Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг. - [57]

Валенса, 11 декабря: «Нас провоцируют, нагнетают в стране напряжённость. В частности, этому способствовала публикация наших выступлений в Радоме. Но мы будем Продолжать бороться за то, чтобы общество (читай: «Солидарность». — В.Т.) имело право контролировать действия правительства».

К. Крупиньский, заместитель председателя «Солидарности», председатель регионального объединения «профсоюза» в г. Ольштыне, 10 декабря: «Профобъединение считает дальнейшее ведение переговоров беспредметным. Выраженное Валенсой на заседании в Радоме мнение, что следует начать конфронтацию, широко распространено среди членов «Солидарности».

Один из самых влиятельных идеологов КОС — КОР заместитель председателя регионального отделения «Солидарности» во Вроцлаве Модзелевский был особенно воинствен: «С властью, ставшей преградой на пути перемен, — заявил он 9 декабря, — нельзя достигнуть соглашения. Если власть решится на конфронтацию (т. е. отвергнет радомский ультиматум. — В. Т.), то профсоюз её примет. И тогда — я не побоюсь ещё раз повторить (сказанное им в Радоме. — В. Т. ) — это будет для власти последний бой. Она ничего не добьётся, кроме ускорения собственной гибели».

Правда, среди «сторонних» благожелателей «Солидарности» нашлись такие хитрецы, которые предприняли ещё одну попытку спасти реноме контрреволюционных вожаков, а заодно дать им совет на будущее. Они постарались объяснить заговорщические откровения в Радоме тем, что просто «бес попутал» этих добропорядочных «демократов» и «борцов за справедливость». Именно таков был смысл выступления председателя Союза польских журналистов С. Братковского. «Эта сторона, — писал он об участниках радомского заседания «Солидарности» в газете «Жиче Варшавы» 11 декабря, — в любой ситуации должна сначала думать, а потом говорить. Если кто-нибудь не может не плести все, что ему взбредёт в голову, то пусть делает это на именинах собственной тёщи, которая не записывает его выступления на магнитофон. Эта сторона (даже среди своих!) должна отказаться от ораторства в духе «это есть наш последний…». Она должна отказаться от этого, опасаясь не только просачивания информации, но и из-за того, что речь идёт не о «последнем бое». Речь идёт об осуществлении глубоких, мудрых, порядочных реформ, о настоящей демократии и длительном процессе».

Однако подобные неуклюжие попытки обелить лидеров контрреволюции уже вряд ли могли ввести в заблуждение многих. Да и самим «подзащитным» Братковского это было не нужно. Они взяли курс на молниеносный государственный переворот не по наитию, а по зрелому размышлению, понимая, что начавшийся процесс массового отхода трудящихся от «Солидарности» не оставляет им иного выбора. К тому же и сам момент для выступления казался благоприятным: призывы правительства и ПОРП вернуться к диалогу и национальному соглашению лидеры «Солидарности» посчитали признаком все ещё прогрессирующей слабости социалистического государства, а следовательно — возможного успеха в предстоящей схватке.

«Молниеносный маневр», о котором рассуждал в Радоме председатель «Солидарности», не был просто броским словцом. В этой выношенной формуле содержалась оценка контрреволюцией сложившейся ситуации.

Конечно, лидеры «Солидарности» не были столь большими эрудитами в сфере законов политической борьбы. Но классовым инстинктом они довольно правильно схватывали специфику положения, создавшегося в эти декабрьские дни. А специфика эта состояла, повторяем, в том, что массовый отлив трудящихся от одного полюса противоборства не означал сосредоточения их на противоположном полюсе, т. е. такого же возрастания политической армии другой стороны. Разочарование рабочих, других социальных групп трудящихся в деятельности верхушки «Солидарности» было закономерным и неизбежным, как только стали обнажаться принципиальные различия классовых целей в «двухслойном» «профобъединении»: рабочего класса, выступавшего против деформаций социализма, и классово чуждых ему вожаков «Солидарности», интересы которых были ориентированы на ликвидацию социалистического общественного строя как такового.

Однако нужны были ещё долгие месяцы большой политической и идеологической работы ПОРП, союзных с ней партий, всех институтов народной власти, чтобы восстановить в этой новой ситуации то, что было потеряно к концу 70-х годов. Необходимо было вернуть доверие трудящихся.

В этих своеобразных обстоятельствах все увеличивающееся число членов «Солидарности» оказывалось в рядах безучастного, разочарованного «молчаливого большинства. На какое-то время они, даже убеждаясь постепенно в правоте народной власти, оставались граждански совершенно пассивными. Самые драматичные повороты в судьбах страны оставляли их равнодушными. В польских условиях того времени такое, видимо, было неизбежно.

Как это на первый взгляд ни парадоксально, но именно растущий отход масс рабочего класса, других групп трудящихся от «Солидарности» на позиции «молчаливого большинства» впервые за все время действия на открытой политической арене антисоциалистических сил открывал реальные, хотя и минимальные, возможности для реализации их замыслов. Ведь до осени 1981 г. контрреволюционные устремления вожаков «Солидарности» достаточно прочно блокировались установкой шедших за ними масс на «обновлённый социализм». Никогда ещё контрреволюция не вела за собой такой массы, как в Польше до осени 1981 г. Но в то же время никогда она не была так неспособна полностью подчинить её своим целям.