Красавица в Эдинбурге - [47]

— Сестра, как… ради чего… вы это терпели?

— Я сама пыталась понять. Могу предположить, что мы были слишком заняты, чтобы иметь возможность думать о чем-то, кроме работы. Конечно, это было неправильно — так загружать девушек. И меня не удивляет, что сейчас наблюдается нехватка медсестер. Женщины моего поколения, — задумчиво добавила она, — уже сами матери, а некоторые еще и бабушки. Оставшись в этой профессии и наблюдая, как ситуация меняется… да, медленно, но она улучшалась для медсестер… будь у меня дочь, я бы ей, возможно, сказала: «Девочка, учись на медсестру». Но если бы я ушла из медицины лет двадцать или больше назад и у меня была бы дочь, которая хотела бы стать медицинской сестрой, я бы убедила ее заняться наукой, физиотерапией или чем-нибудь еще. Вы бы хотели, чтобы ваша дочь стала медсестрой? — Она огорошила меня этим вопросом, когда мы подъехали к ее дому.

— Если бы ей нравилось работать с людьми и она бы не обманывала себя, полагая, что ей суждено провести всю жизнь, просто прикладывая руку к горячим лбам пациентов, тогда я была бы только за.

— С матерью, профессиональной медсестрой, она не будет в плену романтических иллюзий об этой работе. Романтику в нашей профессии видят те, кому не пришлось столкнуться с реальностью. Мы просто делаем тяжелую работу, и если она нам по вкусу, то нас все устраивает. Или почти все. Неподходящие люди не задержатся в нашей профессии надолго. Все эти разговоры о повышении зарплаты приведут к тому, что у нас будут плохие медсестры. Девочка! Вы можете себе представить, чтобы неподходящий для нашей работы человек продержался хотя бы неделю в обычном больничном отделении? Но так как вы приехали сюда ради своего собственного будущего, а не ради будущего профессии, скажите мне вот что… Вы одна, далеко и без телефона; рядом никого, кто смог бы отправиться за помощью; после внешне нормальных родов у матери начинается кровотечение, а младенец в то же время перестает дышать. Что вы сделаете в первую очередь? Не думайте, девочка. Отвечайте! У вас в подобной ситуации не было бы времени остановиться и подумать. Ну?

— Подниму изножье кровати, на которой лежит мать, насколько возможно высоко и насколько возможно быстро… — Я остановилась. — Ребенок?

Она ответила очень серьезно:

— У вас всего пара рук. Иногда они могут справляться с двумя делами одновременно, иногда — одно дело должно подождать. Вы будете обучены, вам будет известна стандартная процедура, которой необходимо следовать в подобных экстренных случаях. Однако, когда вы столкнетесь с чрезвычайной ситуацией, ответственность будет лежать на вас. Поэтому вы должны быть уверены, что делаете правильный выбор. Вы спасете сначала мать?

— Я… я не думала об этом, сестра.

— Думали, девочка. Вы можете этого не осознавать, но вы думали, что и продемонстрировала ваша автоматическая реакция. Если вы сомневаетесь в собственных мыслях, взгляните на свои поступки. Они лучше всего расскажут вам, что у вас в голове и на душе. А теперь подумайте. Почему вы, как личность, спасли сначала мать?

— У нее еще будут дети?

— Скорее всего.

— И… ее смерть разрушит семью.

— Это факт. Смерть младенца — ужасное горе. Но смерть здоровой молодой матери может стать ужасным горем с множеством трагических последствий. И вам придется жить, зная о них. Поразмышляйте над этим. Легких выходов не бывает. А нам с вами пора отдохнуть! Мне бы не помешала хорошая чашечка чая перед тем, как мы снова приступим к работе!

Я вспомнила свое первое впечатление о мисс Робертсон с отчаянием и стыдом, когда наблюдала утром, как она трусцой убегает от моего поезда. Отчаяние было вызвано тем, что своим напичканным стереотипами сознанием я мгновенно отметила ее бесформенную одежду и грубоватый вид, проигнорировав черты ее лица и выражение глаз. Пока поезд набирал скорость, я думала о ней, о других женщинах, друзьях моих родителей и матерях моих друзей, которым уже под шестьдесят. У всех были мужья, дети, часто внуки, уютные дома и, судя по всему, наполненная жизнь. Но ни у одной я не видела такого безмятежного выражения лица, как у мисс Робертсон. Из всех знакомых мне женщин этого возраста она была единственной, кто излучал не просто удовлетворение, а счастье. Мне это показалось столь же достойным размышлений, как многие профессиональные дилеммы, которыми она намеренно меня озадачила.

Знакомого проводника на обратном пути я не видела, и, хотя мне была приятна его компания, я обрадовалась первой со времени отъезда из Эдинбурга возможности побыть наедине со своими мыслями. Чай никогда не взбадривал меня, и после обильных ужинов, которые мисс Робертсон называла «небольшими закусками», я каждую ночь засыпала, едва успев коснуться головой подушки.

На прошлой неделе Робби водил меня на больничную вечеринку. Такие вечеринки обычно проходили очень даже неплохо, и эта не стала исключением. Но по взаимному согласию мы ушли с нее довольно рано. Робби смущенно улыбнулся:

— Раньше я считал, что на свете нет ничего лучше хорошей вечеринки.

— И я тоже. Выросла, наверное.

— Вот и у меня такое же чувство.

Было еще рано, когда он проводил меня домой, и мы оба решили, что хоть изредка очень приятно пораньше лечь спать.