веке (гвардейские модники екатерининских времен нашивали по семи жилетов один поверх другого), но, как и фраки, подвергались гонению при Павле I».
В дневнике княгини Дарьи (Доротеи) Ливен, родной сестры Бенкендорфа, читаем: «Жилеты запрещены, Император говорил, что именно жилеты совершили французскую революцию. Когда какой-нибудь жилет встречают на улице, хозяина его препровождают в часть…»
Жилет был для модника первой половины XIX века весьма ответственной частью костюма. Элегантные господа носили жилеты из шерсти, шелка и кашемира.
Шили их двубортными, однобортными, с воротничками и без них, со множеством карманчиков, на подкладке из пунцового шелка или бесценных шалей.
«Московский телеграф» за 1825 год № 2 рекомендовал для новогодних визитов бархатный жилет с золотыми цветочками и «еще жилет из белого пике».
ЖУПАН (от араб. джубба — суконная туника без рукавов) — полукафтан, национальная одежда поляков и украинцев. Обычно из серого или голубого сукна. Сами поляки жупаном называют сюртук (см.), а чехи — халат.
Сродни жупану зипун (см.), а также чапан.
ЖЮСТОКОР (франц. justaucorps от выражения juste au corp, т. е. «плотно к телу») — европейская одежда кафтанного типа, до колен, в талию; без воротника, рукава с широкими обшлагами.
Покрой жюстокора был заимствован в 60-х годах XVII века у военного костюма.
Придворная одежда при Людовике XIV. Поскольку на одежду из парчи с золотом существовало ограничение, жюстокор был одеждой «по привилегии» и появлялись в нем лишь с разрешения короля. Такое разрешение имели 50 придворных.
Поначалу жюстокор был синим, украшенным золотым и серебряным шитьем, на алой подкладке.
ЗАТРАПЕЗНОЕ ПЛАТЬЕ [названо по ткани «затрапез» — по фамилии купца Ивана Затрапезнова (или Затрапезникова), который «в поощрение способностей и полезной деятельности» получил от Петра I ткацкую фабрику в Ярославле] — будничная, домашняя, повседневная одежда из затрапеза — пестрой или полосатой ткани.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.