Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг. [заметки]

Шрифт

Интервал

Збигнев Бжезинский — один из ведущих американских идеологов и стратегов антикоммунизма. Выходец из польских буржуазных кругов, сын средней руки дипломата довоенной Польши, он, по собственному его свидетельству, с детства мечтал стать «президентом Польши». Первый всплеск популярности Бжезинского как одного из авторов теории «наведения мостов», направленной на «мирный», эволюционный подрыв мирового социализма, приходится на середину 60-х гг. В 1968 г. Бжезинский стал директором исследовательского института по вопросам коммунизма при Колумбийском университете. Автор ряда книг (наиболее известная «Между двумя веками. Роль Америки в технотронную эру»). Во время президентства Картера (1976–1980) Бжезинский занимал пост помощника президента по национальной безопасности, который непосредственно курирует все разведывательные службы США, включая ЦРУ. После ухода с этого поста — научный советник Центра стратегических исследований Джорджтаунского университета.

Ещё в 60-х гг. «Рэнд корпорейшн» оказалась в центре скандала международного масштаба, когда выяснилось, что детальный план военного переворота в Индонезии и свержения президента Сукарно был подготовлен в недрах этого «исследовательского учреждения». Программа операции против Польши была, таким образом, не первым её опытом подобного рода.

Он был завербован западными спецслужбами несколькими годами ранее. В 1977 г. бежал из ПНР и сразу же подготовил для ЦРУ детальный отчёт о положении в польской армии, ее роли в Варшавском Договоре. Отметим, кстати, дату его бегства и зададим себе в этой связи вопрос: случайно ли ему был дан приказ «исчезнуть из Польши» именно в 1977 г., когда завершалась подготовка комплексного плана операции против ПНР?

Отметим ещё одну, состоявшуюся в те дни и, по всей вероятности, достаточно важную для Бжезинского встречу: с руководителями польской католической церкви. Это была, как отмечала тогда западная пресса, попытка втянуть костёл в затеянную Вашингтоном антипольскую игру.

Бжезинский и Картер в своих воспоминаниях о годах пребывания в Белом доме, изданных недавно в США, дружно «забыли» упомянуть об этом не очень светлом эпизоде их деятельности. Кому же хочется собственноручно портить столь тщательно отретушированные портреты благородных государственных деятелей!

Спорить с этим ныне очевидным фактом — занятие неблагодарное. Однако обозреватель издающейся в Западной Европе американской газеты «Интернэшнл геральд трибюн», небезызвестный «эксперт по польским делам» П. Унгер, все-таки решил поспорить, но странным образом. Откликнувшись на выход первого издания этой книги, он со спасительной в подобных случаях иронией пишет в номере газеты от 1 августа 1984 г.: «В книге «Крах «операции Полония» был «открыт» заговор, с помощью которого США и КОС — КОР якобы планировали дестабилизировать Польшу». Рецензент начисто отвергает этот «политический вымысел». Что ж, приходится только удивляться, если ему неведомо то, что известно всему свету — и не откуда-нибудь, а из документа вашингтонской администрации…

Вскоре стало известно и её кодовое название: «операция Полония». По совпадению известие об этом пришло тоже с Пиренейского полуострова. В апреле 1983 г. в Лиссабоне вышла в свет книга известного португальского публициста Мичела Урбану Родригеша «Польша и Афганистан. Империалистическое окружение и дезинформация», в которой он исследовал подрывные операции против этих двух стран. «В

начале 70-х гг., — говорится в книге, — Белый дом и государственный департамент пришли к выводу, что Польша стала весьма уязвимой для всякого рода подрывной деятельности, направляемой с Запада. Тогда и была задумана «операция Полония»…» Без сомнения, свой вклад в её разработку и конкретизацию внесли и польские антисоциалистические группировки.

Даже некоторые высшие представители польской католической церкви, во многом и ощутимо поддерживавшей антисоциалистическую оппозицию, подчас выражали протест против прямых и тесных связей её руководителей с западными подрывными центрами. Примас Польши, ныне покойный кардинал С. Вышиньский (умер в мае 1981 г.), однажды выразился недвусмысленно, подчеркнув, что некоторые люди среди лидеров «рабочего профсоюза» «хотят вершить при помощи «Солидарности» непольские дела».

В 1956 г. в результате серьёзных ошибок, допущенных при коллективизации сельского хозяйства, многие кооперативы распались (в 1960 г. госхозы и кооперативы располагали всего 12 процентами земельных угодий и производили 13 процентов валовой продукции аграрного сектора польской экономики). Экономически неэффективное мелкокрестьянское производство было законсервировано на десятилетия. Во время поездки в Польшу в 1961 г. автору этих строк приходилось слышать от авторитетных учёных и партийных работников, что в Польше удалось найти «собственный» путь решения аграрной проблемы, обусловленный особыми традициями польского крестьянства, которое-де может «органически врасти» в социалистическую систему, оставаясь единоличным. Во что это обошлось, хорошо известно: возникла и постоянно углублялась диспропорция между динамично растущей крупной промышленностью и технически примитивным сельским хозяйством. Это противоречие сыграло немалую роль в кризисном развитии Польши.

Приведём, например, такую цифру: в 1972 г. в США 150 фирм с годовым оборотом более 10 млн. дол., тесно связанных с крупнейшими монополиями, в том числе и военно-промышленным комплексом, принадлежали выходцам из Польши.

Благоприятствовала подрывной деятельности империализма и активизация, со времени известных событий 1956 г., оппозиционных элементов самых разных оттенков — от ревизионистских в самой П0РП до откровенных антикоммунистов — как правило, выходцев из бывших эксплуататорских классов и привилегированной части довоенной буржуазной интеллигенции. Однако «борьба с этими явлениями последовательно не велась и ограничивалась чаще всего пышной риторикой. Проведённая с ноября 1957-го по май 1958 г. переаттестация членов партии также не исключила из её рядов все ревизионистские элементы и не положила конец их деятельности вне партии» («Жолнеж вольности», 31.01.84).

Именно поэтому была взята ориентация на модель капитализма не столько «американского», сколько «западноевропейского» образца. Как подчёркивал Бжезинский ещё в 1961 г., «в Польше и во всей Восточной Европе стоит задача трансформировать мирным путём коммунистические правительства в нечто, подобное правительствам социал-демократического типа».

Эти «деятели» — Куронь и Модзелевский — давно уже шли рука об руку. И тот и другой в своё время были членами ПОРП. Свою «особую позицию» они продемонстрировали ещё во время событий 1956 г. В 1961–1962 гг. Модзелевский установил в Италии тесные связи (первые контакты ещё в 1957 г.) с одним из лидеров западноевропейских троцкистов Л. Мафтани. После возвращения из Италии Модзелевский привлёк к троцкистской деятельности Куроня. Тогда же они вместе с профессором философии Л. Колаковским (позже эмигрировал в Англию и стал одним из идеологов польской «тихой» контрреволюции) организовали в Варшавском университете дискуссионный молодёжный клуб «Кривой круг», где пропагандировали троцкистские и анархо-синдикалистские идеи. В середине 60-х гг. Куронь, Модзелевский и Колаковский были исключены из ПОРП (Куронь — второй раз; впервые — в 1953 г.). Модзелевский был главным организатором скандального «празднования» в 1967 г. группой сионистов в Варшаве «победы Израиля» в войне против арабов. В силу неуёмного тщеславия и стремления покрасоваться, Куронь со своими бонапартистскими замашками всегда был больше на виду, хотя основной фигурой в этом «тандеме», как показали дальнейшие события, был Модзелевский. «Первым в ряду самых ярых врагов реального социализма в Польше, — писала в 1983 г. варшавская газета «Жолнеж вольности», — стоит Кароль Модзелевский, наиболее тесно связанный с враждебными диверсионно-вражескими центрами». Уже в самом начале 70-х гг. оба фактически отошли от троцкизма, объявив себя «социал-демократами», однако оставили в своём идеологическом арсенале некоторые постулаты троцкистского «IV Интернационала».

По их замыслу он должен был начаться в Варшавском университете, а затем распространиться по всей стране. Авантюристическая затея не удалась. Вместе с ними организаторами «мартовского путча» (он совпал по времени с «пражской весной») были будущие активные деятели контрреволюции, ведущие эксперты «Солидарности» А. Михник и Б. Геремек, имена которых читатель ещё не раз встретит в этой книге. Так образовалось первоначальное руководящее ядро антисоциалистических сил — группа дирижёров польских событий 1980–1981 гг.

Вот характеристика личных качеств Куроня, данная польским публицистом Я. Кольчинским: «Я познакомился с ним, — рассказывает Кольчинский, — в начале 50-х гг., когда мы работали вместе в Варшавском комитете Союза польской молодёжи. Уже тогда он отличался самовлюблённостью и непомерными амбициями. Во время событий 1956 г. Куронь сколотил «Союз молодых бунтарей» — группировку левацкого толка. Потом стал наставником одной из молодёжных организаций харцеров. Из ребят 12–15 лет он намеревался сформировать свою личную гвардию, которая в дальнейшем послушно осуществляла бы его «теории» на практике».

Под «крышей» этого издания также обосновались штатные и нештатные сотрудники ЦРУ, из секретных фондов которого и оплачивались их услуги. «Мы, политическая польская эмиграция, — писал в своё время один из редакторов «Культуры» Мирошевский, — рассматриваем Соединённые Штаты как своего союзника и считаем, что для выполнения нашего долга мы должны иметь возможность действовать. Все союзники Америки пользуются её материальной помощью. Я не вижу, почему польская эмиграция должна отказываться от неё».

Этот канал работал исправно благодаря помощи западных дипломатических представительств в Варшаве, сотрудники которых, как сообщал летом 1980 г. парижский еженедельник «Пуэн», регулярно перевозили в дипломатическом багаже, не подлежащем таможенному досмотру, сотни экземпляров этого издания и распространяли его по нужным адресам. Когда это обнаружилось, массовый завоз «Культуры» прекратился. После этого её стали распространять в виде ксерокопий, подготовленных в тех же посольствах.

Именно в свете этих фактов португальский журналист М. Урбану Родригеш датирует начало «операции Полония» концом 70-х гг. И хотя план, разработанный Бжезинским, появился только в 1978 г., никакого противоречия между этими двумя датами нет. В первом случае речь шла о плане подготовки «операции Полония», а во втором — о плане её фронтальной реализации.

Так, в 1960–1970 гг. при среднегодовом темпе роста национального дохода страны в 6,1 процента и производительности труда в 4,5 процента среднегодовой прирост реальной заработной платы составлял всего лишь 1,2 процента.

Видимо, именно после этих событий и появилась первоначальная обобщающая разработка «операции Полония». Этот документ пока неизвестен, но его основные положения, без сомнения, нашли отражение в введенном в действие в США с января 1974 г. «Боевом наставлении ФМ 33-5» под названием «Психологические операции — техника и приемы». В этом наставлении легко просматривается польская фактура. В одном из разделов этого воинского наставления разбирается «гипотетический пример» долговременной операции, проводимой США и странами НАТО против «неназванной страны». Операция начинается с того, что в «неназванном портовом городе» этой страны среди рабочих возникают волнения. Цель операции — помочь «угнетённому народу самоопределиться», вызвать рост недовольства правительством и убедить «докеров и рабочих» в необходимости антиправительственных выступлений. Рекомендуются поиски «эмоционального оратора», как его называют в документе, хорошо известного в рабочей среде данного района. Предусматривалось также использование радиостанций и распространение листовок в этой «неназванной стране» с призывами к забастовкам. Не случайно в унисон с американцами и западногерманская разведывательная служба (БНД) как раз в начале 70-х гг. создаёт свой долгосрочный «целевой план по Польше», сведения о котором просочились в западную прессу.

Вполне устраивали организаторов операции и такие личные качества Валенсы, как стремление к популярности и жадность к деньгам, показная набожность и преклонение перед буржуазными стандартами жизни. Работал Валенса между 1971 и 1980 гг. всего несколько месяцев — электромехаником на судоверфях в Гданьске. По существу, он десять лет проходил свои «университеты» будучи тесно связан с подпольем. Однако жил безбедно: все эти годы его содержала на свои средства католическая церковь. Поступали обильные «вспомоществования» и от зарубежных опекунов.

О последствиях нарушении взаимопонимания между Партией и массами трудящихся предупреждал коммунистов ещё в 1921 г. В. И.Ленин: «Любое, даже ничтожное, расхождение может стать политически опасным, если является возможность того, что оно разрастётся в раскол и притом в такого именно рода раскол, который способен поколебать и разрушить все политическое здание…» (ПСС, т. 42, с. 269).

Объединённая экономическая комиссия конгресса США была в своём выводе весьма категорична: «Экономические связи с Восточной Европой представляют единственно эффективный (хотя и сложный) путь нашего прямого воздействия на обстановку в этих государствах».

Вспомним формулировку в «плане Бжезинского»: «…самое слабое звено среди государств Восточной Европы».

Размышляя над «странностями» западного бизнеса по отношению к Польше в 70-е гг., варшавский учёный, доктор психологических наук Л. Войтасек привёл любопытные цифры. За художественный фильм для телевидения ПНР платила американским прокатным концернам баснословно дёшево — всего тысячу долларов. Но тот же фильм, взятый у той же фирмы Францией или Канадой, обходился им минимум в 60 тыс. дол. Нет нужды пояснять, кто и почему компенсировал американским бизнесменам их невыгодные контракты с Польшей.

Геремек прошёл типичный для вожаков польской контрреволюции путь нравственного и политического падения. Он ещё в молодости отличался неуёмным честолюбием. В своём стремлении продвинуться он тогда достаточно преуспел: до 1956 г. занимал пост в партийном комитете ПОРП в Варшавском университете, а затем работал в парткоме Академии наук. «Железной рукой», с позиций «сверхортодоксальности», подавлял, как вспоминают люди, работавшие тогда с ним, малейший намёк на дискуссионность. Во время событий 1956 г. допустил «тактическую ошибку»: сделал ставку на крайне правые, ревизионистские силы в ПОРП, посчитав, что с социализмом в Польше скоро будет покончено. В результате он лишился высоких постов. Однако, оставшись в академии, выступал в амплуа «специалиста по средневековой культуре». Пробыл три года во Франции на академическую стипендию, где вошёл в тесный контакт с журналом «Культура». Участвовал в «мартовском путче» в Варшаве. После его провала был исключён из партии, но продолжал «научную деятельность». Во время событий 1980–1981 гг. наконец как будто начала осуществляться его мечта — он занял пост руководителя группы советников «Солидарности».

С этого времени в «Культуре» открывается новая рубрика, название которой — «Что надо делать» — в комментариях, как говорится, не нуждается.

Только в 1982 г., например, выяснилось, что полномочным эмиссаром ЦРУ в Польше, одним из создателей «Польского независимого соглашения» был доктор философии З. Найдер. Именно в его руках были сосредоточены многие нити антигосударственного заговора в 1980–1981 гг., хотя он был фигурой внешне малоприметной и не проявлял особой активности. Как выясняется, такие шумные и броские фигуры на сцене антисоциалистической оппозиции, как Куронь, Михник и другие, были сами марионетками в руках ПНС, «лишь перелагая, — как пишет «Жолнеж польности», — на язык политической практики идейные прораммы законспирированных «Братьев», живым примером которых может служить Найдер». Бывший член редколлегии еженедельника «Твурчость» («Творчество»), член Союза польских писателей, кандидат в доценты Варшавского университета, Найдер давно уже был кадровым сотрудником ЦРУ (контактировал и с английской разведкой). Как «специалист по вопросам культуры», регулярно, по многочисленным «приглашениям», выезжал в американские и английские университеты в порядке «научных обменов», а также в Париж и Мюнхен — штаб-квартиры «Культуры» и «Свободной Европы». В декабре 1981 г., поняв, что игра проиграна, и опасаясь разоблачения, Найдер бежал из Польши. Ровно через четыре месяца, в апреле 1982 г., он был назначен шефом польской секции «Свободной Европы» — «честь», которой ЦРУ удостаивает лишь избранных.

