Краденая победа - [9]

— Великая Лучница покарает тебя, нечестивец! — произнес жрец. — Не слушайте его, добрые люди, делайте, что предначертано судьбой.

— Великая Лучница? — в голосе чужака послышалась издевка. — Но что такое лук против хорошего мушкета? Разве покарала она других? Мы обращали в истинную веру Майлапур, Танджавур, Амравату, Маюрам, Шаури, многие другие города и области. Но никто не слышал, чтобы ваша Риттхи пускала в кого-нибудь огненные стрелы. Ее храмы разрушают, от нее отрекаются даже служители — она кого-нибудь покарала? Ваши боги — такой же прах и тлен, мрак и дикость, как и замшелые империи с обленившимися раджами во главе. Только свет истинной веры освободит вас от древних предрассудков, а Темеса принесет вам блага цивилизации и возможность преуспеть. Мы хотим вам помочь, не отталкивайте же протянутую руку.

Раздался еще один голос:

— Мы живем, как завещано предками, как повелось в веках. Не пытаемся заставить так же жить вас. Почему вы пришли к нам и стали говорить, что… ну, что наши Боги вовсе и не Боги?

Но темесец не смутился.

— Я вижу, ты из касты бханга — подметальщиков. Тебя все сторонятся, как прокаженного, презирают и тебе нельзя даже пить из одного с людьми из других каст сосуда. Зачем тебе это нужно? Все, кто приняли веру Единого-и-Единственного, равны перед Ним. Сами выбирают, чем в жизни заниматься. Вас же жрецы, которые почитают демонов, держат в темноте невежества и нищеты.

— Не слушайте его! — надрывался жрец Ритхи. Но получалось как-то жалко, совсем не убедительно. — Каждый имеет то, что заслужил в прошлых жизнях!

— Нет никаких прошлых жизней! — произносит северянин. — Кто прожили свой век благочестиво, принимаются Единым-и-Единственным в рай. Те же, кто коснели в грехе и неверии, обречены на вечные муки. Покайтесь за грех идолопоклонства, иначе придется держать ответ и в этой жизни, и в загробной. И подчинитесь мощи великой Темесы — народ темесский избран Единым-и-Единственным. Сопротивление не приведет ни к чему, кроме лишней крови.

— Что он говорит, — ужаснулась Амрита. И поразилась ярости, сверкнувшей в глазах мужа. Таким она его никогда не видела — но, может быть, видели темесцы, на войне? Правда, те, кто видели, уже никому не расскажут. Миг спустя она хватает мужа за рукав: — Ты куда?

— Я не жрец, но и ему не позволю оскорблять нашу веру!

Глава 3

Годы 1550 от основания Ствангара, Темеса.

Луиджи Фанцетти неплохо знал церковную историю. Прошло более тысячи лет с той поры, как в Озерном Крае появились первые проповедники истинной веры. Первой страной, в которой утвердилась истинная вера, стала Рыцарская земля, сейчас Контарское королевство. Увы, некий Яахим Аббенский извратил истинную веру, провозгласив себя посланником Единого. Но поскольку в остальном он остался верен Единому, до поры Святой Престол мирился с местными «особенностями».

Потом пришел черед Империи Ствангар: сперва новую веру проповедовал в Нехавенде великомученик Сиагрий, пока не был казнен, но потом эстафету принял святой император Валианд. Именно он, когда унаследовал престол, объявил единственной верой Ствангарской империи веру в Единого-и-Единственного. Увы, многие из язычников отказались подчиниться святому императору. Сам Валианд был убит почитателями демонов, но его наследники довели дело, уничтожив язычество в Ствангаре. Обращение Ствангара сделало Обращение сопредельных стран неизбежным.

В Темесской федерации, а в те времена еще Семиградье, то же самое делал дож Лонноло. Дольше держалась за отжившее язычество, даже пыталась помогать ствангарским и эрхавенским язычникам держава Атаргов. Ее правителей — Левдаста Атарга и Амелию — последователи Единого прозвали бичами божьими. Но и на них сыскалась управа. Уже их дети, убедившись в том, что сопротивление бессмысленно, приняли истинную веру. Остальным государствам северного материка пришлось отринуть старых богов: не с их армиями было противостоять святому воинству. Как всегда, монахи, преподававшие на Теологическом факультете, были правы: пушки учат истине лучше, чем молитвы. Ведь до Валианда адепты новой веры проповедовали слово божье восемь веков — и смогли утвердить истинную веру лишь в двух странах.

Иное дело, и слово нельзя недооценивать: победы, завоеванные пушками, не будут прочными, если вслед за солдатами не пойдут миссионеры. Иногда, впрочем, миссионеров следует послать до вторжения: кто лучше них посеет в тылу врага уныние и недоверие к правителям, а если понадобится — поднимет мятеж? Не случайно, помимо закона божьего, в Тельгаттейского университета Премудрости Единого изучают языки еще коснеющих во язычестве, их верования, вооружение их армий и минно-взрывное дело. Всех, кто решил посвятить жизнь служению Церкви, учили не только словесным баталиям, но и военному делу. Скажем, он, капеллан первого ранга Луиджи Фанцетти, способен выбивать из мушкета с шестисот шагов девять целей из десяти. Лучше умел лишь инструктор, майор в отставке Альдори. Да и с пушкой, если понадобится во имя веры, справится.

Пять лет провел он в стенах училища. Здесь было куда труднее, чем даже на военной службе. Там-то хоть иногда есть возможность позубоскалить, посмеяться над похабной песенкой, а то и выпросить у вороватого интенданта фляжку с пойлом. Здесь, в Университете Премудрости Единого, ни на что такое не стоит и надеяться. Считается, что все помыслы учащегося должны быть направлены на дело веры. Любому, кто позволил бы себе не то что непристойные песни, но хотя бы недостаточное почтение к вере и наставникам, грозило немедленное отчисление со взысканием стоимости обучения, а то и тюрьма. Слежка за каждым из учеников-адьюнктов была поставлены лучше, чем в армии: любой собеседник мог оказаться «осведомителем». Наверное, это тоже необходимо, потому что приучает к постоянному самоконтролю и дисциплинирует мысль. Тот, чье призвание — быть на переднем крае борьбы за истинную веру, должен контролировать каждое свое слово.