Козулька - [40]
Вечером приходят к нему домой (пока отца нет), только хотели поговорить наедине, и тут заходит девушка. То ли кузина, то ли сводная сестра этого парня. Начинает его к Янке ревновать. Они с ней ссорятся и уезжают подальше, в самый высокий в Америке небоскреб, где сидят секретные люди с документами. По лестнице они ушли на самый верх, а сын президента Янке рассказал о том, что сестра его Дженни (кузина сводная) питает к нему отнюдь не сестринские чувства.
Они проходят по тайному лазу на чердак, только-только собираются поцеловаться… и снова заходит Дженни. А сын президента куда-то вышел по президентским делам. И пока Яна с кузиной друг на друга кричали, Дженни села на подоконник и отвернулась к стонущим в пробках машинам, где-то там, далеко внизу. В платьице светлом, с кудряшками… И тут Яна сделала то, что в фильме военные делают с куклой наследника Толстяков. Кидают ее вниз. Яна тоже подошла к Дженни — и выкинула за ноги за окно!
Входит сын президента. Спрашивает, что за шум, а Янка начинает на него кричать, что, мол, куда это он пропал? А он ей: «Ты, наверное, приезжая?!» А она ему: я не приезжая, а самая настоящая иллинойская девушка. Во сне Яна так расстроилась, что спустилась пешком с небоскреба на улицу и побежала к своей машине. Во сне это оказался «уазик» «Simbir». Приблизилась к машине, а сын президента Боб-Мэйсон мчится за ней, что-то говорит в оправдание, а глаза злые-злые, какие иногда бывают у Димы. И тут Яна увидела на лобовом стекле машины записку. Мол, я не умерла, буду мстить страшно и долго, и все равно сын президента будет моим…
Тут Яна проснулась.
Димка тряс ее за плечо. Янка смотрела на него так, будто вместо Димы рядом сидел Орландо Блум в образе Леголаса, сына Трандуила. И спросил:
— Вовремя я тебя из Матрицы вытащил?
— Уф… — выдохнула Яна и легла на спину. Пора было просыпаться. — У меня мозг даже во сне работает.
Димка лежал на диване, едва прикрытый теплым одеялом. Лучи солнца из единственного в комнате окна причудливо падали сквозь рисунки изморози на окне и ложились ему на живот. Узкая грудь поднималась и опускалась. А родинка на плече по форме напоминала крохотный листок дерева.
А Яна лежала рядом, боясь прикоснуться к нему.
— Давай не пойдем в школу… — Дима лениво потянулся. Янка проследила за его взглядом, но так и не поняла, на какую именно фотографию на стене он смотрит.
Она не понимала своих чувств. Пока она лежала здесь, не в силах оторваться взглядом от любимого человека, ей хотелось убежать в школу и с чувством наслаждения понять, что мозги еще в состоянии что-нибудь соображать. Но над книгами в школьной библиотеке она только и думала, что об этой родинке на плече, и, закрывая глаза, хотела залезть под одеяло с головой и положить голову Диме на плечо.
— Это первая наша ночь вместе, — прошептала Яна, а Дима фыркнул.
— Это не считается, ничего же не было. Я не хотел тебя заражать этой гадостью. Чувствуешь, как у меня горло горит? Болеть гриппом отвратительно.
— Как я могу чувствовать, что у тебя что-то болит?
— Я просто стараюсь на тебя не дышать.
Яна потеребила пряди его волос. Димка взглянул на нее слипшимися глазами, и Янка подумала, что это самые чудесные слипшиеся глаза в мире.
— Не бойся, я не заболею, я на удивление здоровая. А это что у тебя?
Димка повернулся, и Яна случайно увидела на его теле синяк. Дима дернулся и отвернулся к стене.
Янка присела, укуталась в одеяло, так как дома утром было прохладно.
— Не хочешь рассказывать?
— Не хочу.
Яна почувствовала, как между ними встает та же самая стена, какая была в первый день знакомства. Молчание длилось несколько минут. Дима неровно дышал и смотрел в стену, а Янка — в замерзшее окно и быстро моргала. Она поняла, что плачет, только когда ледяные цветы на стеклах запрыгали как лягушки.
