Крах политической доктрины императора Павла I, или Как нельзя управлять страной - [4]
Мало найдется монархов, начало правления которых столь бурно и эмоционально описывали современники. «Наконец он взошел на престол, и был в восторге от перешедшей к нему полноты власти», – писал в своих воспоминаниях Ф. Головкин. По словам другого очевидца тех событий, дворец «…в один миг приобрел вид местности, захваченной императорскими войсками: настолько солдаты, начавшие нести здесь караульную службу, отличались поведением и формой одежды от тех, кого можно было видеть здесь еще накануне»[20]. Это замечание Ш. Массона наилучшим образом характеризует атмосферу начала царствования Павла I, ставшую лейтмотивом к последующим годам. Почему так случилось? Ведь совершенно очевидно, что цесаревич Павел Петрович долго был надеждой и опорой трона, гарантией продолжения династии.
1796 год. Великий князь Павел Петрович жил с семьей в Гатчине фактически «частным» лицом. В свои 67 лет Екатерина II была еще вполне активным политиком. Ничто не предвещало скорой смены власти. 2 ноября 1796 г. императрицу последний раз видели на публике вполне здоровой и бодрой. Не вызвало опасения и то, что 3 и 4 ноября она не выходила из своих покоев, такое также уже бывало не раз. Однако 5 ноября утром ее нашли лежащей на полу, с багровым лицом, без сознания, еле живую. Хотя по описанию Ф.В. Ростопчина утро 5 ноября начиналось как обычно: Екатерина II рано встала и собиралась выйти прогуляться в Эрмитаж с Платоном Зубовым[21].
О случившемся немедленно было сообщено графу Алексею Григорьевичу Орлову-Чесменскому, графу Николаю Зубову, графу Безбородко, графу Н.И. Салтыкову, генерал-прокурору А.Н. Самойлову и митрополиту Гавриилу. Кого известить первым: Павла Петровича или Александра Павловича? Этот вопрос был тогда далеко не праздным…
Рождение великого князя Павла Петровича – законного наследника престола было важнейшим событием в неспокойной истории Российской империи середины XVIII в. Наконец-то! У законно объявленного наследника престола родился сын, надежда династии. Как долго этого ждали, целых 9 лет! Неудивительно, что буквально сразу поползли слухи о реальности отцовства великого князя Петра Федоровича.
Известно, что, получив власть, Петр III не торопился признать великого князя Павла наследником. Однако, зная нравы того времени, маловероятно, что императрица Елизавета Петровна могла бы так рисковать, выдавая за сына Петра чужого ему ребенка, а утаить подобное почти нереально. Более того, есть явное портретное сходство Петра III и Павла I. Здесь, конечно, можно говорить о субъективизме автора, манере письма. Для примера можно посмотреть портреты одного художника, Ф.С. Рокотова, выполненные в сходной манере.
Традиция оценивать первые годы жизни великого князя Павла Петровича как крайне неправильные и нездоровые для ребенка была заложена Екатериной II. Она с ужасом описывала спальню царевича: «Его держали в чрезвычайно жаркой комнате, запеленавши во фланель и уложив в колыбель, обитую мехом черно-бурой лисицы; его покрывали стеганным на вате атласным одеялом и сверх этого клали еще другое, бархатное, розового цвета, подбитое мехом черно-бурой лисицы…»[22] Сетовала об излишней заботе о нем, его окружении из «мамок и нянек». Однако подобное воспитание в детстве было нормой для того времени. Вот как описывает первые годы жизни Петра I Б.Б. Елинский: «Колыбель ребенка отличалась роскошью… из пуха и тафты были сделаны и подушки». В том, что царственного ребенка забрали от матери, нет ничего удивительного, даже в «простых» аристократических семьях детей воспитывали специально приглашенные учителя, что уж говорить о монарших детях. Нет никаких сведений, кроме замечаний самой Екатерины II, а также указаний, повторенных в ряде воспоминаний, что Павел Петрович часто простужался: особых проблем со здоровьем у великого князя Павла, да и в дальнейшем императора, не было. Более того, учитывая его страсть к парадам в любую погоду, можно как раз говорить о крепком здоровье наследника.