Михник — давний коллега Куроня и Модзелевского на антисоциалистическом поприще (был особенно активен во время антисоциалистических выступлений в Варшаве в марте 1968 г.) — одна из самых зловещих фигур в истории польской контрреволюции. Человек действия и значительной энергии, питаемый ненавистью к социализму, он был не столь искусный оратор-демагог, как Куронь, и не мастер изощрённой интриги, как Модзелевский. Преимущественное амплуа Михника — организаторская деятельность. Он был сторонником любых, самых низких методов в борьбе с социализмом, вплоть до развязывания в подходящий момент открытого террора. Во время своих неоднократных поездок в Италию Михник досконально изучал «опыт» так называемых «красных бригад». Был тесно связан с Мартой Петрусевич, которую хорошо знал ещё в Варшаве (в 1983 г. Петрусевич была привлечена к ответственности итальянскими органами правосудия за связь с «красными бригадами»). В период событий 1980–1981 гг. был одним из ведущих советников «Солидарности».

Накануне этих событий один из активных антисоциалистических оппозиционеров профессор экономики З. Липиньский выезжал в Мюнхен, где встретился с шефами «Свободной Европы». Ведь для успеха задуманной акции необходима была интенсивная радиокампания, направленная против правительственных мер, чтобы ещё больше дезориентировать рабочих.

Иногда возникают сомнения: не преувеличивается ли роль КОС — КОР, который, по его данным, был малочисленной организацией. Мог ли он при этом оказывать решающее влияние на ход событий? Действительно, КОС — КОР имели не так уж много «членов-учредителей»: к 34, поимённо названным в 1979 г., было официально добавлено ещё с десяток-другой новых фамилий. Но все дело в том, что в основу организационной структуры КОС — КОР был заложен хитроумный принцип. Оказалось, что не все люди, публично объявленные как «члены-учредители» КОР, действительно были его активистами. Вынесение их имён на официальную вывеску имело цепью закамуфлировать истинный (весьма малочисленный) штаб этой подпольной группировки, И другой элемент мистификации: главную силу КОС — КОР составляли так называемые «закрытые члены». Он располагал, как подчёркивается в книге «Импорт контрреволюции (теория и практика КОС — КОР)», вышедшей в ПНР в 1982 г., «разветвлённой структурой, носящей характер мафии и включавшей несколько сот активистов». Но именно они и были проводниками влияния КОС — КОР на другие — нелегальные и легальные — организации.

В этой пёстрой идеологической смеси не было только фашизма, крайне правого консерватизма и воинствующего великопольского шовинизма. И это не случайно: у архитекторов антисоциалистического подполья на этот счёт были свои тактические резоны, о чем будет сказано ниже.

Как раз осенью 1976 г. автор был в ПНР на научном симпозиуме. В одном из варшавских кафе польские коллеги обратили моё внимание на двух шумных, с развязными манерами посетителей, что-то оживлённо обсуждавших. «Вот люди из КОР!» — сказали мне. Конечно, в стране, находящейся в переходном периоде к социализму, могут встретиться люди, предпочитающие ему буржуазные порядки. Но свобода действий для тех, кто собирается дестабилизировать страну, ликвидировать конституционный общественный и государственный строй и создаёт для этого путчистскую организацию… Подобное не укладывалось в голове, но вполне вмещалось в соответствующие статьи уголовного кодекса не только Польши, но и любого другого государства… «А не опасна ли такая терпимость по отношению к активным контрреволюционерам?» — спросил я. «Нисколько, — благодушно ответили мои собеседники. — Во-первых, всех наших доморощенных «свергателей» можно накрыть одной шапкой. И потом — зачем из-за такой мелочи ссориться с Западом. Если понадобится, мы изолируем их за несколько часов». Насколько они заблуждались, стало полностью ясно ровно через четыре года.

В ноябре 1976 г. Гвязда примкнул к КОР. Тогда же он направил в сейм и одновременно на Запад письмо, в котором потребовал легализовать эту организацию. После подписания декларации о создании «комиссии свободных профсоюзов побережья», действовавшей тогда только на территории Гданьска, именно он оперативно передал ее в Мюнхен на радиостанцию «Свободная Европа», с которой с этого момента тесно сотрудничал по нелегальным каналам. Усиленно занимался распространением коровской литературы. Будучи введён, как подчёркивала позже газета «Жолнеж вольности», «в первый круг святая святых» КОС — КОР, Гвязда всегда был сторонником самых крайних мер. После августа 1980 г. стал одним из руководителей фракции «радикалов» (или, как их ещё называли, «фундаменталистов»), стремившихся незамедлительно покончить с социализмом в стране, поднять тотчас же «антикоммунистическое восстание» без какого-либо учёта обстановки. Почти всех в КОС — КОР и руководстве «Солидарности» подозревал в «пособничестве» коммунистам. Вожаки КОС — КОР умело использовали крайний экстремизм Гвязды, сделав его заместителем председателя «Солидарности», чтобы преодолевать свойственную Валенсе нерешительность и мягкотелость.

Во второй половине 1977 г. коскоровцы, действуя после первых экспериментов уже с размахом, в обстановке полной безнаказанности, организовали нелегальное издательство НОВА (польская аббревиатура его полного незнания — «Независимое книгопечатное издательство»), которое к лету 1980 г. выпустило почти 100 книг вполне определённого содержания. Множительная техника для расплодившихся подпольных типографий исправно поступала с Запада самыми различными каналами, в том числе и при содействии сотрудников посольств некоторых западных стран.

К созданной сети фактически примыкала и группировка «Опыт и будущее», в которую входили и члены ПОРП. Она появилась под вывеской хотя и неодобряемого, но всё же действовавшего «дискуссионного клуба» и стояла, как показал в своей книге «География политической оппозиции в Польше в 1976–1981 гг.» польский исследователь Ю. Косецкий, на откровенно ревизионистской платформе.

Сейчас стало известно, что 146 деятелей антисоциалистической оппозиции во время событий 1980–1981 гг. открыли свои личные счета в швейцарских и других западных банках. Если эти вклады — лишь их «трудовые сбережения», то куда уплыли многие миллионы злотых и иностранная валюта из касс бывшей «Солидарности» (о чем сообщили ревизоры, проверявшие впоследствии её финансовое хозяйство)?

Но это вовсе не означает, что они отрабатывали свои «тридцать сребреников» самым примитивным способом — как платные агенты западных спецслужб. Может быть, некоторые из этих людей и пошли бы на это, но для ЦРУ был более целесообразен иной уровень отношений. Если так можно выразиться, «партнёрский». Любопытное уточнение на этот счёт внёс на одной из пресс-конференций в начале 1982 г. полковник контрразведки ПНР З. Вислоцкий. «Меня часто спрашивают, — сказал он, — кто из руководства КОС — КОР и других подпольных организаций являлся агентом ЦРУ. Мне кажется, что этот вопрос вызван недопониманием целей западных спецслужб в Польше. ЦРУ не было заинтересовано в том, чтобы главари подрывных контрреволюционных организаций были пойманы с поличным как американские агенты. Для такой грязной работы были другие руки. Предводители КОС— КОР, например Куронь, не нуждались в том, чтобы пользоваться шифровками для общения с американскими разведчиками. Они свободно встречались и обменивались данными и мнениями по той или иной интересующей обе стороны проблеме…»

Характерен вывод, сформулированный авторитетной в западных кругах газетой «Франкфуртер альгемайне цайтунг», которая писала 18 августа 1980 г.: «Если бы Варшава смогла продолжить в течение ближайших двух-трёх лет нынешнюю экспортную и импортную политику, то ей бы удалось в основном выпутаться».

В своей книге «КНП. Кулисы, факты, документы» (1982) польский автор М. Реняк, возвращаясь к тем дням, пишет: «При сопоставлении фактов и событий встаёт вопрос: можно ли утверждать сегодня, что штабные учения «Хилекс-VIII» (1978), целью которых была отработка мер по оказанию содействия приходу к власти в Польше оппозиционных сил, лишь по «чистой случайности» совпали с целями и программами уже действовавших тогда в нашей стране антисоциалистических организаций и групп?» Действительно, сегодня совершенно ясно, что прямые нити в обоих случаях ведут в одно место — в Овальный кабинет Белого дома, где президент США утверждал комплексный «План по дестабилизации Польши».

Мочульский — в то время 50-летний публицист, бывший сотрудник иллюстрированного еженедельника «Столица», взгляды которого представляли собой крайнюю степень правого радикализма и шовинизма, выступал на протяжении многих лет как открытый противник социалистического развития страны. Идеалом государственного устройства он считал режим довоенной Польши. Был одержим антисоветизмом и ненавидел рабочий класс. Его политическим манифестом стала статья «Революция без революции» (опубликована в июне 1979 г. в нелегальном журнале «Дрога»), которая воспроизводила практически полностью основные программные тезисы «Свободной Польши».

Приведём здесь ещё одну выдержку из «Плана по дестабилизации Польши»: «Всеми средствами нужно навязать Польше политику получения больших займов в странах Запада на покупку импортной технологии для подъёма экономики. Теоретически эта политика выглядит обнадёживающе, однако на практике она приведёт к такому положению, когда… экономическое давление заставит Варшаву идти на уступки Западу, принося в жертву элементы коммунистической доктрины».

Но к 1980 г. их уже нельзя было «накрыть» той «одной шапкой», о которой автору этих строк толковали польские собеседники в 1976 г. Недооценка опасности контрреволюции влекла за собой ослабление бдительности, что настраивало на благодушный лад даже те организации, которые отвечают за спокойствие и безопасность государства. Обилие антисоциалистических группировок, которые начали вдруг вылезать из всех щелей со времени начала общественно-политического кризиса летом 1980 г., оказалось почти полной неожиданностью и вызвало, по свидетельству польской прессы, растерянность властей.

Одной из фигур в организационной цепочке, связывавшей спецслужбы США с контрреволюционными группировками, был, например, как выяснили польские органы безопасности, гражданин США польского происхождения Волыньский, который обосновался в Польше в 1974 г. Как сотрудник ЦРУ, он осуществлял с 1978 г. контакты с руководителями антисоциалистических группировок, в том числе и «полярных» друг другу, систематически встречался и с Куронем, и с Мочульским.

Финансовая задолженность ПНР Западу к этому времени перевалила за критическую точку и приближалась к 20 млрд, дол.

Здесь «Нью-Йорк тайме» умышленно упрощает цепь событий летом 1980 г., их причинную связь. Сами по себе корректировки цен, которые в силу разных причин проводятся в социалистических странах, не ведут к падению жизненного уровня населения. Вопрос о ценах, конечно же, не был причиной, а только последним необходимым контрреволюции толчком для того, чтобы «начать дело».

Не случайно, видимо, влиятельный в западных правящих кругах «клуб мудрецов» — так называемая «трёхсторонняя комиссия», составленная из ведущих бизнесменов, политиков и политологов США, Западной Европы и Японии, организованная в начале 70-х гг. американским миллиардером Д. Рокфеллером под председательством опять же Бжезинского, в своём докладе «Обзор отношений между Востоком и Западом» (1978) настоятельно рекомендовала правительствам западных стран «формулировать перед (коммунистическим) партнёром альтернативы так, чтобы тот или иной предлагаемый нами курс во внутренних делах представлялся ему более выгодным». Известно, что «клуб мудрецов» слов на ветер не бросал и его рекомендациями мало какое западное правительство пренебрегало.

И первым среди таких явлений, конечно, был феномен «самоуправляемого рабочего профсоюза» «Солидарность», который на поверку оказался — но как долго многим пришлось идти к этой истине! — хитроумной фикцией: и не рабочим, и не самоуправляемым, и не профсоюзом.

За 1950–1970 гг. промышленное производство в Италии, например, увеличилось в 4,7 раза, ФРГ — в 4,1, франции — в 3, Великобритании — в 1,8 раза. Национальный доход возрос за этот же срок в ФРГ — в 3,4 раза, Италии — в 3, Франции — в 2,7 и Великобритании — в 1,7 раза.

Одновременно в ПНР наметилась тенденция отхода от углубления интеграционных экономических связей со странами социалистического содружества. Их доля во внешней торговле ПНР с 1970 по 1975 г. резко снизилась — с 68,6 до 45,8 процента.

Здесь сыграли свою роль не только чисто экономические обстоятельства, но и политические расчёты правящих кругов Запада.

Социалистический сектор в сельском хозяйстве Польши (госхозы и кооперативы) рос медленно: за 60—70-е гг. его удельный вес в сельскохозяйственном производстве увеличился с 13 до 22 процентов.

Как писал недавно кандидат в члены Политбюро ЦК ПОРП М. Ожеховский, ошибкой стратегического плана бывшего руководства партии была «потеря перспективы социалистических преобразований, особенно отсутствие концепции социалистического переустройства сельского хозяйства».

Не следует сбрасывать со счета и то обстоятельство, что католическая церковь своим авторитетом всегда поддерживала сохранение индивидуального крестьянского хозяйства как устойчивой социальной базы своего влияния.

Сегодня мы знаем, — подчёркивалось на Всепольской партийной конференции ПОРП в марте 1984 г., — что можно было бы достичь большего, если бы не ошибки в экономической политике, а главное — волюнтаризм руководящих кругов в минувшем десятилетии».

Только в этом случае, как подчёркивал Ю. В. Андропов в своей статье «Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР», коммунистическая партия и социалистическое государство способны «правильно использовать противоречия социализма в качестве источника и стимула его поступательного развития».

Правда, на VIII съезде, хотя и половинчато, но была затронута одна из важнейших причин резкого усугубления трудностей, поставивших страну перед лицом экономического кризиса. Было рекомендовано в значительной мере заменить «импорт как фактор развития» лучшим использованием «отечественных факторов интенсификации производства». Однако такую рекомендацию возможно было реализовать лишь в течение 4–5 лет.

Этому способствовало то, что в 70-е гг. резко снизились требования, предъявляемые к вступающим в ПОРП. В этом важном деле преобладали не качественные, а количественные критерии. С 1976-го по середину 1980 г. в партию было принято около миллиона человек (или почти треть её состава). Не случайно во время событий 1980–1981 гг. 43 процента из вступивших в ПОРП после 1975 г. сдали свои партбилеты (тогда как в целом в партии таких было менее 25 процентов).

Как говорили польские учёные на научной конференции по изучению опыта борьбы с контрреволюцией в ходе социалистического строительства (Варшава, февраль 1983 г.), «предпосылками для существования контрреволюционных, антисоциалистических течений в Польше являются частная собственность, мелкое производство, оппортунизм в партии, традиционно буржуазное сознание ряда слоев».

И не случайно этому вопросу уделяет столь пристальное внимание партийное и государственное руководство в странах социалистического содружества. Ведь социальная справедливость, как подчеркнул Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев, — это «важнейший фактор единства и стабильности социалистического общества».