— Ну… я шел мимо старой школы… опаздывал к нам, и мне было наплевать, выгонят меня с урока или нет. Мне даже было наплевать, какую оценку я получу на творчестве, я писать не умею, не то что ты… и… один чувак попросил у меня сигарету. Я сказал, что у меня только одна. И тогда Макс, ну, так зовут того чувака, сказал, что найдет меня, выследит мою мать, что я ему теперь денег должен. Я сказал, что я ему ничего не должен, что он ничего не сделает, а он требовал сигарету, я снова сказал, что у меня одна…
Яна даже забыла, что только что плакала.
— Ты это хотела услышать?
— Я… я…
— Ну, он меня вчера вечером на остановке встретил. Я-то один, а их трое. Я сбежал в конце концов. И к тебе приехал. У нас райончик тот еще.
Прозвонил будильник.
— Может, не пойдем никуда? Фильмы посмотрим, кофе попьем… — Димка боялся смотреть Янке в глаза.
— Нам все равно нужно уходить, вдруг родители вернутся до работы? Им-то не объяснишь ничего. Ты выспался?
— Абсолютно. Тебе кто-то звонит. Ответь!
Яна подняла из-под кровати сотовый.
— Да, Катя? — Яна встала голыми ногами на ледяной пол, поежилась и пошла с телефоном в ванную комнату, чтобы почистить зубы. — Чего хотела?
— Ты где? Почему у тебя «Алиса» играет?
— Я не знаю, что это у меня играет. Но я дома, — многозначно произнесла Яна.
— Значит… ты с ума сошла? — Яна почувствовала в Катином голосе панику. — Вы там оба с ума сошли? Тебе сколько лет вообще?
Я была простой девушкой с забытой всеми планеты на краю Галактики. Моя жизнь ничем не отличалась от жизни сотен тысяч моих сверстниц. Так же как они я мечтала о любви. И вот однажды мои мечты сбылись. Я встретила его. Наши чувства оказались взаимны. Или мне только так казалось? Может быть он вовсе не тот, за кого себя выдаёт? Одно знаю точно: я нужна ему и так просто он меня не отпустит. Остаётся только бежать. И как можно быстрее! 18+.
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
«Сказка – быль, да в ней намек», – гласит народная пословица. Героиня блистательного дебютного романа Ады Самарки волею судьбы превращается в «больничную Шахерезаду»: день за днем, ночь за ночью она в палате реанимации, не зная усталости, рассказывает своему любимому супругу сказки, для каждой придумывая новый оттенок смысла и чувства.И кажется, если Колобок спасется от Лисы, если Белоснежка проснется от поцелуя прекрасного принца, однажды и любимый человек выйдет из комы, снова станет жить полноценной жизнью…
Два обаятельных и неотразимых молодых прожигателя жизни Вадик и Славик с детства неразлучны. Они вместе взрослели и вместе начали взрослые и опасные игры в любовь. Легко ли соблазнить счастливую замужнюю молодую маму? И стоит ли заботиться о ней, соблазнив и бросив на произвол судьбы? Игры бодрят, но однажды донжуаны столкнутся с настоящим испытанием. И после него слово «любовь» приобретет для них новый смысл.
Валентина Терешкова мечтала полететь на Марс. Эта мечта всю жизнь вела ее вперед, хотя и не сбылась. Но быть мечтой не перестала.Герой романа Игоря Савельева Павел тоже часто смотрит в небо, хотя на земле у него гораздо больше хлопот, и, кажется, уже из последних сил — на излете беззаботной юности — держится за свои мечты: быть рядом с любимой девушкой, заниматься любимым делом… Оставаться порядочным человеком. Он и его друзья бросают вызов «взрослому миру» как миру всеобщего цинизма и, кажется, готовы бороться с циниками и авантюристами до конца — хотя и выглядят в этой наивной «борьбе с корпорацией», как марсиане.