Крабы в консервной банке - [4]

Он вежливо здоровается и ждет, когда заведующий оторвется от изучаемого им рекламного проспекта. Наконец, тот поднимает глаза, Яхек называет свою фамилию и ждет, что будет дальше. «Так, Яхек», — хочет произнести заведующий отделом найма и увольнения тем отеческим тоном, который выработался у него на этом посту, но, взглянув на человека, стоящего перед ним, невольно привстает, указывает Яхеку на стул и говорит:    

— Здравствуйте, менеер Яхек, моя фамилия Фоогт, чем  могу служить?

Его немного пугают собственные слова: в сущности, он никому не может служить, кроме дирекции. «Яхек, Яхек, — думает он, — фамилия знакомая, но в каком же отделе он работает, я его никогда не видел. Наверное, в каком-нибудь заграничном филиале, в этом все дело. Судя по виду, с этим парнем шутки плохи».

Яхек откашливается. Он считает, что надо бы сделать какое-нибудь вступление, но ему ничего не приходит в голову.

— Видите ли, — говорит он, наконец, — дело, в сущности, вот в чем: я хотел бы уволиться.

Чтобы смягчить свои слова, которые ему самому кажутся ужасно резкими, он смущенно улыбается, но заведующий видит презрительную, высокомерную усмешку. «Уволиться, — думает заведующий, — боже милостивый, если б я хоть знал, кто он такой!»

— Ну, зачем вы так, менеер Яхек, — говорит он, — это же серьезный шаг. Подождите, пожалуйста. — Он нажимает клавишу селектора и, наклонившись к светло-зеленому аппарату, просит принести ему личную карточку господина Яхека. И поспешно прибавляет: — И принесите две чашки кофе. Вы ведь выпьете кофе?

Яхек кивает. В ожидании карточки заведующий хочет завязать светскую беседу, но, к счастью, звонит телефон. Он затягивает разговор до того, пока молодая девушка, робко постучавшись, не входит и не кладет ему на стол карточку. Тогда он опускает трубку на рычаг и быстро впитывает в себя данные. Двадцать лет на службе, поступил сразу после школы. До сих пор третий этаж! В графе «личные качества» подчеркнуто красным: «аккуратность», «чувство ответственности» и «старательность». В примечаниях записано: «отсутствие инициативы, к руководящей работе непригоден». Господи, что за кретин это писал? Заведующий третьим отделом совершенно не разбирается в людях, вот еще одно доказательство. Я ему еще скажу об этом. Если я видел когда-нибудь человека, созданного для руководящей работы, то это Яхек. Он и рта не успеет раскрыть, как перед ним начнут пресмыкаться.

— Менеер Яхек, — произносит Фоогт, — давайте  сейчас не говорить об увольнении, к этому вопросу, если вы будете настаивать, мы вернемся позже. Но сначала о другом. Я вижу, что вы двадцать лет сидите в третьем отделе, и я считаю это неправильным. Он делает паузу. — Абсолютно неправильным, — повторяет он, чтобы устранить последние сомнения.

Яхек хочет сказать, что он вполне доволен своим положением. Он хочет уйти отсюда, он хочет, чтобы его правильно поняли, — тогда ему выдадут лучшую характеристику. Но Фоогт отметает его робкие попытки  что-то  возразить:

— Я знаю, что вы хотите сказать, менеер, конечно, чьи-то махинации помешали вашему продвижению, так иногда бывает. Вы знаете, что способны на большее, чем та работа, которую вы выполняете сейчас, вам это, в конце концов, надоело, и вы хотите уйти. Вы полагаете и вполне справедливо, что в другом месте перед вами откроются большие возможности.

Он выдерживает паузу, чтобы его слова лучше осели в сознании. Однако Яхек совсем не рад, повышение ему не нужно, наоборот, оно его скорее пугает. Он-то думал, что его увольнение будет пустой формальностью, которую и выполнят с полнейшим безразличием. Но рассказать эту историю с его ртом, наверное, нельзя. В этой обстановке, она ему самому представляется такой невероятной, что он просто не смог бы с ней вылезти, даже если б хотел.

— Вот что я вам посоветую, — продолжает заведующий. — Возвращайтесь-ка на свое место в отделе и спокойно ждите развития событий. — Тут он наклоняется к Яхеку. — А события начнут развиваться, в этом вы можете быть уверены, — начнут, и очень скоро. Без ложной скромности скажу, что я немножко разбираюсь в людях, сами понимаете, иначе я не занимал бы этот пост… ошибки бывают всегда и везде, и иногда мы становимся жертвами подобных ошибок… Я прекрасно понимаю ваше… как бы это выразиться… раздражение. Конечно, я не могу вот так сразу предложить вам что-нибудь конкретно, тут надо поразмыслить, но будьте уверены, я не стану откладывать дело в долгий ящик.

Тут дверь отворяется, и в комнату, переваливаясь с боку на бок, входит безобразно толстая женщина с подносом, на котором стоят две чашки кофе.

— А, — улыбается Фоогт, — вот и Анна, моя правая рука. — Анна не смеется шутке, с безразличным видом ставит кофе на стол и молча, выходит. — Тоже фрукт — эта Анна, — говорит Фоогт доверительно, пытаясь создать непринужденную атмосферу, но Яхек ничего не воспринимает. Из всего сказанного он понял одно — его не отпускают, а заставляют вернуться в отдел. А это исключено. Конечно, он может встать уйти навсегда, но ведь ему нужна характеристика, нельзя пренебрегать своим общественным лицом. Не говоря уже о том, что он от природы не способен на столь решительный поступок. Его охватывает ужас, все оказалось еще хуже, чем он опасался, какое все-таки счастье, когда один день похож: на другой, и никто тебя не замечает. В полной растерянности он выдавливает из себя, что ни в коем случае не вернется на третий этаж.