«Синдром стратегических и тактических ошибок, допущенных в строительстве социализма, особенно в 70-е гг. (и не только в этот период), — пишет кандидат в члены Политбюро ЦК ПОРП М. Ожеховский, — сложился из многих явлений и процессов. Их общим знаменателем был отход от Ленина и ленинизма, игнорирование логики, закономерностей и этапов построения социализма как общественного строя, особенно в переходный период».

Для оказания воздействия на умы у церкви имеется достаточно возможностей. Не говоря уже о таком канале, как проповеди в 20 тыс. костёлов, римско-католическая церковь располагает в стране 60 периодическими изданиями светского и теологического направления. Хотя церковь непосредственно не участвует в делах «мирской жизни», католики имеют ряд общественно-политических объединений, в том числе Общество светских католиков (ПАКС), Христианско-общественный союз. Польский католический общественный союз и другие. Ряд религиозно-общественных организаций имеет своих депутатов в сейме. Есть их представители и в правительстве. Позицию высших церковных кругов в эти годы назревавшего кризиса охарактеризовать однозначно не представляется возможным. Здесь есть свои течения и группы, занимающие отличные друг от друга позиции по коренным вопросам общественной жизни. Хотя церковная иерархия, особенно та её часть, которая прежде всего исходит из патриотического подхода к любым событиям в стране — ослабляют или усиливают они Польшу, — находила, как правило, общий язык с народной властью, она никогда активно не поддерживала усилия трудящихся в строительстве социализма. Во всяком случае, любые оценки духовной и идеологической жизни Польши, хода событий в этой стране не будут правильными, если не принимать во внимание в качестве постоянного и весомого фактора любой ситуации католическую церковь.

В результате получивших широкое распространение всякого рода махинаций и спекуляций быстро росли нетрудовые доходы определённых групп населения, паразитировавших на дефиците некоторых товаров и использовавших каналы частнопредпринимательской деятельности. Многие частные предприниматели и торговцы, спекулянты, взяточники и расхитители строили роскошные виллы, приобретали по нескольку автомобилей, ценные коллекции произведений искусства, драгоценности. Борьба с подобными вопиющими социальными деформациями велась крайне вяло.

Видя эти опасные процессы, партийно-государственное руководство стран социалистического содружества выражало (и во время встреч с польским руководством, и в письмах в ЦК ПОРП) свою обеспокоенность ходом событий в ПНР, и особенно негативными тенденциями в области идеологии и экономической политики. К сожалению, эти дружеские предостережения не принимались руководством ПОРП во внимание.

За время своих активных действий под легальным прикрытием «Солидарности» враги социализма, играя на потребительских настроениях, сделали все от них зависящее, чтобы дискредитировать социалистическую систему ценностей. Тем самым социалистическому сознанию значительной части польского рабочего класса, особенно его молодому поколению, нанесён глубочайший ущерб, не преодолённый до конца и по сей день. Ведь деформации массового сознания наиболее живучи и преодолеваются очень медленно.

Кризис, исподволь, в течение нескольких лет, вызревавший в глубинах социально-экономических структур, поднимался на поверхность общественной жизни. Как раз в самом начале августа 1980 г. автор этой книги был проездом в Варшаве. В этот воскресный день обычно оживлённые улицы польской столицы выглядели непривычно. Повсюду чувствовалась скованность и напряжённость. Хмурые, тревожные лица. Даже варшавянки, обычно улыбчиво-обворожительные, казались до предела озабоченными. Над городом нависла какая-то гнетущая тишина. Казалось, что это — затишье перед бурей. Я спросил старых друзей — партийных работников среднего звена: «Что будет? Как дальше развернутся события?» Один из них в ответ бросил резко и зло: «Кажется, будет плохо, очень плохо! Там, — и он указал пальцем в землю, подразумевая, видимо, антисоциалистическое подполье, — усиленно готовятся, чтобы скоро разжечь всепольский пожар. А здесь, — и он поднял руку кверху (что тоже было понятно), — по-прежнему царят благодушие и иллюзии, что и на этот раз все обойдётся. Польский-де характер — пошумят и разойдутся». Второй добавил: «Если бы у нас в партии, наверху, поняли всю катастрофичность момента, мы бы ещё могли повернуть ситуацию, перехватить у КОС— КОР инициативу…» Сейчас, как и тогда, трудно сказать, смогла бы партия, народная власть переломить ход событий. По-видимому, это уже было невозможно. Но смягчить готовящийся контрреволюцией удар, возвратить доверие весомой части рабочего класса и тем самым несколько изменить ситуацию в свою пользу ПОРП, народная власть, все социалистические силы ещё успели бы. События 1980–1981 гг. не приняли бы столь катастрофического характера, вожаки контрреволюции проиграли бы свою игру, вероятно, несколькими месяцами раньше. А что такое эти несколько месяцев, можно себе представить, лишь познакомившись со статистикой тех тотально-разрушительных результатов хаоса и анархии, в которых жила Польша более полутора лет.

Большинство партийных руководителей низового и среднего звена и часть руководства ПОРП с пониманием встретили эти требования рабочих. «Необходимость основательных перемен, — отмечал В. Ярузельский в 1982 г., возвращаясь к событиям августа 1980 г., — понимали в ПОРП ещё раньше. Именно поэтому рабочий протест встретился не с силой, не с обвинениями, а с желанием разрядить конфликт, со стремлением к соглашению, социалистическому обновлению».

В сентябре 1981 г. член Политбюро ЦК ПОРП, бригадир строителей А. Сивак привёл данные по Варшаве, рассказав, как коскоровцы готовили события. «Варшавским рабочим хорошо известно, — говорил он на пресс-конференции для иностранных журналистов, — что многие люди, которые потом возглавили заводские организации «Солидарности», или штатные её работники пришли на большинство предприятий по странному стечению обстоятельств буквально за несколько месяцев до событий лета 1980 г. и приняли активное участие в организации забастовок».

Автором названия «профсоюза», созданного под эгидой КОС — КОР, был не кто иной, как Модзелевский. Это по его инициативе в названии псевдопрофсоюза, которому уже тогда была отведена роль главного антисоциалистического тарана, цинично было использовано понятие, священное для многих поколений рабочего класса.

Отнесясь к ним с самого начала «серьёзно и с уважением», как подчеркнуло 2 сентября 1983 г. Политбюро ЦК ПОРП, «народная власть и сегодня продолжает линию на реализацию всего того, что в этих общественных соглашениях отвечает потребностям, чаяниям и ожиданиям всех граждан Польши».

В представленных с этой целью уставных документах «Солидарность», заметим здесь сразу, декларировала признание «руководящей роли ПОРП в обществе», обязалась соблюдать все положения Конституции и заявила, что не намерена становиться политической партией. После этого 10 ноября 1980 г. она была признана в качестве законного юридического лица.

Портрет «богобоязненного» Валенсы можно дополнить, к примеру, отрывком из интервью, данного им другому западногерманскому журналу — «Штерн» (март 1981 г.). Отвечая на вопрос, почему его тяготит «ноша вождя», он без стеснения признался: «Я не имею теперь права промочить горло или провести время с девушкой без того, чтобы люди не сказали: «Ему сельтерская, что ли, в голову ударила». Следует, однако, сказать, что мужчины всегда остаются мужчинами, даже если занимаются политикой. Мужчины, конечно, не ангелы, ну и что?..»

Ошибочное смешение двух разных вещей: массового состава «Солидарности», состоявшей в низовых звеньях из трудящихся, и антинародного, антисоциалистического характера деятельности подавляющей части её руководства всех ступеней, начиная с заводских организаций, привело и некоторые прогрессивные круги, даже коммунистов, в ряде стран Запада к совершенно неверному суждению о «Солидарности» как о «народной социалистической силе», «главной пружине социалистического обновления Польши». Многие и теперь, несмотря на обнажившийся «каркас» этого «рабочего профсоюза», упорно придерживаются своей первоначальной трактовки. К сожалению, легенду о «Солидарности» как о «силе социалистического обновления» до сих пор пытаются гальванизировать и в некоторых польских кругах. Совсем недавно, в январе 1985 г., на страницах одного уважаемого варшавского еженедельника выступил профессор А. Тымовский, который утверждает, что «самой большой исторической заслугой этого профобъединения является то, что оно изменило направление политической линии, выдвинутой VIII съездом ПОРП». Но ошибочный курс, принятый VIII съездом, был пересмотрен самими польскими коммунистами. Что касается вожаков «Солидарности», то они, как известно, были заинтересованы не в исправлении допущенных ПОРП ошибок, а в их усугублении. Так что если «профобъединение» и имело «большие заслуги», то не перед социализмом, а перед его врагами.

«Я лично являюсь учеником КОР», — со всей подобающей адепту скромностью сообщал председатель «Солидарности» в интервью японской газете «Асахи» в сентябре 1981 г. Ещё раньше, в апреле того же года, в интервью, взятом у него американским агентством Юнайтед Пресс Интернэшнл, Валенса засвидетельствовал, что именно «КОР заложил прочные основы «Солидарности», но сейчас мы стали даже лучше своих учителей». Последнее его замечание далеко от действительности: Он как был, так и остался тем же «лейтенантом» при коскоровских генералах. И если волей подлинных организаторов антипольского заговора этот человек — ничем не примечательный, заурядный, не прочитавший в своей жизни, по его собственному признанию (в интервью итальянской журналистке О. Фаллачи), ни одной книжки, — был вознесён на пьедестал не только всепольской, но всемирной известности, то только потому, что по внешним приметам своей биографии («из рабочих», «ревностный католик» и т. д.) он очень подходил для того, чтобы стать символом «рабочей революции в католической стране». Цитирование «лейтенанта» Валенсы в этой книге объясняется только тем, что председатель «самоуправляемого профсоюза» был по должности достаточно громким рупором для своих генералов, которые, как уже говорилось, занимали в «Солидарности» внешне неприметные должности.

Запад в этот период для поддержания действий «Солидарности резко усилил своё финансово-экономическое давление на ПНР. Осенью 1980 г. правительство ПНР обратилось к США с просьбой о предоставлении чрезвычайной финансовой помощи, в основном для закупки фуражного зерна, в размере 3 млрд. дол. О настроениях и планах в «коридорах власти» США поведал 15 ноября 1980 г. корреспондент ЮПИ в своём сообщении из Вашингтона. В администрации не склонны, передавал он, торопиться с помощью, «пока польское правительство не докажет, что завоевания в отношении свободных профсоюзов, которые были достигнуты в результате августовских забастовок, полностью гарантированы». В случае отказа пойти на политические уступки внутренним оппозиционным силам Белый дом планировал нажать на ахиллесову пяту Польши — критическую необеспеченность ПНР кормами. «Ведь польская аграрная экономика, — разъяснили корреспонденту в официальных кругах Вашингтона, — построена на выкармливании скота в основном импортным зерном. Если урегулирование не будет найдено, то придётся забивать скот, который является основным аграрным активом Польши».

Католическая церковь, которая поддержала создание «Солидарности», полагая возможным поставить её под своё влияние — для расширения, как выразилась одна католическая газета, «жизненного пространства церкви», вскоре убедилась, что «профобъединением» заправляют люди, которые хотят прикрыться авторитетом церкви для форсирования процессов дестабилизации и контрреволюционного взрыва. Епископат призывал к осторожности и постепенности в изменениях и не одобрял «забастовочного терроризма». Он стремился к достижению политических изменений прежде всего путём растущего «общественного давления» на социалистическое государство. Кардинал Вышиньский неоднократно призывал паству «работать добросовестно и с чувством гражданской ответственности»; на встрече с руководителями «Солидарности» он говорил им, что «не следует увлекаться амбициями чисто политической направленности». «Помните, — настаивал он, — что первейшей вашей целью является реализация профессионально-социальных задач». Более того, заместитель секретаря польского епископата аббат А. Оршулик в декабре 1980 г. даже обвинил оппозиционные организации, прежде всего КОС — КОР, в «безответственном поведении, которое ставит под угрозу суверенитет страны», и осудил коскоровцев за публичные призывы «к свержению конституционной системы». Первая «чёрная кошка» пробежала между церковью и коскоровцами. Куронь и другие «архитекторы» контрреволюционного взрыва прекрасно поняли, что костёл не будет послушным исполнителем их планов и что он имеет собственную цель — быть арбитром между антисоциалистической оппозицией и социалистическим государством. И уже в № 1–2 за 1981 г. парижская «Культура» выступила с резким выпадом в адрес кардинала Вышиньского: «Политика примаса и его окружения наносит ущерб авторитету костёла, угрожает вызвать глубокие разногласия и в обществе (читай: в лагере антисоциалистических сил. — В. Т.), и в самом костёле… Нельзя действовать против общественных инициатив. Костёл не может и не должен что-то решать за общество».

Однако процесс осознания реальностей политической ситуации опасно затягивался: и в апреле 1981 г. на пленуме ЦК ПОРП многие выступавшие все ещё характеризовали «Солидарность» как «рабочую организацию», в которой наряду со здоровым течением существует и антисоциалистическое. И не более.

Итальянские журналисты в поисках очередных «сенсаций» обнаружили этот документ в кругах, близких пресловутым «красным бригадам». Сегодня, когда стали известны довольно тесные связи между экстремистскими вожаками польской антисоциалистической оппозиции и итальянскими крайними леваками-террористами, ничего странного в этом нет, но тогда о существовании такой программы знала лишь самая узкая коскоровская элита.

Как мы помним, руководящее «трио» КОС — КОР: Куронь, Модзелевский и Михник начинали свою «карьеру» как троцкисты. В своей «программе действий» они выдвигают уже иную модель: буржуазного государства президентского типа с «сильной властью». Правда, в эту модель вкраплены и элементы, заимствованные из арсеналов анархо-синдикализма и троцкизма, например «самоуправляемая республика». Они были им нужны как привлекательные и броские лозунги. В одной из недавних публикаций, появившихся в ПНР, автор сетует на то, что трудно оценить политическую позицию Куроня. «Его взгляды довольно странные. Поэтому одни склонны относить его к троцкистам, другие — к анархо-синдикалистам, третьи — к социал-демократам…» Заниматься поисками у вождя КОС — КОР каких-либо определённых убеждений по меньшей мере наивно. Политические авантюристы типа Куроня всегда принимают окраску, наиболее выигрышную в данный момент.

Обращает на себя внимание тот факт, что из поля зрения империалистических подрывных центров и предводителей внутренней контрреволюции поначалу почти выпало польское крестьянство (около четверти населения страны). Им казалось, что крестьянство, в отличие от рабочего класса, который необходимо было интенсивно «обрабатывать», сразу же стихийно поднимется против социализма, став польской «Вандеей». Однако, как известно, этого не случилось. Поняв свой крупный просчёт, вожаки контрреволюции уже в разгар общественно-политического кризиса, примерно с начала 1981 г., приступили к планомерной дестабилизации ситуации в деревне.

Все эти опасные явления не могли не вызвать беспокойства братских партий соседних социалистических стран, в том числе КПСС. В своём письме в июне 1981 г. в адрес ЦК ПОРП Центральный Комитет КПСС выразил серьёзную озабоченность действиями контрреволюционеров, которые, как отмечалось в письме, ведут борьбу за власть и уже её захватывают. Под их контроль переходит одна позиция за другой. В качестве своей ударной силы контрреволюция использует экстремистское крыло «Солидарности».

