Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг. - [61]
Однако бешеная активность главарей контрреволюции нередко наталкивалась на сопротивление рядовых членов «Солидарности», особенно в тех случаях, когда путчистские планы обсуждались в более или менее широкой аудитории. Это произошло даже в такой цитадели контрреволюции, как варшавская «Солидарность», на уже упоминавшемся нами собрании 5–6 декабря. Призыв к захвату радио и телевидения вызвал неожиданное для экстремистов сопротивление значительной части собравшихся. Предложение отказаться от проведения этой акции было отклонено большинством буквально в несколько голосов. Лишь используя тактику многократных повторных голосований, отключения микрофонов во время выступлений неугодных ораторов и т. д., удалось утвердить и другие путчистские резолюции.
Свои постановления руководители «Солидарности» в эти дни предпочитали выносить на обсуждение лишь в отдельных «проверенных» низовых организациях. Так, решение в духе идей радомского совещания было принято большинством голосов на собрании членов «Солидарности» щецинской судоверфи им. А. Барского, где позиции экстремистов были тогда сильны. «Мы решительно отбрасываем концепцию фронта национального согласия, — говорилось в нем, — и требуем, чтобы до момента проведения демократических и свободных выборов высшая исполнительно-контрольная власть в стране была передана общественному совету народного хозяйства». Принятие на «опорных» предприятиях подобных решений должно было создать впечатление широкой народной поддержки «радомской позиции». Однако таких «рабочих собраний» было немного. Руководители антисоциалистических сил из «Солидарности» мало где рисковали говорить с рабочими в открытую.
К декабрю 1981 г. её массовая основа — немалая часть польского рабочего класса все определённее, особенно после радомского шока, отходила от участия в активных акциях.
Но профсоюзных вывесок никто не снимал. По инерции под лозунгами «Солидарности» ещё шли значительные отряды трудящихся: на их сознание ещё воздействовала изощрённая демагогия и жонглирование «самоуправленческими» терминами.
Так обстояло дело с рабочим классом. Одновременно контрреволюционные вожаки предприняли в эти дни тактический ход, цель которого просматривалась, правда, без особого труда: создать хотя бы видимость активной поддержки путча польской интеллигенцией. В конце первой декады декабря в Варшаве было организовано помпезное шоу в виде так называемого конгресса польской культуры. В качестве «звёзд» на нем выступили специально приглашённые именитые польские эмигранты-антикоммунисты, изо всех сил старавшиеся «раскачать» интеллектуалов, и заранее подготовленные ораторы из числа самых крайних оппозиционеров[164], потребовавшие — разумеется, «от имени всей польской интеллигенции» — передачи руководства ведущими отраслями и учреждениями культуры, в том числе и средствами массовой информации, «в руки общества» (читай: «Солидарности». — В. Т.). Конгресс призвал «всех людей умственного труда» самым активным образом поддержать акции, намеченные контрреволюционными штабами на 17 декабря. Но даже средствами самой умелой демагогии уже невозможно было свести на нет начавшиеся сдвиги в политическом сознании той части интеллигентов, которые поначалу поверили квазиобновителям из «Солидарности», а тем более — вернуть их в лоно контрреволюции.
Обратимся теперь к иным аспектам декабрьской диспозиции классовых и политических сил. Что же происходило по другую сторону баррикад?
В эти решающие дни значительно консолидировались последовательные сторонники социализма, возглавляемые ПОРП. Защитники народной власти обладали немалыми силами, которые явно недооценивались контрреволюцией[165].
Несмотря на планомерную многомесячную моральную травлю, подчас доходящую и до насильственных действий, 2,5 млн. коммунистов, из которых 23 процента составляли люди моложе 30 лет, продолжали отстаивать завоевания социалистической Польши[166]. Лидеры «Солидарности», считавшие, что они обладают монопольным влиянием в рабочем классе, напрасно сбрасывали со счетов в своей политической игре тот факт, что более миллиона польских рабочих — членов ПОРП продолжали защищать идеи социализма.
Они проявляли стойкость и преданность социалистическому строю даже на тех предприятиях, которые считались оплотом антисоциалистических сил. На варшавском тракторном заводе «Урсус» в августе 1980 г. в партийной организации ПОРП насчитывалось 3100, а в начале декабря 1981 г. — 2600 человек. На металлургическом комбинате «Варшава» в августе 1980 г. было 2000 членов и кандидатов в члены ПОРП, а к декабрю 1981 г. в рядах коммунистов продолжало состоять 1800 человек. Всего же в Варшаве, где силы контрреволюции были наиболее активны, партийная организация в период 1980–1981 гг. сократилась всего на 10 процентов[167]. Если к тому же иметь в виду многие десятки и сотни тысяч членов союзных с ПОРП партий, профсоюзов, противостоявших «Солидарности», а также молодёжных и других общественных организаций — словом, все социалистические силы, то политическая армия защитников народной власти была отнюдь не малочисленна.
