Краденый город - [29]
Светлело. Люди стояли хмурые, невыспавшиеся. И наконец солнце прорвалось. Крыши домов порозовели, зазолотились. Солнце отыскало и показало все прямые линии, все завитки, каменные крылья и вазы. Даже лица у некоторых посветлели.
Но голова была тупая, сонная, слабая, будто наполненная сырым песком. И мысль увязла в этом песке.
Таня вынула книгу.
– Чего это? – удивилась соседка, заглядывая ноздрями ей через плечо. – Читать здесь собралась?
И правда. Напирали спереди, напирали сзади. Словно боялись упустить лишний сантиметр. Таня зажала книгу под мышкой. «Крыши… солнце… лица», – попробовала она вернуться и выудить мысль, но лишь тупо смотрела перед собой. Время капало, как кисель. Ноги стыли. Но дверь булочной теперь маячила совсем близко.
Дом на другой стороне улицы Таня уже знала до последнего потека на штукатурке. Очередь сделала несколько шажков. Теперь Таня изучала фонарный столб: металлические репродукторы на нем напоминали соцветие колокольчиков. «Радио… Тоже что-то важное», – опять принялась думать Таня, но как ни старалась, а только загребала тяжелый мокрый песок, в котором тонули мысли. Думать больше не получалось.
Очередь опять задвигалась: каждый выигранный шаг пробегал по ней от головы к хвосту.
Внезапно в воздухе зашелестело. И – ба-а-бах! Бам! Бам!
Репродукторы молчали. Они выли только при бомбежке: самолеты еще можно было заметить с воздуха заранее. Немецкие пушки всегда заставали город врасплох.
– На Староневский кладет, – прислушавшись, сказал кто-то.
– Вот гады! Специально ждут, когда народ на работу пойдет. Чтобы побольше уложить, значит.
Таня представила: вот стоит немец, закладывает в пушку снаряд. Пускает. Надеется, что убьет и покалечит, да побольше. Безоружных людей, которых он даже не знает! Но опять не успела додумать мысль до конца.
– Немец, – пожал плечами мужчина в кепке впереди Тани. – Он любит распорядок. С восьми до девяти – значит, бьет ровно с восьми до девяти.
– Вы их как будто хвалите? – быстро и зло осведомился голос еще дальше.
Передний что-то залепетал, оправдываясь.
– Это диверсанты им сигналы подают, – вдруг громко сказала за Таней соседка. – В доме рядом с нами, говорят, сами видели: фонариком кто-то с крыши мигал. Милиция сразу приехала.
Очередь зашумела.
– Твари! Сволочи!..
– Посадить их всех!..
– Мало их корчевали, врагов этих…
Внезапно шелест сменился свистом. Все смолкли. Сжались. Таня съежилась. Почувствовала, как соседка трясется мелкой дрожью. Свист означал одно: квадрат обстрела переместился к ним. Трамвай на улице немедленно остановился, из него побежали прочь люди. По пустому вагону быстро шла кондуктор, одной рукой хватаясь за свисающие кожаные петли, а другой придерживая ожерелье с катушками билетов на груди. Выскочила и бросилась в арку ближайшего дома – так древний человек бежал от опасности в пещеры.
Бах! Снаряд упал над аркой дома поодаль. Охнуло облако пыли, брызнули стекла, щебенка, посыпались кирпичи.
Бах! Дом на другой стороне выплюнул стекла всеми верхними этажами. Женщина в косынке вскрикнула, толкнула девушку перед собой, оттоптала ноги старику, стоявшему за ней, тот наступил на ноги мужчине в кепке, а он – Тане; она чуть не упала, но лишь заехала локтем соседке в мягкий живот.
Бах! Трамвай превратился в смятую металлическую коробку. Завалившись на бок, показывал четыре железных колеса.
Женщина в беретике не выдержала – выскочила из очереди и рванула в подворотню: там в полумраке белели лица тех, кто уже спрятался.
Ноги вопили Тане: беги! Дернулись. Но тут свист прекратился. Квадрат обстрела опять сместился. Видно, тот в кепке был прав: обстреливали аккуратно, старались ничего не упустить.