Конечно, предводители контрреволюции тогда ещё этого не понимали. Им казалось, что приближается время полной победы над ПОРП, её полной дезинтеграции. У них все шло «по плану»: как мы помним, окончательное разложение ПОРП входило в задачу второго этапа (1981–1983) их программы.

Но уже второй пленум ЦК ПОРП, избранного на съезде (август 1981 г.), решительно заявил, что партия больше отступать не будет.

Все большее число рабочих к лету 1981 г. начало осознавать цели забастовочной лихорадки, организуемой лидерами «Солидарности». В Катовицком воеводстве 7 августа значительная часть работающих на металлургических заводах «Едность» и «Ферум» вышла из «Солидарности» в знак протеста против безответственных, дезорганизующих экономику страны действий функционеров этого «профобъединения» и вновь вступила в отраслевой профсоюз металлургов. 19 августа по призыву отраслевого профсоюза печатников отказались присоединиться к забастовке, организованной «Солидарностью», многие рабочие Ольштынского полиграфического комбината, ряда типографий в Варшаве. Приведём отрывок из резолюции того времени, принятой всеми отраслевыми профсоюзами: «Мы решительно выступаем против цинизма политических игроков, которые за спиной рабочих ведут открытую борьбу за власть в стране. Категорически требуем, чтобы правительство положило конец этой борьбе. Достаточно хаоса в стране, вызываемого авантюризмом крайних политических сил. Достаточно пассивности и капитулянтства властей. Достаточно разбазаривания достояния многих поколений поляков…»

Заметим, кстати, что к осени 1981 г. с руководящих постов в низовом и среднем звене «Солидарности» были удалены почти все активисты, неугодные КОС — КОР. И прежде всего, разумеется, члены ПОРП.

В этой связи польские антисоциалистические силы большие надежды возлагали на возросшую агрессивность внешнеполитической линии США после вступления Рейгана в январе 1981 г. в должность президента. Новый президент резко ужесточил антипольский курс. В марте 1981 г. он отказал ПНР в отсрочке погашения долгов и в новых займах до тех пор, пока в Польше не прекратится «подавление властями независимого профсоюзного движения». Это был бесцеремонный и откровенный ультиматум. Отметим, что он не был поддержан европейскими союзниками США по НАТО. Они полагали, что больший успех будет обеспечен, если не торопиться и дать «польскому партнёру» время более основательно расшатать основы народной власти. Правительства ФРГ и Франции — самые крупные финансовые «доноры» — отказались поддерживать «ковбойский» нажим Рейгана и в марте — апреле предоставили Польше новые кредиты. И это было сделано, несмотря на личный телефонный звонок президента США тогдашнему канцлеру ФРГ Г. Шмидту с требованием отказать Польше полностью в кредитах до выполнения «политического ультиматума», предъявленного Вашингтоном. Это была первая серьёзная трещина в международном антипольском альянсе, который, как мы видели, нашёл отражение в совместных разработках — целой серии планов «Хилекс».

Однако ирония истории состояла в том, что к этому времени в польских событиях действительно обозначился новый этап, но, как это нередко бывает, совершенно иного свойства; он был совсем не похож на тот, который намеревалась открыть контрреволюция. А именно: концом лета 1981 г. завершилась целая полоса классового противоборства, когда инициативой владели и находились в наступлении антисоциалистические силы, и начался переход к новому этапу, продлившемуся до конца октября — начала ноября. Его можно определить как период примерного равновесия сил: контрреволюция потеряла инициативу, ПОРП и народная власть ещё ею не овладели.

Значительную часть «бешеных» составляли самые ординарные преступные элементы, «обиженные» уголовным кодексом ПНР. Любопытна такая статистика: из 5 тыс. наиболее деятельных активистов антисоциалистических организаций, временно интернированных позже, после 13 декабря 1981 г., 728 человек ранее привлекались к ответственности за уголовные преступления. Из них: 461 человек имел судимости за мошенничество, спекуляцию, казнокрадство, 161 — за кражи, 52 — за разбой, 45 — за хулиганство. Таковы были «волонтёры свободы» и «мученики совести».

Подобные иллюзии длительное время были достаточно широко распространены и среди защитников социализма, которые считали возможным даже союз с этим «умеренным» крылом в «Солидарности» для изоляции «радикалов». Такие взгляды означали непонимание главных пружин контрреволюции и того, откуда грозит основная опасность социализму в стране.

Другой «радикал» — Рулевский — в марте 1981 г. пытался спровоцировать в Быдгоще кровавые беспорядки, чтобы «вызвать всепольское антикоммунистическое восстание». Предводители контрреволюции из фракции «умеренных» не поддержали его. Тогда Рулевский написал специальное письмо на имя всепольской комиссии «Солидарности», в котором обвинял «профобъединение» в том, что оно «прозевало момент национального восстания». Такое же мнение высказал и Гвязда.

Сигналов, побуждавших размышлять над соотношением политических сил в стране, у вождей контрреволюции уже тогда было достаточно. В целом, с того момента, как генерал В. Ярузельский стал Председателем Совета Министров (с февраля 1981 г.), соотношение сил стабилизировалось вплоть до сентября. По данным опроса общественного мнения, проведённого «Солидарностью» в марте 1981 г., 60 процентов опрошенных активно или пассивно поддерживали нового главу правительства. Один пример. В начале сентября 1981 г. руководство «Солидарности» решило с помощью «заводского референдума» сместить неугодного ему директора крупнейшего в стране металлургического комбината в Катовице. О результатах голосования пресса «Солидарности» умолчала. И не случайно. Как сообщала английская газета «Гардиан», эти результаты были для антисоциалистических сил довольно неутешительными: более 6 тыс. рабочих — треть коллектива комбината — в референдуме не участвовали, поддержав решение отраслевого профсоюза металлургов, а 3 тыс. членов «Солидарности» проголосовали за директора и против рекомендаций своих боссов. «Это событие наводит на мысль, — прокомментировала «Гардиан», — что громоподобность и ярость резолюций руководства не обязательно поддерживаются рабочими».

Круг «почётных гостей» съезда, приглашённых из-за рубежа, был чрезвычайно пёстр — от представителей крайне правых западных профобъединений типа американской АФТ— КПП до троцкистского «IV Интернационала» и ультралевацких, террористических организаций. Профсоюзам стран социалистического содружества послать приглашения «не успели», как объясняли лидеры «Солидарности» (они, конечно, понимали, что такие приглашения останутся без ответа). Кстати, о террористах. В числе гостей был и некий Фернандес, который вскоре в Португалии покушался на жизнь папы Иоанна Павла II. Реформистский Итальянский союз труда представлял на съезде заведующий его международным отделом С. Скриччоло, который, как стало вскоре известно, был теснейше связан с «красными бригадами». В феврале 1982 г. он вместе с супругой (оба неоднократно посещали ПНР в 1980–1981 гг.) был арестован итальянской полицией. Во время следствия Скриччоло признался, что подробно знакомил верхушку «Солидарности» (Куроня, Модзелевского, Мих-ника, Розплоховского) с техникой террористических акций, осуществлявшихся «красными бригадами».

Все они были руководителями региональных отделений «Солидарности»: Рулевский — в Быдгоще, Гвязда — в Гданьске, Буяк и Яворский — в Варшаве, Юрчик — в Щецине, Розплоховский — в Катовице, Палька — в Лодзи. Вот три типичные фигуры, всплывшие к осени 1980 г. на поверхность общественной жизни в общем контрреволюционном потоке и занявшие ключевые посты в «профобъединении».

Рулевский. По специальности— инженер-механик. У него бурное прошлое: дезертировав из армии, он попытался нелегально «уйти» в ФРГ; был осуждён на четыре года тюрьмы. Мотивы попытки бежать на Запад, как выяснилось на суде, — мечтал о «красивой жизни» любой ценой. Всегда считал, что природный авантюризм, помноженный на демагогию, принесёт ему в конечном счёте успех и богатство. Начал активную «политическую деятельность» летом 1980 г., посчитав, что социализм в ПНР доживает последние дни. В «Солидарности» очень быстро сделал карьеру, став председателем регионального «проф-центра» в г. Быдгоще. Среди «бешеных» занимал наиболее агрессивную позицию и слыл максималистом даже в своём кругу.

Юрчик. Бывший пожарник из Щецина. До забастовки на Щецинской судоверфи в 1970 г. не проявлял интереса к политике. В августе 1980 г. возглавил забастовочный комитет на судоверфи, раздув свои «заслуги» в организации забастовки 1970 г. 17 августа 1980 г. спровоцировал забастовку, распространив фальшивое сообщение о планах милиции занять верфь и расправиться со стачечным комитетом. Долгое время подавал себя как «независимого» рабочего деятеля из «настоящих пролетариев», не связанного с контрреволюционными организациями, хотя тайно поддерживал с КОС — КОР постоянные контакты. Почувствовав изменение ситуации в пользу антисоциалистических сил, с конца 1980 г. стал сторонником решительной конфронтации с властями.

Палька. Один из самых молодых «бешеных» (в 1981 г. ему было чуть больше 30 лет). Ассистент политехнического института в Лодзи. Стал зам. председателя лодзинского «профцентра». Считался самым способным и энергичным среди «радикалов». Во всепольской комиссии «Солидарности» ведал вопросами снабжения, цен и финансов, был одним из организаторов экономической дестабилизации страны. Стоял за немедленную конфронтацию, считая народную власть слабой и неспособной к сопротивлению. Относил себя к элите и презирал «простонародье».

Явная победа «прагматиков» на съезде была в то же время тайной победой главных, скрытых штабов контрреволюции и подрывных центров Запада.

Кстати говоря, тогда же на страницах печати муссировался тезис о растущей «умеренности» руководителей «Солидарности». Это как будто бы подтвердил и широко объявленный вскоре «самороспуск» КОС — КОР. Разумеется, то была не более чем «самая обыкновенная мистификация», как выразилась «Жолнеж вольности», но мистификация, введшая многих в заблуждение. В их глазах Куронь теперь становился «просто» одним из многочисленных функционеров «Солидарности». Сам же факт «самороспуска» позволил правооппортунистическим элементам в ПОРП и других партиях проводить ту мысль, что руководство «профсоюза» «возвращается (?!) на конструктивный путь».

Критикуя попытки представителей некоторых коммунистических партий Западной Европы «найти» в верхушке «Солидарности» какие-то «социалистические, обновленческие силы», Генеральный секретарь Компартии США Г. Холл подчеркнул в одном из своих выступлений того времени, что это можно делать, лишь «отрицая неопровержимую истину, что в Польше силы контрреволюции давно одержали верх в руководстве «Солидарности» и что они быстро двигаются по пути, ведущему к конфронтации и гражданской войне против социализма».

Этим программа «Солидарности» основательно отличалась от принятого весной 1981 г. другого документа — «Основных принципов» деятельности «профобъединения», в котором руководители «Солидарности» ещё рядились в одежды «обновителей социализма» и достаточно много рассуждали о социалистическом строе и его основах.

И действительно, контрреволюцией уже был взят курс на двоевластие, на создание «параллельных структур» «альтернативного государства». Это означало отказ не только от «общественных соглашений», подписанных в Гданьске, Щецине и Ястшембе в конце лета 1980 г., но и от собственного устава, зафиксировавшего обязательства «Солидарности» соблюдать конституционные принципы государственного и общественного устройства, признавать руководящую роль ПОРП, уважать международные союзы и внешнеполитическую линию ПНР.

Выступая на съезде, эксперт «профсоюза» по экономике Липиньский выразился столь же категорично: «Мы себя социалистами не считаем, мы за частную собственность на средства производства». Отметим, что за месяц до съезда узкому кругу активистов «профобъединения» была разослана изданная штаб-квартирой «Солидарности» брошюра с грифом «Для служебного пользования» под названием «Позиция по вопросу об общественно-экономической реформе страны». В ней излагался подробный план ликвидации социалистической системы хозяйствования.

100

Нельзя не принимать во внимание, что откровенную прокапиталистическую ориентацию большинства руководителей «Солидарности» поддерживали и некоторые высшие чины польской католической церкви.

101

Как показали многочисленные секретные документы «Солидарности», обнаруженные после 13 декабря 1981 г., подобные утверждения были не более чем тактической уловкой. На самом деле подрыв союза Польши с СССР и другими социалистическими странами был одной из стратегических целей антисоциалистической деятельности. С первых же дней выхода на общественную арену «Солидарностью» была сначала исподволь, а потом в открытую развёрнута антисоветская кампания.

102

Если и не была окончательно отброшена оболочка «профобъединения», то на это у лидеров «Солидарности» были веские причины. О них речь ниже. Многие западные средства массовой информации уже тогда констатировали, что лидеры «Солидарности» на съезде начисто отказались от профсоюзных функций. «…«Солидарность» стала отныне, — утверждала, например, в те дни парижская телестанция «Ан-тенн-2», — настоящей политической партией».

103

Например, тогдашний канцлер ФРГ Г. Шмидт в своём интервью английской «Гардиан» 17 февраля 1982 г. выразил такое мнение: «Я склонен считать, что более медленные темпы прогресса «Солидарности», возможно, привели бы к большему успеху».

104

Но подобные примиренческие настроения все более энергично изживались. Не только в руководящих органах ПОРП, но и в массах рядовых членов партии углублялось понимание контрреволюционной сущности политической линии руководства «Солидарности». В сентябре резко усилился поток писем и резолюций в адрес ЦК ПОРП из местных партийных организаций. Например, большая группа коммунистов из партийных организаций промышленных предприятий Катовицкого воеводства направила в ЦК обращение, в котором констатировала, что в «Солидарности» «верх взяли контрреволюционные тенденции. По всей стране усиливается скоординированная деятельность врагов социализма, которые прочно укрепились в рядах профобъединения… Для защиты социализма в Польше необходимо использовать все имеющиеся средства. Хватит отступать и уступать. Это ведёт только к тому, что противники социализма все более наглеют». Не менее однозначная оценка «Солидарности» содержалась в заявлении Варшавского комитета ПОРП, принятом 10 сентября. «Профобъединение «Солидарность» развивается, — подчёркивалось в этом документе, — вопреки соглашениям и уставу как общественно-политическое движение, поставившее целью контрреволюционные изменения социально-политической системы в Польше. Конфронтация с властью — такова стратегия, проводимая руководителями профсоюза» (курсив мой.—В. Т.).

105

Следует, однако, подчеркнуть, что, если даже в течение определённого времени часть польского рабочего класса поддалась влиянию антисоциалистических сил, это отнюдь не свидетельствовало, что он был в 1980–1981 гг. социальной опорой, социальной базой контрреволюции. Дезориентированные псевдосоциалистической демагогией вожаков «Солидарности» рабочие массы шли за ними только до тех пор, пока не стал обнажаться истинный смысл преследуемых ими целей.

106

Носителями этих антагонистических противоречий переходного периода от капитализма к социализму, в исторических рамках которого находится Польша, выражающими интересы сил вытесняемого социализмом капиталистического способа производства, и были контрреволюционные элементы, составившие руководящий слой «Солидарности».

107

В отчёте со съезда «Солидарности» «Гардиан» отмечала 11 сентября 1981 г., что делегаты «проголосовали за сильную, централизованную, контролируемую сверху организацию, которая, как считает Валенса, должна быть в период борьбы за создание новой Польши маневренной, оперативной, а для этого и достаточно диктаторской».

108

Расходы на содержание существовавшего до осени 1980 г. Центрального совета польских профсоюзов и всего его аппарата, вплоть до низовых организаций, составляли 3 процентов профсоюзного бюджета.

