Козулька - [38]

— Что с тобой? — спросил Дима.

— Ты обещал мне сыграть новую песню, — с трудом произнесла Яна. Она не понимала, почему ей хочется заплакать. — Давай, Черный музыкант, не стесняйся.

— «Я сочинил тебе уже столько песен… Я хотел тебя удивить… И не важно, когда мы будем вместе…»

Дима пел хриплым низким голосом, а Янка любовалась его губами и думала, что она превращается в жалкое существо. Она узнала этот голос. Это была Ира. Разве Дима продолжает общаться с ней? Яна знала, что девушки любят превращаться в жертву. Бабушка говорит, что именно женщины начинают истерить по пустякам. Так было почти во всех семьях, которые она знала. Стоит только найти повод. Только в Янкиной семье все были настолько уставшими по вечерам, что договорились срываться вне дома, а не внутри.

Яна слушала Димин голос. Он закрыл глаза и пел очень нежно. А Яна оглядывалась вокруг. В доме было очень тепло. Намного теплее, чем в их квартире в панельном доме. Она с некоторых пор сравнивала все дома по тому, где было теплее зимой. Еще ей нравилось, что Димина мама и сестра сидят в соседней комнате и не заходят каждую минуту, чтобы проверить, чем дети занимаются. А его бабушке, скорее всего, объяснили, что она не просто кто-то там. И совсем не то ужасное слово.

Яна поняла, что ей все больше и больше нравится этот старый дом, который когда-то строили не то пленные японцы, не то поляки.

Она закрыла глаза и села на стол.

Дима закончил петь.

— Ну как тебе? — спросил он.

Яна смотрела на него, а из головы никак не выходила Ирка.

— Ты очень хорошо поешь, только фальшивишь иногда, — засмеялась она, а Дима подлетел к ней, прижался к ее телу, обнял за талию и начал целовать шею. Яна зарылась руками в его волосы и поцеловала в висок.

— Ты сводишь меня с ума, — пробормотал Дима и посмотрел на нее какими-то безумными глазами. — И сводишь меня с ума с первого дня, как я тебя увидел.

Яна провела рукой по его рубашке, по груди, а потом по животу. Она посмотрела на часы.

— Черт! — воскликнула Яна. — Я домой опаздываю!

Она вырвалась из Диминых рук и быстро побежала к выходу. На кухне столкнулась с Машей, которая распахнула глаза так, будто в чем-то ее заподозрила. Маша с вопросительной улыбкой посмотрела на брата, который выскочил следом.

Дима помог Янке надеть дубленку.

— До завтра? — спросил он и поцеловал ее.

— Да, до завтра… Не провожай меня, я сама добегу до остановки, в следующий раз… — пробормотала Яна и выскочила на улицу, где, наглотавшись холодного воздуха, закашлялась. Она долго шла одиноко по дорожке и пинала снег.

Яна ехала в автобусе и накидывала какие-то строки в блокноте. Мысли путались. Она могла думать только о Димкиных глазах и о его губах, блуждающих по ее шее. А рука писала: «Дом умел разговаривать. Он скрипел дверьми, жаловался в непогоду на боль в костях. Трубы почти все сгнили. Деревянные стены были съедены насекомыми.

Дом всегда знал, что произойдет этим вечером, и иногда забывал о прошедших днях. Люди ему об этом напоминали. Они возвращались в заброшенные квартиры своих дедов, брали вещи и выбрасывали их. Хлопали со всей силы дверьми, ковыряли замки.

Люди умирали в этом доме, забытые всеми. И дом долго еще хранил их запах.

Он стоял на холме и смотрел с испугом вокруг, когда просыпался. Леса застраивались дачами. Остальные дома медленно сносились, и вместо них уже возвышался торговый центр. Дом дрожал на ветру и поглядывал на город через потемневшие окна».

Глава 11

— Чем занята? — Димин голос в трубке звучал очень странно. Яна утащила длинный шнур провода к себе в комнату. Мама многозначительно посмотрела на нее, показала на фортепиано и ушла на кухню.

— Сижу, ковыряю ногу… Там опухоль какая-то. Что делать? — Янке было очень весело говорить с Димкой по телефону. И это было легче, чем при личных встречах, когда какая-то магия его взгляда и голоса просто гипнотизировали ее.

— У нас же в городе хороших врачей нет, ты же так говоришь?

— Это моя мама так говорит.

— Вот сиди и ковыряй дальше.

— А я чем занята?!

Дима глухо засмеялся на другом конце провода.

— …Что еще хорошего скажешь?

— Завтра мы в кино идем — это хорошо.

— Да, это хорошо… У тебя голос испуганный, рассказывай.

— Сегодня утром случилось что-то страшное, Дим… Я шла на остановку, чтобы поехать в школу. Ты же знаешь, там дорожка огибает угол серого и огромного дома…

— Нет, Ян, не знаю, я у тебя еще никогда в гостях не был.

— Да? Ну ладно… — Яна укуталась в одеяло и включила на ноутбуке тихую музыку.

— Что там у тебя играет?

— Чайковский… — Янка смутилась. — Ты не перебивай, в общем… я никогда не обращала внимания на этот дом и тем более на окна первого этажа. А тут почему-то обратила. Потому что издалека увидела куклу.

— Куклу? — Дима чем-то щелкнул у себя в комнате.

— Что это было?

— Это я свой «нойз», как ты говоришь, выключил. Мне приятно сидеть и представлять тебя с книжкой, рядом свечи стоят, и ты слушаешь Чайковского… Извини, опять перебил. Так что кукла?

— Кукла как большая вязаная матрешка. Стояла, прислонившись к стеклу. Даже с платочком на голове. Метров за десять мне стало понятно — это не кукла. Это старушка с закрытыми глазами, приоткрытым ртом, с желтым цветом лица. Видимо, она сидела перед окошком, смотрела на проходящих мимо людей и упала на стекло.