«Красная капелла». Советская разведка против абвера и гестапо - [44]
Фитин немедленно поручил своему заместителю выполнить распоряжение наркома: «Т. Судоплатову. Заготовить указание Захару согласно резолюции наркома».
Документ резидентуры покатился из кабинета в кабинет по наезженной колее центрального аппарата, над которым каждый, кто с ним соприкасался, размышлял в меру своего опыта и способностей, решая его судьбу, касавшуюся безопасности великой державы. П.А. Судоплатов 12 марта пригласил к себе начальника немецкого отделения П.М. Журавлева, опытного разведчика, руководившего резидентурами в Италии, на Ближнем и Среднем Востоке, Балканах, инициативного и вдумчивого работника, а также оперуполномоченного того же отделения З.И. Рыбкину.
Все трое согласились с тем, что сведения, поступающие от Корсиканца, носят очень тревожный характер, именно поэтому они требуют проверки и подтверждения. После прикидок остановились на том, что помочь в этом деле могли бы такие ценные источники, как Брайтенбах, Лесовод, Горгона.
— Обязательно укажите на целесообразность использования Лицеиста, — обратился Судоплатов непосредственно к Рыбкиной.
В таком духе было составлено и направлено указание Захару о проверке информации Корсиканца. По форме правильное распоряжение Центра ориентировалось исключительно на возможности берлинской резидентуры, хотя можно было привлечь дополнительные силы со стороны.
Используемый для проверки поступившей информации другой источник может быть эффективен при условии, если он располагает более широкими, чем проверяемый, возможностями, в крайнем случае ничуть не меньшими. Хотя Корсиканец был поставлен в один ряд с перечисленными лицами, на деле его информационный потенциал был несоизмеримым.
Руководством Центра было также принято решение доложить информацию Корсиканца Сталину. Основная тема готовившегося сообщения касалась «возможности поворота фронта на восток — против Советского Союза и расчетов Гитлера на «безусловный успех и молниеносную оккупацию немецкими войсками СССР».
В обзоре было использовано несколько телеграфных донесений из Берлина различной степени важности и значения. В первом пункте проекта сообщения содержались сведения о внутриполитическом положении Германии, далее следовали вопросы военных приготовлений к нападению на СССР, в конце приводились ценные, с точки зрения контрразведки, данные. Поднимались и отдельные международные проблемы, которые едва ли были уместны при докладе советскому руководству по столь острому вопросу, как военные приготовления Германии.
В спецсообщении содержались незначительные оговорки, как бы смягчающие суровую, жесткую правду жизни. Так, по всем пунктам, предупреждавшим о готовящемся нападении немцев, следовали вставки — иначе их не назовешь — о том, что, «на основании каких данных у источника сложилось подобное впечатление, не указано», «где, когда и в связи с чем Гальдер высказал такую точку зрения, Корсиканец не знает», «Корсиканец не придает особого значения заявлению Геринга, ссылаясь на известную всем его хвастливость», «вышеизложенные данные говорят только о разработке идеи, а о состоявшемся решении о повороте фронта логически не получается».
Вставки, приписываемые Корсиканцу, при отсутствии собственных мнений и оценок разведки, невольно бросали тень сомнения на достоверность его информации. Получалось, что разведка, хотела она того или нет, сама пилила сук, на котором сидела.
Ибо какие же еще выводы мог сделать Сталин, прочитав подобную информацию? Ясно, что негативные. Сталин до последнего дня отказывался верить, что
Гитлер рискнет воевать на два фронта, был убежден, что вначале он покончит с Англией, а затем уже обратит взор на Восток. Сообщение разведки, составленное столь двусмысленным образом, больше похожее на дезинформацию советского руководства со стороны вражеской агентуры, лишь укрепляло его в своей правоте. А вождь привык, что его точка зрения — самая верная.
НЕЛЕГАЛЬНАЯ РЕЗИДЕНТУРА
При желании Корсиканца можно было бы сравнить с атомным ядром, на орбите которого вращались такие «электроны», как Старшина, Старик и Лучистый. Каждый из них имел свой положительный заряд, но их величины были различными. Наибольший интерес, с точки зрения разведки, представлял Старшина — Харро X. Шульце-Бойзен, сотрудник министерства авиации, старший лейтенант, близко знавший офицеров штаба люфтваффе. Он находился в непосредственной близости к Герману Герингу, и собственными глазами наблюдал за тем, как раздували пламя грядущей войны.
По словам Корсиканца, Харро — «пылкий декабрист», человек готовый к решительным действиям и самопожертвованию. Он настойчиво искал свое место в политической жизни страны и обрел его в антифашистской борьбе. Он мечтал нанести фашистам особо чувствительный удар и понял, что такая возможность представилась ему, когда состоялось знакомство с Эрдбергом.
Адам Кукхоф, он же Старик, был представителем той части творческой интеллигенции Германии, которая не приняла Гитлера, национал-социализм и отказалась сотрудничать с ними. Старик превратился в одного из наиболее верных сторонников Корсиканца и стал скрепляющим звеном между отдельными элементами антифашистской организации Харнака.