109

К сожалению, немало представителей прогрессивных кругов на Западе были введены в заблуждение рабочим составом, внешней профсоюзной оболочкой «Солидарности». Эту веру в её «народный, обновленчески-социалистический характер» некоторые исповедуют до сих пор. Сторонникам подобных оценок стоило бы ещё раз задуматься над причинами активной поддержки деятельности «Солидарности» правящими кругами империалистических государств Запада, которые неизменно выражали свои симпатии «борьбе польских рабочих» в лице «Солидарности». (Рейган: «Солидарность» символизирует борьбу настоящих рабочих». Лорд Каррингтон, бывший до 1982 г. министром иностранных дел Великобритании (сейчас — генеральный секретарь НАТО): «Мы с глубоким сочувствием наблюдаем за развитием движения за национальное обновление, которое возглавили рабочие Польши».)

110

Характерен в этом отношении такой пример. В конце июля — августе 1981 г., почувствовав потерю темпов в дестабилизации социалистического государства, руководители антисоциалистических сил форсировали ещё одну волну забастовок и уличных демонстраций. Они использовали и такую «новую форму», как «голодные марши», в которые вовлекались домохозяйки, пенсионеры и даже дети. Организуя «голодные марши», лидеры «Солидарности» в то же время делали всё, чтобы затруднить закупки государством мяса и других продуктов питания у крестьян-единоличников. В результате в июле 1981 г. было заготовлено, например, мяса на 40 тыс. тонн меньше, чем в том же месяце 1980 г. В августе недобор возрос до 55 тыс. тонн. Этот факт незамедлительно использовали как подтверждение несостоятельности властей, и было выдвинуто требование передачи функций контроля за распределением продовольствия в руки «Солидарности».

111

В целом же в 1981 г. импорт из капиталистических стран сократился на 30,4 процента, главным образом за счёт оборудования, полуфабрикатов и промышленного сырья, что в значительной мере было восполнено внеплановыми срочными поставками из стран социалистического содружества. Чрезвычайно важное значение для поддержания польской экономики имели поставки из Советского Союза, которые возросли в 1981. г. по сравнению с 1980 г. на 12 процентов. Советское государство с пониманием отнеслось к невозможности выполнения ПНР своих обязательств по поставкам в СССР, например, угля, которые, по договорённости, были значительно сокращены. Только в августе — сентябре 1981 г. они были уменьшены на 40 процентов, Были отодвинуты сроки погашения ранее предоставленных Польше кредитов, выделен значительный новый кредит и т. д. Советский Союз, несмотря на то что 1981 г. был крайне неблагоприятным для собственного сельского хозяйства, делал все возможное, как и другие социалистические страны, чтобы помочь Польше поставками зерна, сахара и других продуктов питания.

112

Кризис в экономике приобрёл невиданные масштабы. «Мы не отказываемся от ответственности, — говорил на пленуме ЦК ПОРП в мае 1983 г. В. Ярузельский, — за истоки и причины кризиса, которые связаны с ошибками политики доавгустовского периода, но ничто не может освободить контрреволюционные экстремистские силы от ответственности за резкое обострение и углубление кризиса, за расстройство государственных и экономических структур…»

113

Эта «помощь» — в значительной своей части продовольственные посылки от частных организаций — шумно рекламировалась в западных газетах и прессе «Солидарности». Один пример, характеризующий размеры «гуманной помощи». В течение 1981 г. из ФРГ было направлено в Польшу 2 миллиона таких посылок с продовольствием на сумму около 30 млн. дол., т. е. меньше 1 дол. на каждого жителя ПНР. Для сравнения две цифры. Потери только промышленной продукции ПНР в 1981 г. в результате забастовок составили, по подсчётам западных экспертов, свыше 3–5 млрд. дол. За ряд продовольственных кредитов, предоставленных только США в 1980–1981 гг. под значительный процент, ПНР должна была, кроме долга этой стране, ежегодно выплачивать проценты в сумме 120–150 млн. дол.

114

Хотя в целом европейские союзники США по НАТО и не отказывались от участия в «польской игре» Вашингтона, их позиция не была столь однозначной. С одной стороны, императивы так называемой атлантической солидарности (а точнее — общие цели империалистической буржуазии в борьбе с социализмом) подталкивали их к активной политической и экономической поддержке антипольской политики США. С другой — специфические интересы западноевропейского империалистического класса (заинтересованность в политической и военной разрядке на континенте, который имел все шансы стать главным театром военных действий в случае войны, а также в экономических связях с социалистическими странами Восточной Европы) диктовали правительствам европейских членов НАТО более осторожный и взвешенный подход к польской проблеме. Многим трезвомыслящим западноевропейским политикам было ясно, что администрация президента Рейгана, кроме всего прочего, преследует в «польском вопросе» цели, расходящиеся с устремлениями значительного большинства правящего класса Западной Европы. Вашингтон рассчитывал при любом повороте событий в этой стране обострить до предела международную обстановку. Поэтому правительства даже наиболее близких союзников США в Западной Европе часто пытались притормозить, хотя подчас и не публично, авантюристический пыл рейгановской администрации, стремление Вашингтона поставить на «польскую карту» судьбы европейского континента.

115

Разве они не были осведомлены о планах, которые строили влиятельные реваншистские силы в ФРГ, разыгравая «польскую карту»? Многие деятели ведущих западногерманских партий, особенно ХДС — ХСС, не считали даже нужным скрывать свои цели. Так, депутат парламента От ХДС О. Хенниг прямо заявил «Мы с большой симпатией сладим за стремлением поляком к свободе. Не отказываясь от своего права на родину, мы, выходцы из восточных территорий довоенной Германии, полагаем, что с демократической Польшей будет легче договориться». Орган так называемого «землячества немцев из Силезии» (западной части нынешних польских территорий) писал, что при предоставлении кредитов Польше «следует учитывать, что мы заинтересованы выкупить обратно или арендовать у Польши наши восточные земли».

116

В то же время западные (радетели польского народа» в 1981 г. затребовали и получили у Польши причитающиеся проценты с долга в сумме 2,7 млрд. дол. (сравним с 4,5 млрд. дол. новых кредитов). Однако ни западная пресса, ни пропагандисты «Солидарности» «но заметили» действительно дружественного акта Советского Союза, который в 1981 г. ввиду тяжёлого экономического положения ПНР объявил четырехлетний мораторий по погашению польского долга СССР. Призыв Советского Союза к Западу поступить таким же образом, естественно, отклика не нашёл.

117

Как выясняется, синхронизация этих совместных разрушительных акций осуществлялась «Польским независимым соглашением» через его «доверенных лиц», которые были расквартированы в ведущих странах Запада и имели широкие полномочия вступать в любые контакты в самых высоких инстанциях. Среди них: в США — профессор Калифорнийского университета Е. Лерский; в Великобритании — профессор Л. Колзковский; в Италии — сотрудник журнала «Культура» Г. Герлинг-Грудзиньский. Только при подтверждении этими «доверенными лицами» могли быть признаны достоверными любые просьбы, предложения и сведения, получаемые на Западе из Польши по задействованным каналам связи.

118

Возникает естественный «опрос: а сколько уже было «вложено»? С точностью пока сказать трудно. Но вот только один факт, ставший достоянием гласности сравнительно недавно, в 1984 году. Итальянский финансист Р. Кальви проговорился однажды в частной беседе, что в 1981 г. в Польшу на нужды «Солидарности» нелегальными каналами были переведены 100 млн. дол. В этой финансовой операции участвовали Ватиканский банк (его «доля» составила 20 млн. дол.) во главе с американским епископом П. Марцинкусом, крупнейший итальянский банк «Банко Амброзиано» в Милане, директором которого был сам Кальви, а также ряд нью-йоркских и чикагских банков. Кальви, в частности, оттенил такую деталь: 20 миллионов были изъяты из Ватиканского банка по распоряжению церковных должностных лиц самого высокого ранга. Кто «пожертвовал» остальные 80 миллионов, пока неизвестно. Так что обещание Валенсы «выиграть этот бой», если Запад вложит «ещё немного», становится более понятным. Легче теперь представить и масштабы этого «немного».

119

Тольков1981 г. потери, понесённые промышленностью, составили астрономическую сумму — целую тысячу миллиардов злотых! А это — 38 мин. тонн каменного угля, 3,5 млн. тонн медных руд, 650 тыс. тонн цинка и свинца, 105 тыс. легковых автомобилей, 7 тыс. тракторов, 136 тыс. телевизоров, 141 тыс. холодильников, 100 млн. метров хлопчатобумажных тканей, 13 тыс. тонн стирального порошка, 500 тыс. автопокрышек, другие товары народного потребления.

120

В случае продолжения и углубления дестабилизирующих тенденций в народном хозяйстве ПНР открывались, по прогнозам польских экономистов, самые мрачные перспективы на приближающийся 1982 г.: — минимум 20 процентов рабочих и служащих страны останутся без работы; — жизненный уровень населения неизбежно упадёт на 40–50 процентов; — дефицит государственного бюджета возрастёт не менее чем в 4 раза, что составит ровно его половину. Как известно, в результате введения военного положения 13 декабря 1981 г., прекращения разгула антисоциалистических сил и наведения элементарного порядка в экономике удалось в значительной степени смягчить прогнозируемый удар: безработица не наступила, жизненный уровень населения хотя и упал в 1982 г., но на минимально возможную величину (25 процентов), а бюджетный дефицит возрос только в 2 раза.

121

Такие действия не одобрили даже некоторые наиболее здравомыслящие представители правящих кругов Запада. «Я считаю, — заявил, например, 21 октября 1981 г. в интервью венской газете «Прессе» тогдашний канцлер Австрии Б. Крайский, — что можно быть свободными профсоюзами и тем не менее добывать нужное количество угля… Нынешние экономические неурядицы в Польше не являются следствием существования там коммунистической экономической системы».

122

Готовя постепенную «передвижку» власти, коскоровские стратеги, как подчёркивает польский исследователь событий 1980–1981 гг. Б. Возьницкий в своей брошюре «КОР — актуальные документы» (1983), «допустили одну роковую для них ошибку ещё в самом начале своей подрывной деятельности: коровцы «не заметили», что трудящиеся в своей массе одобряют основные завоевания социализма… Куронь и Михник, охваченные радостным возбуждением, не имели ни времени, ни охоты хотя бы раз посчитать ряды своих противников и сторонников… Результаты таких подсчётов оказались бы неутешительными».

123

Из 900 тыс. польских строителей 475 тыс. уже в начале 1982 г. должны были бы остаться без работы из-за целенаправленного развала угольной, а затем энергоёмкой цементной промышленности и производства других строительных материалов.

124

Видя определённые тактические различия в методах достижения контрреволюционных конечных целей между «умеренными» и «радикалами», в то же время не следует их абсолютизировать. Коскоровцы и другие штабисты «умеренных» никогда не были противниками вооружённых методов борьбы. Они были «за», но только в подходящий момент, когда для этого созреют благоприятные условия. Приведём здесь лишь одно признание Валенсы, прямого ставленника КОС — КОР, прозвучавшее в интервью парижскому консервативному журналу «Пари-матч» в сентябре 1981 г. «Вопрос. Вас упрекают иногда за вашу умеренность? Ответ. Те, кто упрекает меня в этом, глубоко ошибаются. Я в течение 15 лет был радикалом. Я и сейчас остаюсь им, но мой взгляд на вещи изменился. Я думаю, что не следует провоцировать взрыв, как говорится, даром. Фактически я являюсь радикалом, который хочет победить, но не стремясь к таким столкновениям, которые я считаю бесплодными. Я — радикал, который хочет только победы».

125

Даже на съезде, где собрались, как мы помним, преимущественно антисоциалистически настроенные штатные работники «объединения», прозвучало несколько голосов, протестующих против «забастовочного терроризма» и замены социализма «самоуправлением». Вот выдержки из выступлений трёх делегатов. «За минувший год деятельность «Солидарности» преимущественно была деструктивной». «Если кризис будет нами углубляться, то массы отвернутся и от «Солидарности». «Мы поддерживаем частный сектор. К чему мы идём — к формированию значительной эксплуататорской прослойки в нашем обществе?»

126

Именно тогда, как позже говорил В. Ярузельский, «фактически началась организация антивласти, антигосударства».

127

Лишь немногие депутаты местных Советов (около 12 процентов) поддались нажиму экстремистов или же, проявив апатию и пассивность, потеряли перу в возможность эффективного противодействия нараставшей волне анархии и перестали участвовать в их работе. В это труднейшее время местные Советы провели 30 тыс. заседаний, выдвинули 160 тыс. предложений и рекомендаций, способствовавших решению многих важных вопросов.

128

Кстати говоря, только регулярные поставки продовольствия госхозами и кооперативами спасли осенью 1981 г. жителей польских городов от угрозы настоящего голода. В том году они дали, например, почти половину всех государственных закупок мяса, весомую часть других продуктов питания.

129

Однако подобные оценки ужо были скорее исключением, чем правилом. ПОРП, союзнические партии, все социалистические силы с возрастающей уверенностью оценивали возможный исход борьбы с контрреволюцией. Например, 15 октября Варшавский воеводский комитет ПОРП на своём Пленуме принимает постановление, в котором отмечается, что главной причиной «возрастающей напряжённости в стране является деятельность экстремистских кругов «Солидарности», направленная на конфронтацию. Единственная возможность сдержать и приостановить неблагоприятные тенденции — это последовательная линия диалога и соглашения не с враждебными социализму группировками, а с прогрессивными общественными силами. Перед лицом угрозы социалистической родине власть может завоевать авторитет и доверие только решительными действиями руководящих органов, упрочением конституционного порядка». В те же дни 4-й пленум ЦК ПОРП определил складывающуюся ситуацию как обнадёживающую и подчеркнул необходимость решительной борьбы с дезорганизующей деятельностью экстремистов из «профобъединения». «…«Солидарность» стремится привести страну к разрухе, чтобы захватить власть, — говорил после пленума член Политбюро, секретарь ЦК ПОРП С. Ольшовекий. — Мы полностью выполняем линию соглашения, но мы не позволим открытые выступления против государства и социализма, а также против общественного порядка. Поэтому пленум ЦК поручил Политбюро выступить в сейме и правительстве с предложением в случае необходимости применить соответствующие меры для обеспечения порядка и спокойствия в стране».

130

После съезда вожаки контрреволюции посчитали возможным ускорить развитие событий и перенесли сроки захвата власти на весну 1982 г.

131

Разговоры, ставшие позже модными среди польских и зарубежных почитателей «Солидарности», о «грехопадении» Валенсы и всей фракции «умеренных» только под сильным нажимом «радикалов» не соответствуют истине. «Умеренным» не навязали варианта насильственной конфронтации. Они сами подошли к нему в конце октября — начале ноября. Это не было и победой «радикалов», ибо основные рычаги контроля в «профобъединении» по-прежнему прочно оставались в руках группы Куроня — Модзелевекого — Михника.

132

Симптоматично, что, когда на заседании всепольской комиссии «Солидарности», собравшейся 3–6 ноября 1981 г., был поставлен вопрос об этом заявлении Юрчика, комиссия «не сочла возможным» осудить его, мотивировав это тем, что Юрчик-де высказал лишь своё «личное мнение». Рупор «Солидарности» в Щецине еженедельник «Едность» с готовностью подхватил заявление Юрчика как «весьма полезное предупреждение нашим правителям».