Во рту у Тани было суше, чем в пустыне Сахаре, даже язык, казалось, из песка.
Женщина в беретике выбралась из подворотни, затрусила к очереди, нашла свое место. Но никто не подвинулся.
– Вы тут не стояли.
– Я стояла!
– Не стояли.
Она попробовала пустить в ход руки. Очередь качнулась. Тане опять отдавили ноги.
– Товарищи!
– Нечего было бегать туда-сюда.
Пожарная машина уже примчалась; раскатывали серый шланг и глядели на оранжевое пламя, дыбом стоявшее на верхних этажах раненого дома. Валил черный дым.
Женщина в беретике кинулась на абордаж. Ее быстро вытолкнули. Беретик свалился на тротуар.
– Так все будут бегать куда хотят!
Несчастная отряхивала берет, губы у нее тряслись, на волосах была пыль, отчего они казались седоватыми.
– А потом ведь скажут, что ленинградцы мужественно стояли под обстрелами, – еле слышно пробормотал мужчина в кепке. Увидел Танины глаза. Осекся.
– Ленинград не сдается! – громко и бодро сказал он.
Таня сделала вид, что не расслышала. И спохватилась, что книги у нее в руках больше нет. Наверно, выронила при обстреле.
– Обломает зубы фашист-то, – более естественным голосом добавил кто-то. – Вон сколько крупных городов обложил. Ленинград, Киев, Севастополь.
– Киев стоит, и мы выстоим.
– Подавится немец. Не возьмет, – согласились в очереди.
Книга была чужая. Таня принялась вертеть головой. Наклонилась. Ноги стояли темным лесом.
Две тяжелые теплые ладони легли ей на плечи.
– Ничего-ничего, – кивнула ноздрями соседка. – Главное, сама цела.
Детство Шурки и Тани пришлось на эпоху сталинского террора, военные и послевоенные годы. Об этих темных временах в истории нашей страны рассказывает роман-сказка «Дети ворона» — первая из пяти «Ленинградских сказок» Юлии Яковлевой.Почему-то ночью уехал в командировку папа, а через несколько дней бесследно исчезли мама и младший братишка, и Шурка с Таней остались одни. «Ворон унес» — шепчут все вокруг. Но что это за Ворон и кто укажет к нему дорогу? Границу между городом Ворона и обычным городом перейти легче легкого — но только в один конец.
Ленинград, 1930 год. Уже на полную силу работает машина террора, уже заключенные инженеры спроектировали Большой дом, куда совсем скоро переедет питерское ОГПУ-НКВД. Уже вовсю идут чистки – в Смольном и в Публичке, на Путиловском заводе и в Эрмитаже.Но рядом с большим государственным злом по-прежнему существуют маленькие преступления: советские граждане не перестают воровать, ревновать и убивать даже в тени строящегося Большого дома. Связать рациональное с иррациональным, перевести липкий ужас на язык старого доброго милицейского протокола – по силам ли такая задача самому обычному следователю угрозыска?
Страна Советов живет все лучше, все веселее – хотя бы в образах пропаганды. Снимается первая советская комедия. Пишутся бравурные марши, ставятся жизнеутверждающие оперетты. А в Ленинграде тем временем убита актриса. Преступление ли это на почве страсти? Или связано с похищенными драгоценностями? Или причина кроется в тайнах, которые сильные нового советского мира предпочли бы похоронить навсегда? Следователю угрозыска Василию Зайцеву предстоит взглянуть за кулисы прошлого.
На дворе 1931 год. Будущие красные маршалы и недобитые коннозаводчики царской России занимаются улучшением орловской породы рысаков. Селекцией в крупном масштабе занято и государство — насилием и голодом, показательными процессами и ловлей диверсантов улучшается советская порода людей. Следователь Зайцев берется за дело о гибели лошадей. Но уже не так важно, как он найдет преступника, самое главное — кого за время расследования он сумеет вытолкнуть из‑под копыт страшного красного коня…
Вырвавшиеся из блокадного Ленинграда Шурка, Бобка и Таня снова разлучены, но живы и точно знают это — они уже научились чувствовать, как бьются сердца близких за сотни километров от них. Война же в слепом своем безумии не щадит никого: ни взрослых, ни маленьких, ни тех, кто на передовой, ни тех, кто за Уралом, ни кошек, ни лошадей, ни деревья, ни птиц. С этой глупой войной все ужасно запуталось, и теперь, чтобы ее прогнать, пора браться за самое действенное оружие — раз люди и бомбы могут так мало, самое время пустить сказочный заговор.