Для формирования будущего правителя важнее, конечно, была не столько забота о здоровье, хотя это тоже важно, сколько вопросы его обучения. Здесь же даже самые ретивые критики политики Павла I вынуждены признать, что к этому вопросу и Елизавета Петровна, и Екатерина II подошли со всей ответственностью. Больше того, великий князь был фактически первым наследником российской монархии в новое время, за которым с рождения безоговорочно признавалось право на престол, к чему его готовили с малолетства.
Первыми наставниками-воспитателями великого князя были Федор Дмитриевич Бехтеев и Мартын Карлович Скавронский, которые учили его грамоте и счету. Ф.Д. Бехтеев зарекомендовал себя опытным педагогом, найдя подход, в сущности, к еще очень маленькому ребенку. Он быстро научил Павла читать и считать, прикрепив цифры и буквы на игрушечных солдатиков, и устраивал между ними «сражения».
По старой традиции монархов обучали вместе с ровесниками – отпрысками аристократических родов. Однако юному великому князю таковых не определяли, и он с раннего детства вращался в кругу только взрослых людей. Более того, чтобы привить мальчику чувство ответственности, Ф.Д. Бехтеев издавал специальные «устыдительные» и «одобрительные» ведомости, в которых описывались успехи и неудачи юного великого князя. Причем он уверял Павла Петровича, что эти ведомости распространяются не только в России, но и за рубежом. Весь мир знает, как начинает постигать науки наследник российского престола! Подобные шаги, кроме чувства ответственности, наверняка способствовали формированию таких черт характера Павла, как высокомерие, убежденность в его абсолютной исключительности.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
В книге военного историка Е.В. Бея, подготовленной на широком архивном и мемуарном материале, представлена биография одной из противоречивых фигур отечественной военной истории – военного министра Российской империи генерала от кавалерии генерал-адъютанта Владимира Александровича Сухомлинова. Исследование охватывает время его детства и юности, становления как российского военного и государственного деятеля в период царствования Александра III и взлет карьеры во время правления Николая II. На фоне личностного портрета автором рассмотрен широкий круг вопросов, касающихся реформирования вооруженных сил России и их подготовке к Великой войне.
Формирование Московского государства в XIV—XV вв. означало не только объединение земель Северо-Восточной, а затем и Северо-Западной Руси в рамках одного государственного образования, но и консолидацию местных элит под властью «государей всея Руси». Этот процесс был значительно растянут во времени, а его интенсивность определялась актуальными задачами внешней и внутренней политики. Процесс адаптации «чужеродных элементов» в служебную систему имел две важные составляющие: способность и целесообразность с точки зрения центральной власти вписать их в сложившуюся иерархию и, с другой стороны, желание самих подобных «элементов» приспосабливаться к действующим правилам игры. В фокусе исследования находится несколько значимых групп: «князья» (потомки местных и выезжих правящих династий), бывшие удельные «вассалы», а также прибывавшие в Москву иностранцы (в первую очередь выходцы из соседнего Великого княжества Литовского)
В книге рассказывается о жизненном пути одного из наиболее известных князей Древней Руси – Владимира Всеволодовича Мономаха (1053–1125). Мономах является единственным древнерусским правителем, оставившим свою автобиографию, входящую в состав знаменитого «Поучения», созданного князем для своих детей, которое сохранилось в Лаврентьевской летописи. Тем не менее личность Мономаха по сей день окутана завесой легенд, самой известной из которых является легенда о «шапке Мономаха» и других «Мономаховых дарах», якобы полученных им от византийского императора.
В судьбе России второй половины XV—XVII столетий смешаны в равных пропорциях земля и небо, высокое и низкое, чертеж ученого дьяка, точно передающий линии рек, озер, лесов в недавно разведанных землях и житие святого инока, первым поселившегося там. Глядя на карту, нетрудно убедиться, что еще в середине XV века Московская Русь была небольшой, бедной, редко заселенной страной. Но к началу XVI века из нее выросла великая держава, а на рубеже XVI и XVII столетий она превратилась в государство-гигант. Именно географическая среда коренной «европейской» Руси способствовала тому, что в XVI—XVII веках чрезвычайно быстро были колонизированы Русский Север, Урал и Сибирь.