133

Существуют многочисленные высказывания и заявления руководителей «Солидарности», которые свидетельствуют, что такая договорённость намечалась. Например, лидер катовицкого регионального «профцентра» Розплоховский 30 октября заявил на металлургическом комбинате «Катовице», что тотальная конфронтация «Солидарности» с властями начнётся 15 ноября. Назывались и другие ноябрьские даты.

134

Случилось так, что в день оглашения этого коммюнике мне довелось встретиться с польскими товарищами, с которыми мы беседовали в Варшаве в начале августа 1980 г., в буйный канун бурных событий. Приехав в Москву на празднование годовщины Октябрьской революции, они были полны самых радужных надежд. После «тройственной» встречи, где «Солидарность» подтвердила полное признание принципов Конституции ПНР, обстановка, казалось, приобрела тенденцию к нормализации. Я тоже разделял эти надежды. Ни когда слишком прямолинейным иным представлялся путь отхода трудящихся от «Солидарности», недооценивалась глубина деформаций социалистического сознания значительной их части и не принималась во внимание такая важная для польской ситуации категория, как «молчаливое большинство». Это — во-первых. И, во-вторых, крайне авантюристические замашки новой американской администрации, недавно пришедшей к власти, ещё не проявились в полной мере. Трудно было себе представить, что американский империализм будет способен толкнуть своих «младших партнёров» на такой безрассудный и опасный своими международными последствиями шаг, как попытка вооружённого путча и развязывание гражданской войны в одной из ключевых стран Европы. Поэтому тем большее уважение вызывает та быстрота, с какой польские коммунисты смогли сориентироваться в той сложнейшей ситуации.

135

В середине ноября получил скандальную огласку подготовленный в штабах «Солидарности» список на 18 тыс. членов ПОРП, других союзнических партий, государственных и общественных деятелей ПНР, которых предполагалось репрессировать после захвата власти.

136

Какое-то время отношения между ними были заморожены. Обстановку в руководящей верхушке «Солидарности» с начала до середины ноября довольно точно охарактеризовал 11 ноября заместитель председателя «Солидарности», «умиренный» С. Вондоловский. «Мы находимся сейчас, — сказал он, — в плохом пункте на своём пути, где нет ни дружбы, ни борьбы».

137

Какова была в этой ситуации позиция верхушки католической церкви? Как писал в ноябре 1982 г., оценивая положение годичной давности, варшавский еженедельник «Аргументы», церковь пыталась играть в те дни роль «объективного) арбитра» между властями и «Солидарностью», хотя как указывает журнал, «свои надежды, стремления и расчёты она связывала с активной деятельностью профобъединения, которое представлялось католической церкви неплохим политическим союзником». Епископат, однако, не одобрял формировавшуюся тогда ориентацию лидеров «Солидарности» на открытую конфронтацию, «отдавая себе отчёт, что они её обязательно проиграют»,

138

Мы уже говорили о том, что контрреволюцией планировалось выступление против социалистического государства уже в ноябре. Но в силу многих причин конфронтация была перенесена на середину декабря.

139

Английская газета «Обсервер», подметив это новое качество, писала в середине ноября: «Крайне националистическое антикоммунистическое движение КНП превращается из горстки экстремистов в весомую политическую силу. Она быстро просачивается в профсоюз на уровне руководства местными организациями». «Обсервер» подчеркнула, что «стародавний крайний национализм КНП начинает распространяться среди части молодёжи, а старые символы польского милитаризма и диктатуры (времён Пилсудского. — В. Т.) становятся всё более популярными».

140

Вожди «Солидарности» объявили их «новым соловом», скрыв, конечно, что этот метод дестабилизации — изобретение троцкистов, которые давно уже рекламируют «активные забастовки» в своих документах. Кстати, и сам термин тоже заимствован у троцкистов.

141

Открытие именно в эти дни широкой «плакатной войны» имело свои веские причины. Дело в том, что ПОРП, партнёрские партии, правительство выдвинули конкретную программу борьбы с экономическим кризисом. Она включала в себя меры жёсткой экономии и укрепления трудовой дисциплины. Трудящиеся с растущим пониманием реагировали на предложенную правительством программу.

142

Следует подчеркнуть, что приведённые данные прямо свидетельствуют лишь об общественных настроениях и только косвенно — о соотношении политических сил. Ведь далеко не все доверяющие правительству, как, впрочем, и руководству «Солидарности», готовы были активно выступить на той или иной стороне политического водораздела. Среди опрошенных выявился и довольно многочисленный «пассив», который не мог быть отнесён ни к одной из противоборствующих сторон.

143

Однако развитие ситуации в ноябре показало, что процесс изменений в расстановке сил в стране носит весьма сложный и неоднозначный характер. Вместе с массовым обходом рядовых членов «Солидарности» от её лидеров в «молчаливое большинство» сравнительно небольшие, но активные группы населения, особенно молодёжи, резко качнулись на крайне правый фланг — в сторону «Конфедерации независимой Польши».

144

Эту сложную политическую и идеологическую проблему в полном масштабе пришлось решать уже после 13 декабря 1981 г., в трудных условиях восстановления дезорганизованной экономики и преодоления последствий деформаций социализма во многих сферах жизни. Возвращение значительных масс трудящихся на позиции социализма, восстановление социалистических ценностных ориентации — процесс медленный и чрезвычайно сложный. В этом одна из серьёзных причин нелёгкого выхода страны на орбиту восходящего социалистического развития.

145

В «Учредительной декларации клубов» отвергался любой диалог с народной властью: объявлялось, что участие «Солидарности» во Фронте национального соглашения «грозит расколом оппозиционного движения и «утратой им своей силы». Здесь впервые было признано, что прежний курс лидеров «Солидарности» на мирное осуществление «системы контроля над правительством и ПОРП», на постепенный перехват рычагов власти не оправдался. Этот курс, заявлялось в декларации, «в итоге привёл к пассивности членов Профсоюза, к утрате единства целей и методов деятельности, что грозит расколом единства общества» (читай: потерей антисоциалистическими силами влияния на массы. — В. Т.). В декларации провозглашалась необходимость «возникновения новой базы для общественной энергии». Такой идейно-политической «базой», способной, по мысли Куроня и других авторов документа, стянуть под одно знамя все контрреволюционные группировки, и должны были стать «клубы». Поэтому в декларации они характеризуются как «разнородное общество и первый этап создания основ будущих партий в демократической Речи Посполитой».

146

Но многие факторы польский обстановки тех напряжённым недель, и не в последнюю очередь решительные действия Народной власти, быстро распознавшей предназначение этой организации, не позволили «клубам» развернуть свою сеть по всей стране.

147

Вожаки контрреволюции постоянно подчёркивали, что если за ними идёт и не весь рабочий класс, то люди умственного труда — все на стороне «Солидарности». Это было неправдой. Даже в тот момент, когда влияние «Солидарности» достигло своей наивысшей точки, его адептами были не столь уж многочисленные группы интеллигенции. Немногочисленные, но воинственно шумливые. Это они выступали в роли глашатаев антисоциалистической оппозиции. Как отмечалось на Всепольской конференции ПОРП весной 1984 г., время разгула контрреволюции в Польше было суровым экзаменом для интеллигенции. Она стала объектом обработки, своеобразной жертвой «интеллектуальной агрессии», развязанной противниками социализма. Большинство интеллигенции продемонстрировало верность социалистической Польше, идеалам социального прогресса. Но весомая её часть утратила чувство общественного и морального долга перед массами, которые дали этим людям возможность образования. Эта группа интеллигенции какое-то время или симпатизировала демагогическим лозунгам антисоциалистических вождей, или же безучастно взирала на происходящее.

148

Многих интеллектуалов но могла не настораживать крайняя нетерпимость антисоциалистических вожаков к любым проявлениям «инакомыслия», которую они открыто демонстрировали в своих многочисленных публичных выступлениях. Достаточно привести отрывок из речи перед варшавскими писателями руководители «Солидарности» Мазовецкого региона Буяка. Он говорил о планах создания «народных библиотек», «очищенных от всего лишнего». «Первой книгой здесь, — витийствовал Буяк, — будет Библия, затем 100 томов, выпущенных подпольным издательством НОВА. А в конце там окажутся и ваши книги, которые, однако, будут нами тщательно проконтролированы и проверены».

149

В напряжённых условиях ноябрьского противостояния, когда стало ясно, что контрреволюция взяла курс на штурм социалистического государства, ПОРП предприняла ещё одну попытку — в рамках нормальной демократической процедуры пресечь дестабилизирующий экономику страны «забастовочный терроризм». Пленум ЦК ПОРП, состоявшийся 27–28 ноября, поручил депутатам-коммунистам внести на рассмотрение сейма два законопроекта: о специальных полномочиях правительства по преодолению экономического кризиса и о профсоюзах (в последнем строго регламентировалось право на забастовку в сложившихся катастрофических условиях). Против этой, последней тогда возможности остановить, не прибегая к чрезвычайным мерам, сползание страны к экономической катастрофе и политической анархии выступил глава польской католической церкви Глемп. Он направил каждому депутату сейма личное послание с рекомендацией отвергнуть законопроекты. Однако сейм продолжал их подготовку к утверждению. Это не могло не подстегнуть контрреволюционеров.

150

Детали этой программы были уже обсуждены под руководством Куроня на узкой встрече в варшавской гостинице «Солец» поздно вечером 2 декабря. Здесь была подготовлена та резолюция, которую надлежало утвердить в Радоме. Рано утром 3 декабря Куронь и лидер варшавской «Солидарности» Буяк с единственным экземпляром этого документа выехали в Радом. Оба пребывали в хорошем настроении.

151

Вводная часть «радомоской позиции», озаглавленная «минимальные условия начала переговоров с правительством по вопросу достижения согласия», была подготовлена, так сказать, для отвода глаз. Ибо принятие любого из 7 пунктов, которыми было обусловлено возвращение «Солидарности» к переговорам, практически означало бы передачу всей полноты власти её лидерам. Ясно, что подобные условия никогда не могли быть приняты. Авторы «радомской позиции» это заранее знали.

152

С этим утверждением Американского журналиста нельзя согласиться. Изображение председателя «Солидарности» как жертвы «ястребов» не соответствует действительности. Это особенно наглядно покажет заседание всепольской комиссии «профобъединения» в Гданьске неделей позже.

153

Многие бывшие лидеры бывшей «Солидарности» предпочли бы переиначить историю и представить себя этакими «мирными профсоюзными деятелями». Им в первую очередь имелось бы зачеркнуть радомский эпизод. Характерен в этом отношении диалог Валенсы с американским журналистом, который был опубликован в журнале «Ньюсуик» 12 июня 1983 г. «Вопрос. Говорят, что вы заявили в Радоме в декабре 1981 г., что «конфронтация неизбежна и её нельзя предотвратить»? Ответ. Какую конфронтацию я мог иметь в виду — безоружных людей с танками? Да это абсурд. Я такого не говорил. Я имел в виду «спор». Я просто хотел мобилизовать общественность и осуществить таким образом мирный нажим».

154

Повторим, что в «польском эксперименте» президент Рейган усматривал хорошее начало для «крестового похода» против социализма. Иной была в этот период позиция западноевропейских правящих кругов. Когда поздней осенью 1981 г. стало достаточно очевидным, что из-за массового отхода польских трудящихся от экстремистских лидеров «Солидарности» шансы для «мирного» перехвата власти в Польше исчезли, правящие круги европейских членов НАТО, не исключая даже английских консерваторов, вышли из «польской игры», «заморозили» своё участие в антипольском международном заговоре. Но у них, к сожалению, не хватило политической смелости, чтобы прямо выступить против готовящейся авантюры с её непредсказуемыми последствиями. О мотивах, которыми руководствовались в данном случае правительства европейских стран — членов НАТО, достаточно ясно сказал тогдашний канцлер ФРГ Г. Шмидт в интервью голландской газете «Гаагсе курант». Отвечая на вопрос, не вынашивались ли в некоторых кругах Запада в связи с событиями в Польше намерения любыми средствами отколоть её от других социалистических стран, Шмидт 1 марта 1982 г. заявил: «Если некоторые люди действительно стремились к достижению подобных целей, то уж лучше было бы им вообще об этом не говорить. Если такие идеи умещаются в их головах, то им следовало бы отдавать себе отчёт в том, что они витают в прошлом веке. В наше время, — подчеркнул Шмидт, — попытка отделить какую-либо страну от Варшавского Договора — до тех пор, пока существуют две системы, два пакта, — была бы в высшей степени опасной операцией».

155

В тот момент, когда Брунне произносил перед представителями прессы эту ложь, один из участников встречи в Радоме, руководитель жешувского «профцентра» Я. Копачевский, на закрытом совещании актива «Солидарности» в этом городе откровенно признался: «То, что сообщают по радио о заседании в Радоме, является правдой… Действительно, мы были единодушны в том, что надо действовать быстро, поскольку конфронтация должна наступить, а «Солидарность» и ПОРП не могут более сосуществовать».

156

Чего стоит, например, такой пассаж об истинных целях лидеров «Солидарности» из речи Валенсы в Радоме, ставшей известной трудящимся благодаря широкой публикации в польской прессе: «Мы отдаём себе отчёт в том, что уничтожаем систему, — говорил тогда председатель «Солидарности». — Если создадим собственников, распродадим госхозы, если создадим самоуправление, то системы этой не станет. На этот счёт мы не заблуждаемся».

157

Вожаки «профобъединения» понимали, что время уже работает не на контрреволюцию. Модзелевский говорил на заседании в Радоме: «Профсоюз не сильнее, чем был, он слабее, чем был. Значительно слабее». Палька добавил, что «партия может себе позволить оттянуть конфронтацию, а «Солидарность» — уже нет».

158

Был подготовлен план организации вооружённого путча и стратегами из «Конфедерации независимой Польши» основной вооружённой силы контрреволюции. Их план носил более детальный характер и был, по сути дела, военной диспозицией. Он предусмматривал разные варианты хода переворота: от мгновенного крушения народной власти до сравнительно затяжной гражданской войны. Например, в «варианте С» прямо говорилось: «В данном случае результатом будет гражданская война. КНП возглавит эту вооружённую борьбу. Власти потерпят поражение».

159

Буяк, будучи воспитанником КОС — КОР, все больше смыкался с «радикалами». С весны 1981 г. считал возможным свергнуть социализм в ПНР «в считанные дни». В этом он расходился со своим учителем Куронем. Обладая непомерным честолюбием, он не мог примириться с тем, что руководящие органы «профобъединения» находятся в Гданьске. «Являясь по своей природе узурпатором и страдая манией величия, — характеризовала его в апреле 1983 г. «Жолнеж вольности», — он окружил себя легионом советников и экспертов, специально переманивая их из Гданьска за большие деньги. Наконец, после введения военного положения он добился своего и стал в подполье именоваться «руководителем подпольных структур «Солидарности»…»

160

Буяк вполне откровенно заявлял ещё в ноябре: «Первым шагом любой революции является доступ к средствам массовой информации. Захват радиостанции означает государственный переворот. Когда вы увидите первую телевизионную программу, составленную «Солидарностью», это будет означать, что первая из опор существовавшей дотоле власти пала».

161

Примечательно, что как раз в эти дни активизировались те частные благотворительные организации на Западе, которые оказывали материальную и финансовую помощь «Солидарности». В том числе, и это подчеркнём особо, медицинские. Как сообщала 9 декабря «Гардиан», «британские организации, участвующие в оказании медицинской помощи Польше, только что провели в Лондоне встречу для установления более тесной координации своей деятельности в связи с обращением личного представителя Леха Валенсы о необходимости срочно расширить медицинскую помощь». Комментарии, как говорится, излишни.