Что мы знаем о балете? Огни рампы, балетные пачки, пуанты, легкость, воздушность, красота… Юлия Яковлева покажет нам балет (да не просто балет, а балет в Большом) таким, какой он за кулисами. Тяжелый труд, пот, мозоли, интриги. Но все это здесь не главное. Все это только вплетено в еще более интересную интригу. О том, как связан балет «Сапфиры» с африканскими алмазами, которые добывают для русского олигарха на африканских рудниках под охраной ЧВК, узнать удастся только потому, что в здание Большого театра войдут женщина с ребенком, а выйти удастся только ребенку.
В книге много страшных рассказов, которые на самом деле не так напугают читателя, как научат его наблюдательности, доброте, и, конечно же, умению сориентироваться в необычной (а может, и страшной) ситуации. Алексей Лисаченко – талантливый детский писатель, лауреат IV Международного конкурса детской и юношеской литературы имени А.Н. Толстого (2012). А за сказочную повесть «Женька из 3 «А» и новогодняя Злка» автор в 2016 году получил премию имени С. Маршака. Эту повесть ребята тоже прочитают в нашей книге. Для младшего школьного возраста.
Герои этой книги очень любят свой город, гавань, море, корабли; затаив дыхание слушают рассказы матросов и рыбаков, завидуют их подвигам и ждут не дождутся, когда станут взрослыми… А между тем они и сейчас совершают немало благородных дел. И маленький больной Степик, который заботится о молодом деревце. И Белоснежка, спасающая подруг во время шторма. И Тюлька, которая мечтает о том, чтобы победить сероводород, который губит живое море. И, как всякие ребята, они похожи друг на друга и в то же время разные.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Веселая, почти рождественская история об умной и предприимчивой собаке Люсе, которая, обидевшись на несправедливость, совершает побег из дома. После многих опасностей и приключений покорившая сердца нескольких временных хозяев беглянка благополучно возвращается домой как раз к бою новогодних курантов.Книга предназначена для детей среднего школьного возраста.
Весёлые школьные рассказы о классе строгой учительницы Галины Юрьевны, о разных детях и их родителях, о выклянчивании оценок, о защите проектов, о школьных новогодних праздниках, постановках, на которых дети забывают слова, о празднике Масленицы, о проверках, о трудностях непризнанных художников и поэтов, о злорадстве и доверчивости, о фантастическом походе в Литературный музей, о драках, симпатиях и влюблённостях.
Наконец-то фламинго Фифи и её семья отправляются в путешествие! Но вот беда: по пути в голубую лагуну птичка потерялась и поранила крылышко. Что же ей теперь делать? К счастью, фламинго познакомилась с юной балериной Дарси. Оказывается, танцевать балет очень не просто, а тренировки делают балерин по-настоящему сильными. Может быть, усердные занятия балетом помогут Фифи укрепить крылышко и она вернётся к семье? Получится ли у фламинго отыскать родных? А главное, исполнит ли Фифи свою мечту стать настоящей балериной?
Ленинград освобожден, Шурка и Бобка вернулись из эвакуации, дядя Яша с немой девочкой Сарой – с фронта. И вроде бы можно снова жить: ходить в школу, работать, восстанавливать семью и город, – но не получается. Будто что-то важное сломалось – и в городе, и в людях: дядя Яша вдруг стал как другие взрослые, Сара накрепко закрылась в своей немоте, а бедному Бобке все время смешно – по поводу и без… Шурка понимает, что нужно во что бы то ни стало вернуть Таню, пусть даже с помощью Короля игрушек, – но какую цену он готов за это заплатить? «Волчье небо» – четвертая из пяти книг цикла «Ленинградские сказки».