Мукомолы в спешке бегали между домом и фургоном туда и сюда, сгружали мешки, тащили их в мукомольню, выбегали снова. Всё проходило молча, в лихорадочной спешке. Ни окриков, ни ругани, только тяжёлое дыхание парней - и время от времени возница щёлкал кнутом над самыми их головами, так, что они могли чувствовать движение воздуха, это подстёгивало их удвоить рвение.
Рвение выказывал даже Мастер. Он, который обычно ни с одним пустяком не помогал на мельнице, никогда пальцем не шевельнул бы - сегодня ночью он был с ними. Он вкалывал наперегонки с другими, слово ему за это платили.
Между делом он ненадолго прервал свою работу и растворился в темноте - не чтобы передохнуть, как подозревал Крабат, вместо этого он взбежал к мельничному пруду и, убрав сначала подпорки, открыл шлюз.
Вода хлынула в мельничный ручей, пошла с бурлением, волнами и толчками полилась в лоток. Скрипя, начало вращаться колесо; потребовалось некоторое время, чтобы оно пришло в движение, но дальше закрутилось довольно резво. Теперь с глухим грохотом должны были вступить поставы, но заработал только один - и с таким звуком, который был парнишке незнаком. Казалось, он исходил из самого дальнего угла мельницы, шумный треск и дребезжание, сопровождаемые отвратительным визгом, который скоро перешёл в гулкий, бьющий по ушам вой.
Крабат припомнил Мёртвый Постав, он почувствовал, как по спине побежали мурашки.
Между тем внизу работа продолжалась. Фургон разгрузили, и у мукомолов был небольшой перерыв - но недолго, потом началась по новой эта канитель, только на этот раз мешки таскали от дома к повозке. Что бы в них ни было раньше, теперь его несли обратно в перемолотом виде.
Крабат хотел сосчитать мешки, но от этого начал клевать носом. С первым криком петуха его разбудило громыхание колёс повозки. Незнакомец, он ясно видел это сейчас, правил, щёлкая кнутом, через мокрый луг, к лесу - и странно: за тяжело нагруженным фургоном не оставалось никакого следа на траве.
Мгновением позже шлюз был закрыт, колесо мельницы остановилось. Крабат шмыгнул обратно на своё место и натянул одеяло на голову. Парни поднялись по лестнице, пошатываясь, усталые и выжатые. Без слов они занимали свои спальные места, только Кито пробормотал что-то про трижды проклятое новолуние и адскую каторгу.
Наутро Крабат от усталости едва поднялся с тюфяка, у него гудела голова и было неприятное чувство в животе. За завтраком он разглядывал парней: они были сонными и невыспавшимися. Угрюмо они запихивали в себя кашу. Даже Андруш не был в настроении шутить, мрачно он таращился на миску и не издавал ни звука.
После еды Тонда отвёл мальчика в сторону.
- Плохо провёл ночь?
- Как сказать, - ответил Крабат. - Мне же не нужно было вкалывать, я только на вас смотрел. Но вы! Почему вы меня не разбудили, когда этот незнакомец приехал? Вы, наверно, хотели это от меня скрыть - как многое, многое, что происходит на мельнице, о чём я ничего знать не должен. Но я же не слепой и не глухой - и тем более не слабак, ничего подобного!
- Никто этого не утверждает, - возразил Тонда.
- Но вы так себя ведёте! - крикнул Крабат. - Вы играете со мной в жмурки - почему бы вам наконец не прекратить это?
- Для всего предписано своё время, - спокойно сказал Тонда. - Скоро ты узнаешь, что собой представляет Мастер и эта мельница. Этот день и час ближе, чем ты подозреваешь, до того имей терпение.
Кыш, на шест!
В Страстную Пятницу, рано вечером, над Козельбрухом висела тусклая, болезненная луна. Мукомолы сидели все вместе в людской, Крабат лёг устало на свои нары и хотел поспать. Даже сегодня они должны были работать. Как хорошо, что наконец наступил вечер, теперь он мог отдохнуть...
Раз - и он услышал, как его зовут по имени, как тогда во сне, в кузнице Петерсхайна, только вот голос, хриплый, казалось, идущий из воздуха, больше не был ему незнаком.
Он сел и прислушался, второй раз позвали: "Крабат!" Тогда он схватил свою одежду и начал одеваться.
Когда он был готов, Мастер позвал его в третий раз.
Крабат заторопился, пробрался к чердачной двери, открыл. Свет проникал снизу наверх, в сенях он услышал голоса, стук деревянных башмаков. Беспокойство охватило его, он медлил, затаил дыхание - но следом заставил себя сделать рывок и, перескакивая через три ступеньки, спустился вниз.
В конце коридора стояли все одиннадцать подмастерьев. Дверь в Чёрную комнату была открыта, Мастер сидел за столом. Снова перед ним лежала, как тогда, при появлении Крабата, толстая книга в кожаном переплёте, не обошлось и без черепа с горящей красной свечой, разве что Мастер не был теперь больше бледен лицом, как много дней назад.
- Подойди ближе, Крабат!
Мальчик шагнул вперёд, на порог Чёрной комнаты. Он больше не чувствовал усталости, никакого оцепенения в голове, и сердце больше так не колотилось.
Какое-то время Мастер его разглядывал, затем поднял левую руку и повернулся к подмастерьям, которые стояли в сенях.
- Кыш, на шест!
С карканьем и ударами крыльев одиннадцать воронов пронеслись мимо Крабата, через двери комнаты. Когда он оглянулся, парней не было. Вороны опустились на шест в дальнем левом углу комнаты и смотрели на него.