162

Оружие шло к заговорщикам и из-за рубежа. Многое здесь ещё ждёт своего выяснения, но чтобы представить масштабы таких операций, приведём один факт. Только из американского города Кливленда была предпринята, правда безрезультатная, попытка переправить в Польшу через Австрию, под видом «продовольственных поставок», на целый миллион долларов огнестрельного оружия, осколочных гранат и мин замедленного действия, а также других средств для вооружённой борьбы, диверсий и террора.

163

К этому времени все сильнее давало себя знать влияние деклассированных элементов польского общества на некоторые слои населения, особенно — на молодёжь. Оно вызвало растущую волну анархии, а вслед за ней — уголовной преступности. Эта деклассированная масса ловко управлялась «Конфедерацией независимой Польши» и готовилась ею для погромных акций. Как подметила в те дни английская газета «Обсервер», «имеются признаки того, что КПП принимает в свои ряды всякие отбросы общества».

164

Не случайно один из гостей «конгресса» тут же, на одном из заседаний, назвал его «прекрасно отрепетированным и грубо манипулированным спектаклем. Все на нем заранее намечено, расписаны голоса: кто говорит, что говорит, кого можно выпустить на трибуну».

165

Вот, к примеру, одна из «прикидок», обнаруженных в архиве варшавской «Солидарности»: правительство сумеет выставить в столице для оперативных действий в день конфронтации не более 100 тыс. человек из рядов армии, членов ПОРП и т. д., а «Солидарность» способна противопоставить им не менее 200–300 тыс. достаточно хорошо подготовленных бойцов.

166

Конечно, общий неблагоприятный морально-политический климат тех трудных месяцев, тяжёлый груз грубых ошибок прежнего партийно-государственного руководства не могли не оказать негативного воздействия и на членов ПОРП. Колебания в политических оценках и действиях, проявления нерешительности и фракционности ослабляли партию. «Но историческим фактом, — подчёркивал позже В. Ярузельский, — является то, что, несмотря на тяжёлые поражения, партия не распалась, подавляющее большинство её членов сохранило верность ПОРП».

167

В некоторых городах — оплотах антисоциалистических сил процент деморализованных членов партии был значительно выше. За 1980–1981 гг. во Вроцлаве, например, почти одна треть членов организации ПОРП сдали свои партбилеты.

168

Известно, что в период усиленной подготовки насильственного свержения народной власти, особенно в первые декабрьские дни, руководители церкви неоднократно публично призывали лидеров «Солидарности» вернуться к «мирному диалогу и компромиссам». «Укрепляя «Солидарность» всюду, где это было возможно, — подчёркивал варшавский еженедельник «Аргументы», — церковь одновременно стремилась к тому, чтобы руководители профсоюза не делали ставки на конфронтацию». Члены всепольской комиссии «Солидарности» получили перед заседанием в Гданьске по экземпляру письма, подписанного Глемпом, в котором, наряду с подтверждением симпатий церкви к «профобъединению», говорилось, что предшествующие достижения могут быть сведены на нет «безрассудностью, которая называется конфронтацией». Позиция, занятая костёлом, была по меньшей мере странной. В течение одной недели он выступил как будто бы с прямо противоположных позиций: 6 декабря призвал депутатов сейма отвергнуть внесённые ПОРП законопроекты, направленные против разгула анархии в стране, а 10 декабря обратился к членам всепольской комиссии «Солидарности» с рекомендацией воздержаться от силовой конфронтации с социалистическим государством, не осуждая в то же время проводимого «профобъединением» «забастовочного терроризма». Чего же добивался костёл? Усугубления того кризисного состояния, которое уже и так достигло своего крайнего предела и грозило в самое ближайшее время перейти в необратимый процесс экономического краха? Или же, продолжая, в сущности, способствовать нагнетанию крайней напряжённости политической и общественной жизни, костёл рассчитывал на обращение двух противоборствующих сторон к церкви как к «третьей силе», выполняющей роль высшего арбитра? Такое предположение, видимо, ближе к истине.

169

Вряд ли можно было исключить, например, возможность того, что какая-то часть польских трудящихся, особенно молодёжи, дезориентированная и деморализованная долгими месяцами анархии, «забастовочного терроризма» и подрыва идеологических и нравственных ценностей, может в одночасье покинуть позиции «молчаливого большинства» и временно качнуться в сторону контрреволюции.

170

Комиссия собралась в бывшем зале техники безопасности судоверфи им. Ленина — том самом, где в августе 1980 г. заседал забастовочный комитет и где были подписаны известные «общественные соглашения», включавшие в себя и пункт о признании «Солидарности» в качестве профсоюза при условии уважения им конституционных принципов ПНР.

171

Как сказал о положении в «Солидарности» на этом заседании заместитель председателя «профсоюза» региона Мазовше (Варшава) С. Яворский, «профсоюзные комитеты на воеводском уровне уже распадаются».

172

Он не без успеха боролся за лидерство в «профобъединении», настойчиво предлагая взять власть ещё весной и летом 1981 г. Ослеплённому ненавистью к социализму, ему трудно было понять, что любая попытка антисоциалистического переворота весной или летом 1981 г. оказалась бы ещё более безуспешной, чем декабрьские планы контрреволюции. Хотя до осени 1981 г. предводители «Солидарности» пользовались среди членов «профобъединения» авторитетом, авторитет этот держался только по причине наивной веры людей в их преданность идеалам социалистического обновления. С другой стороны, именно эта вера многих сотен тысяч польских трудящихся в «социалистическое предназначение» «профобъединения» была, как мы уже выяснили, непреодолимым препятствием для открытой борьбы контрреволюционной верхушки «Солидарности» за свержение социалистического общественного строя. Этого обстоятельства не понимали, да и не хотели понимать, ни Гвязда, ни другие «фундаменталисты».

173

Разработанный в Радоме курс на государственный переворот не подвергся в Гданьске коренным изменениям, но, как мы увидим далее, был уточнён в смысле тактических средств его реализации.

174

Особенно много говорилось об этом «временном правительстве» в кулуарах. Здесь по рукам ходил список членов будущего правительства. Что касается его главы, то считали, что наиболее подходящая кандидатура— Т. Мазовецкий, главный редактор еженедельника «Солидарность». Валенсу же прочили в президенты, которому, по выражению гданьского деятеля «профобъединения» А. Колодзея, «нечего будет сказать».

175

Примечательно, что в качестве соавторов «постановления о тактике и стратегии профсоюза», выступили представители двух основных группировок антисоциалистических сил, позиции которых в начале гданьского совещания столь резко расходились. Один из соавторов — «фундаменталист» Рулевский на первом же заседании 11 декабря ратовал за немедленное свержение правительства по инициативе «Солидарности». Он был поддержан большинством выступавших, принадлежавших к этой группировке. Именно этой фракцией, имевшей в высшем органе «профобъединения» довольно сильные позиции, был выдвинут цитировавшийся первоначальный проект решения. Другой соавтор — Модзелевский вместе со своими коллегами по КОС — КОР настаивал на необходимости вынудить власти первыми начать конфронтацию. Принятые в Гданьске документы наглядно свидетельствуют, чья точка зрения победила на заседании высшего органа «профобъединения», на чьих условиях состоялось новое примирение в стане контрреволюции.

176

Как легко увидеть, третий вопрос референдума был сформулирован тенденциозно и таким образом, что ставил положение дел с оборонительными союзами Польши с ног на голову. Ведь участие Польской Народной Республики в Варшавском Договоре обусловлено, как известно, прежде всего коренными национальными интересами польского народа, его стремлением обеспечить прочный мир в Европе и безопасность польского государства, гарантировать нерушимость западных границ страны, законность которых до сих пор не признается реваншистскими кругами ФРГ, упрямо мечтающими о Германии в границах 1937 г.

177

Как писал в январе 1982 г. главный редактор западногерманского буржуазного еженедельника «Штерн» Г. Наннен, «референдум вместе с всеобщей забастовкой, несомненно имел целью навязать Польше западнодемократический (читай: капиталистический. — В. Т.), а по своей сути безусловно антикоммунистический общественный строй».

178

Не случайно подробный сценарий проведения этого «дня протеста» взялся отработать такой мастер подрывных маневров, как Модзелевский.

179

Как заметила западногерманская газета «Нойе Рурцайтунг», «решение «Солидарности» провести «день национального протеста» стало последней каплей, вызвавшей введение военного положения».

180

У одного члена комиссии в последний момент настолько сдали нервы, что он просто отказался участвовать в голосовании. Им оказался… Лех Валенса, будущий «президент демократической самоуправляемой Речи Посполитой».

181

Отношение Советского Союза, других государств социалистического содружества к суверенным решениям конституционных органов ПНР хорошо известно. Телеграфное агентство Советского Союза по уполномочию правительства СССР уже 13 декабря 1981 г. заявило, что «все эти шаги, предпринятые в Польше, представляют собой, разумеется, её внутреннее дело». Вместе с тем следует подчеркнуть, что советские люди отнюдь не безразлично воспринимали польские события, понимая всю опасность затянувшегося контрреволюционного разгула в братской соседней стране. Чрезвычайная интернационалистская помощь была оказана Польше в экономической сфере. В начале января 1982 г. Исполком СЭВ принял заявление, в котором было подчёркнуто, что «страны — члены СЭВ оказывают и будут оказывать всестороннюю помощь братскому польскому народу в преодолении возникших экономических трудностей, в восстановлении нормального производственного процесса в народном хозяйстве, в обеспечении условий для дальнейшего социалистического развития страны».

182

Хотя в нашу задачу и не входит детальный анализ ситуации после введения в стране военного положения, мы считаем необходимым напомнить о программных документах народной власти, поскольку они несомненно внесли дополнительные позитивные коррективы в ход последующих событий. А эти события развивались совсем

1 Какова же была первая реакция Западной Европы на чрезвычайные меры польских властей? Газета «Генераль анцайгер» отмечала, что, «по мнению Бонна, премьер-министр Ярузельский ввёл военное положение, чтобы национальными средствами отвести угрозу гражданской войны». «Я думаю, — подчеркнул 13 декабря канцлер Австрии Б. Крайский, — что введение в Польше военного положения является последней попыткой предотвратить беду». В принципе ничего удивительного в такой позиции трезвомыслящих государственных деятелей, как и ряда ведущих органов печати Западной Европы, не было. Они лишь достаточно реалистично подошли к событиям в суверенной стране, хотя, конечно, не отказались от выражения своих классовых симпатий или антипатий. Крутой поворот был совершён многими государствами Западной Европы — членами НАТО двумя неделями позже под жёстким давлением Вашингтона, когда последний убедился, что его надежды на социальный реванш в Польше оказались химерой. США удалось в начале января 1982 г. протащить на сессии министров иностранных дел НАТО угодную Белому дому резолюцию, осуждающую власти ПНР за введение военного положения, а Советский Союз — за «вмешательство» (?!) в польские события. Странам-членам НАТО рекомендовалось ввести вслед за уже введёнными Америкой экономические санкции против ПНР и СССР.

183

В течение нескольких дней после 13 декабря 1981 г. в Белом доме он виделся в ином, более радужном свете. В Вашингтоне ещё не представляли себе, что их совместный с польской контрреволюцией план победного завершения «операции Полония» может дать осечку. О настроениях в коридорах власти Вашингтона в те дни достаточно наглядно свидетельствуют два сообщения, датированные 13 декабря. Хорошо информированный директор вашингтонского отделения американской телекорпорации Си-эн-эн С. Лури сообщал об оценках, высказанных ему высокопоставленными официальными лицами: «Прежде всего они считают, что лидер польских коммунистов генерал Ярузельский сделал роковую ошибку, перейдя к жёстким мерам. Этот шаг ошибочен потому, что Ярузельский не сможет поставить под контроль обстановку в стране, которая давно уже складывается не в пользу правительства. Сила профобъединения «Солидарность» велика. После объявления в ближайшие дни всеобщей забастовки… польские власти потерпят полный крах». Не менее оптимистичным был и настрой «отца» плана «операции Полония» Бжезинского, бывшего помощника президента США по национальной безопасности. Выступая по телевидению 14 декабря, после того как с ним проводили консультации, по заявлению американских телестанций, «различные официальные представители нынешней администрации», профессор заявил, что «основные события развернутся в ближайшие 48 часов, которые дадут ответ практически на все главные вопросы… Начнётся настоящая конфронтация между населением страны и нынешним режимом. Когда вся страна присоединится к забастовке, то это будет означать, что, несмотря на все аресты, позиции профсоюза по-прежнему непоколебимы… С военным положением мало кто из поляков сможет смириться…». Чаша весов, по убеждению вашингтонских стратегов, склонялась в пользу контрреволюционных сил.

184

Именно в четверг 17 декабря Вашингтону стало ясно, что совместный стратегический план США и польской контрреволюции по «отбрасыванию» социализма в ПНР провалился. Этот день стал «чёрным четвергом» для администрации Рейгана. 17 декабря президент США на специальной пресс-конференции впервые публично осудил введение военного положения в ПНР, обвинив польские власти в жестоких и неоправданных репрессиях против «честных профсоюзных деятелей» — «приверженцев европейских идеалов демократии и господства закона» (?!). Он почти в открытую призвал ушедших в подполье контрреволюционеров не складывать оружие. «Насилие, — довольно прозрачно изложил он свою мысль, — влечёт за собой насилие и угрожает ввергнуть Польшу в пучину хаоса». 23 декабря хозяин Белого дома выступил с развёрнутой программой всеобъемлющих экономических санкций против ПНР. Началась массированная и длительная политическая, экономическая и пропагандистская война мирового империализма во главе с США против социалистической Польши.

185

У читателя может возникнуть закономерный вопрос: не предусматривали ли стратеги готовящегося путча такой поворот событий, при котором в случае развязывания кровопролитного вооружённого мятежа конституционное правительство ПНР могло обратиться за помощью к своим социалистическим соседям? Этот вариант не только ими предусматривался, но и детально был продуман. Вот что рассказала по этому поводу в апреле 1983 г. газета «Жолнеж вольности»: «В штаб-квартире мазовецкого региона «Солидарности» в Варшаве родилось немало документов и инструкций, которые рассылались во все уголки страны в качестве «образцовых» и подлежащих исполнению. К довольно оригинальным относится обширный документ, дополненный приложениями, под названием «Вероятность, масштаб и характер советской вооружённой интервенции в Польшу». Несмотря на то что это «профсоюзный документ», в нем даётся военно-политический анализ возможных действий в масштабе европейского военного театра. Красной нитью через весь документ проходит мысль о том, что в случае неудачи с «молниеносным» захватом власти следует «во что бы то ни стало спровоцировать вооружённую интервенцию СССР в Польшу». Возникает ещё один вопрос: зачем понадобилось это контрреволюционерам? На основе анализа упомянутого документа газета «Жолнёж вольности» пишет: «Цель этой провокации — создать в Польше такую политическую обстановку после того, как советская помощь станет свершившимся фактом, которая предоставит взлелеянную в мечтах возможность прямого политического и военного вмешательства западных государств — членов НАТО во главе с США в польские дела». Но для чего? С какими целями? Сегодня очевидно, что не для того, чтобы с помощью войны помочь путчистам утвердиться господами в Варшаве, хотя такое военное вмешательство им было «твёрдо обещано» для придания решимости и твёрдости в развязывании путча. Вашингтонские стратеги считали более выгодным для себя менее опасный, но более результативный, на их взгляд, вариант: развязать длительную гражданскую войну в стране даже без шансов на конечный успех контрреволюции. С тем чтобы истекающая кровью и агонизирующая Польша продолжала, оставаясь в рамках социалистического содружества, дестабилизировать и ослаблять его.

186

Выступая на проходившем 21–22 июля 1983 г. заседании сейма, принявшем решение об отмене военного положения в стране, Первый секретарь ЦК ПОРП, Председатель Совета Министров ПНР В. Ярузельский высоко оценил деятельность вооружённых сил в трудный для Польши период. Он говорил: «В ту памятную декабрьскую ночь я сказал, что мы не намереваемся произвести военный переворот, ввести военную диктатуру. Вооружённые силы не действовали вопреки закону. Они спасли родную страну, когда её трясла лихорадка, когда над ней нависла невиданная опасность. Они выполнили свой священный долг перед родиной, перед социализмом».

187

В течение первого месяца более 1000 из них были освобождены. И не вина польских властей, что их не оказалось больше. Единственное, что требовалось для освобождения, — это подписать декларацию с обязательством не нарушать существующий в стране правопорядок и не заниматься деятельностью, противоречащей Конституции ПНР и существующим законам. Вполне обоснованное и, более того, самое минимальное требование к тем, кто до 13 декабря активно готовил насильственное свержение конституционных властей и постоянно нарушал законы страны.

188

Ведь военное положение и вынужденное, временное, но значительное сужение рамок социалистической демократии, приостановка, ввиду чрезвычайных обстоятельств, действия некоторых её институтов затруднило и замедлило процесс перехода ряда социальных групп польских трудящихся из лагеря «разочарованных» на позиции активных защитников социализма, мобилизации резервов, заложенных в социалистическом демократизме. Несомненно, этот процесс шёл бы намного быстрее и эффективнее в условиях «мирной» политической борьбы. Но не народной властью была избрана силовая форма противоборства. Её предпочли экстремисты из «Солидарности», увидев в путче единственный шанс уйти от надвигающегося краха.

189

В канун введения военного положения Вашингтон, значительно переоценивая степень дестабилизации народной власти, силу и организованность польской контрреволюции, а также собственные возможности, ещё рассчитывал на то, что социализм в ПНР потерпит поражение. К концу декабря за океаном перестали питать подобные иллюзии. Об этом прямо пишет в своих мемуарах, вышедших в 1984 г., бывший госсекретарь США А. Хейг.

190

Как писала позже, в июле 1983 г., газета французских коммунистов «Юманите», «в начале 1982 года западная печать в своём большинстве предвещала резкое обострение обстановки в Польше, а то и политический и экономический крах. Она явно принимала свои желания за действительность. Многие из тех, кто внезапно обнаружил тогда интерес к польскому народу, плохо скрывали свою надежду на полную дестабилизацию этой страны, которая имела бы тяжёлые последствия для всего содружества социалистических стран».

191

В результате отмены Соединёнными Штатами этого нормального торгового режима, которым в международной торговле пользуется на основе взаимности подавляющее большинство стран, американские таможенные пошлины возросли для Польши на машины и оборудование на 40, а на многие товары лёгкой промышленности — на 60 процентов!

192

Вместе с тем развязанная Западом экономическая война против Польши ещё раз обнаружила ту закономерность, что империалистические государства во имя достижения своих классовых целей могут пойти и на потери, в том числе и финансовые. Газета «Речь Посполита», касаясь кредитных отношений Запада с Польшей, отметила такую внешне парадоксальную и, как она выразилась, «небывалую» ситуацию: «Кредитор сделал все, чтобы осложнить жизнь своего должника, нанести ему ущерб и тем самым лишиться возможности получить в срок свои деньги».

193

Антисоциалистические группировки, хотя и быстро редевшие, но ещё обладавшие в первой половине 1982 г. влиянием среди части населения, были нацелены на возобновление беспорядков и организацию саботажа. Как ничтоже сумняшеся писал «на волю» находившийся в местах интернирования Куронь: «Либо власти пойдут на компромисс с обществом (читай: контрреволюцией. — В. Т.), либо общество свергнет власть». «Суть этой контрреволюционной тактики, — подчёркивала в те дни гданьская газета «Глос выбжежа», — состоит в попытке организовать всеобщую забастовку с последующим перерастанием в вооружённые столкновения. Гарантией достижения этой цели должно стать усиливающееся с Запада давление на Польшу».

194

«Санкции» неизбежно вели к развенчанию мифа «о добром дядюшке Сэме», имевшего в стране достаточно широкое хождение. Во второй половине 1982 г., по данным проведённого массового опроса, только 7 процентов опрошенных верили в доброжелательное отношение Вашингтона к польскому народу. Эти настроения подметили и иностранные корреспонденты. Венская газета «Прессе» писала: «Среди польского населения заметно растут чувства разочарования и раздражения позицией США и других западных держав».

195

Всего этого не могла не заметить католическая церковь, чутко реагирующая на любое изменение общественной атмосферы. В одной из проповедей кардинала Глемпа в конце 1982 г. прозвучало такое признание: «Из социологических исследований вытекает, что польский народ в своей массе вовсе не хочет капитализма». А ведь ещё за год-два до этого столь однозначная констатация была бы невозможна. Тогда с церковных амвонов произносились совсем иные речи… Позитивные сдвиги во внутри польской ситуации ещё больше обострили отношения между двумя течениями в костёле: одним, занимающим позицию неприятия социализма, и другим — осознающим, что в ПНР — социалистической стране — отношения церкви с государством нужно строить, исходя из признания исторических реальностей.

196

Лишь авторитетная политическая сила могла вызвать целый поток обращений к себе трудящихся. В Комиссию ЦК ПОРП по предложениям, жалобам и сигналам в течение 1982 г. поступило 400 тысяч писем с критикой недостатков и конструктивными советами. Ещё 41 тысяча писем была получена членами Политбюро и секретарями ЦК.

197

Руководители КОС — КОР во главе с Куронем, а также семь экстремистских главарей бывшей «Солидарности» (Гвязда, Яворский, Юрчик, Модзелевский, Палька, Розплоховский и Рулевский) были переведены из пунктов интернирования в места предварительного заключения на время ведения следствия по их участию в антигосударственном путче. Ещё раньше были привлечены к судебной ответственности Мочульский и другие лидеры «Конфедерации независимой Польши». В октябре 1982 г. суд признал их виновными в подготовке насильственного свержения конституционного строя в ПНР и приговорил их к разным срокам заключения. 13 июля 1984 г. после завершения следствия начался процесс по делу вожаков КОС— КОР. Им было предъявлено обвинение в том, что они «предприняли действия с целью свержения установленного конституционного строя». Этот вывод базировался на результатах следствия, материалы которого занимают 40 томов.

198

Вот характерный в этом отношении штрих. В конце 1982 г. — через несколько дней после возвращения в Гданьск из мест интернирования — бывший председатель бывшей «Солидарности» встретился с корреспондентом газеты «Вашингтон пост». Сообщив в этой беседе, что «сопровождавшие его домой сотрудники службы Общественного порядка обращались с ним хорошо», Валенса истолковал это по-своему, заявив этим сопровождающим, как писал не без сарказма американский корреспондент, буквально следующее: «Естественно, я сказал им, что как будущий президент очень рад, что они так ко мне относятся. Я спросил их, будут ли они мне тогда верно служить, и они пообещали, что будут…» «Как видно, — комментировала газета «Трибуна люду», — ему трудно уяснить себе тот факт, что он был «звездой только одного сезона», да к тому же в театре марионеток». С предельной деловитостью и откровенностью вынесла своё резюме и осведомлённая «Нью-Йорк тайме» в номере от 29 июня 1983 г.: «Роль Валенсы для нас теперь уже потеряла всякий смысл».

199

И здесь опять встаёт вопрос об отношении католической церкви к деятельности антисоциалистических группировок в период выхода страны из кризиса. Публично руководители костёла как будто дистанцировались как от народной власти, так и от нелегальных групп, избрав для себя роль, как не уставал подчёркивать примас Польши Глемп, «политического посредника», призывающего к «примирению» всех поляков. Каково все же было действительное отношение костёла к «оппозиции» после декабря 1981 г.? Есть факты, свидетельствующие о прямой поддержке определённой частью духовенства действий подполья. Однако многое ещё скрыто.

200

Задачи выхода страны из кризиса намного облегчились благодаря интернационалистской помощи и поддержке социалистических союзников. «Польше было бы трудно выдержать столь тяжёлое экономическое испытание, — подчёркивалось в докладе ЦК на Всепольской конференции ПОРП в марте 1984 г., — без солидной и эффективной помощи страны Советов. Она протянула нам руку помощи в самый сложный момент. Она согласилась на непредусмотренное планом увеличение поставок самых необходимых товаров и сырья… Помощь советских товарищей мы не забудем. Она позволила нам перенести самое худшее. Сегодня она позволяет спокойно думать о будущем».

201

В 1984 г. государственные и кооперативные хозяйства, обладая лишь 20 процентами земельных угодий, произвели почти 30 процентов товарной сельскохозяйственной продукции страны.

202

В результате ухода из партии во время событий 1980–1981 гг. неустойчивых либо разочарованных людей и исключения из её рядов в последующие годы людей, не способных достойно представлять ПОРП как авангардную силу польского общества, численность партии сократилась, по данным на май 1985 г., более чем на один миллион человек. Ныне в ПОРП — 2,1 млн. членов и кандидатов в члены партии.

203

Если в первые месяцы после введения военного положения в партию в среднем вступало до 200 человек, то в 1983–1984 гг. число людей, решивших связать свою судьбу с борьбой ПОРП за укрепление социализма, значительно увеличилось. Вот несколько цифр за 1984 г., характеризующих эту новую динамику: в июне в партию вступило 2,4 тыс. человек, октябре — 3,6 и декабре — 4,7 тыс. человек. Всего за 1984 г. ряды ПОРП пополнились 35 тысячами кандидатов в члены партии. 45 процентов из них — рабочие. 54 процента — молодые люди до 30 лет. Однако все ещё слабо представлено в партии трудовое крестьянство. Среди вступивших в ПОРП в 1983–1984 гг. крестьяне составляли лишь 5 процентов. Это обстоятельство вызывает в партии беспокойство: ведь упрочение идейного и политического влияния ПОРП среди крестьянства, особенно единоличного, — важное условие укрепления рабоче-крестьянского союза, одна из предпосылок решения ведущей задачи переходного периода — постепенного перевода польской деревни на путь коллективного хозяйствования.

204

Вполне понятно, что становление профсоюзного движения происходит в непростых условиях. Антисоциалистическое подполье, с одной стороны, призывает к его бойкоту, а с другой, — используя тот факт, что большинство состава новых профсоюзов — это члены бывшей «Солидарности», пытается оказывать давление на них: вызывать трения с народной властью, возрождать оппозиционные настроения. Поэтому в бывших центрах наибольшей активности контрреволюционеров развитие профсоюзного движения встречает особые трудности. Так, в Гданьском воеводстве пока что самый низкий по стране процент участия трудящихся в профсоюзном движении (летом 1985 г. — около 40 процентов).

205

У арестованного незадолго до выборов одного из вожаков подполья Лиса было обнаружено письмо, полученное с Запада. Приведём одну выдержку из него: «У нас есть возможность собрать для вас сумму, близкую к одному миллиону долларов (главным образом от американцев и японцев), если окажется удачным бойкот выборов в народные советы… Однако, для того, чтобы заполучить валюту, они (т. е. американцы и японцы. — В. Т.) должны быть достаточно уверены, что вы в Польше можете эти деньги эффективно использовать».

206

Важным событием в общественно-политической жизни страны стали состоявшиеся в октябре 1985 г. выборы в высший орган власти — сейм. В них приняли участие четыре пятых всех избирателей.

207

А империалистический Запад не жалеет средств на радиоагрессию, продолжающуюся круглые сутки. Только две станции — «Свободная Европа» и «Голос Америки» ежедневно вещают на Польшу 27 часов.

208

Французская правая газета «Фигаро» вынуждена была констатировать: «Несомненно, призывы «Солидарности» к бойкоту первомайских торжеств встречены с минимальным откликом. Первомайская демонстрация в Варшаве продолжалась 5 часов. В ней приняли участие представители всех поколений и всех профессий. Демонстрация была самой большой в послевоенный период». Празднование 1 Мая в 1984 и 1985 гг. ещё раз подтвердило, что процесс распада «молчаливого большинства» продолжается.

209

В связи с 40-летием ПНР сейм принял закон об амнистии, который распространился и на тех, кто совершил до 21 июля 1984 г. действия, направленные против государства. По амнистии из мест заключения были освобождены как уже осуждённые за политические преступления, так и те, по делу которых ещё продолжалось следствие. Более 300 лиц, находившихся в подполье, явились с повинной в следственные органы на основании этого закона. Большинство из них прекратило антигосударственную деятельность. «Принятый закон, — подчеркнул, выступая на заседании сейма В. Ярузельский, — свидетельство силы народного государства, его гуманного характера. Решение сейма даёт возможность возврата амнистируемых к нормальной жизни, однако не изменяет строгой политической оценки совершенных ими антигосударственных действий. К анархии возврата никогда не будет». В случае, если будет совершено повторное преступление до 31 декабря 1986 г., решение об амнистии в отношении такого лица отменяется. Амнистия не охватывает наиболее тяжкие преступления — государственную измену, шпионаж и саботаж. Определённая группа контрреволюционеров не отказалась от антисоциалистических акций. Некоторые из них вновь находятся под судом и следствием или уже осуждены.

210

«Социалистическое государство, — писал в декабре 1984 г. еженедельник «Аргументы» — орган общества по распространению светской культуры, — должно усилить борьбу за придание рационалистического и атеистического характера сознанию прежде всего той части польского общества, которая определяет общественную атмосферу в ПНР. Это касается как всех видов обучения, научных публикаций и других форм распространения знаний, так и ограничения действий тех организаций и священников, которые предоставленные им возможности используют против социализма, наперекор национальным и социальным интересам поляков».

211

К судебной ответственности за возобновление антигосударственных действий в 1985 г. вновь привлечены небезызвестные читателю этой книги Куронь, Мочульский, Лис, Михник, Гвязда, Яворский и другие. За провоцирование и организацию беспорядков они, как и некоторые другие контрреволюционеры, осуждены на разные сроки лишения свободы.

212

Все тот же неутомимый Бжезинский, упорно возвращаясь «на круги своя», вновь и вновь повторяет, обращаясь к подполью: «Поддержание идеи польскости требует символических жертв и даже определённых волнений, ибо национальное самосознание (т. е, национализм. — В. Т.) должно временами восстанавливаться драматическими конфронтациями, даже несущими с собой жертвы».

213

Основные центры по руководству антисоциалистической деятельностью после 1981 года переместились в Западную Европу. Штаб-квартира польской контрреволюции ныне размещается в Брюсселе под вывеской координационного бюро «Солидарности». Через этот канал только в 1982–1983 гг. западные подрывные центры смогли переправить в Польшу более 200 тыс. долларов, большое количество множительного и полиграфического оборудования, радиоаппаратуру.

214

Даже США под давлением своих союзников и с учётом новой обстановки в Польше были вынуждены отменить некоторые из числа малозначительных своих «санкций», оставив, разумеется, в силе те из них, которые наносят ПНР наибольший ущерб.