Козлиная песнь - [57]

К счастью, ты еще ешь, но все меньше и меньше, тебе уже трудно подносить вилку ко рту. Да и другие функции организма, связанные с питанием, тоже стали вызывать затруднения. Если я замечаю, что ты пытаешься встать, я подхватываю тебя под мышки, помогаю подняться и дойти до уборной. Поскольку я решила на всякий случай не оставлять тебя одного даже здесь, я знаю, что у тебя уже бог знает как давно не было стула. Такое впечатление, что все жизненные процессы в твоем теле невероятно замедлились, по-моему, даже кровообращение почти прекратилось, во всяком случае, ты очень бледен. Время от времени я раскрываю окно настежь, но ведь это не то, ты уже несколько месяцев не дышал настоящим свежим воздухом и не бывал на солнце. Твои веснушки почти утратили цвет, во всяком случае, насколько я могу рассмотреть кожу у тебя на лице: щеки твои полностью скрыты под густой рыжей растительностью, которая делает тебя похожим на льва. Я попыталась было побрить тебя с помощью твоего дамского станка, но это уже невозможно. Ореол на твоей голове я регулярно подстригаю, это дает мне ощущение, что хоть что-то остается в моей власти, это садик такого размера, что я как раз могу с ним справиться. Надо сказать, обрабатывать его мне делается все легче и легче, по-моему, даже волосы у тебя на голове с каждым днем теряют силы и пробиваются наружу все слабее.

Я размышляю над вопросом о том, не пора ли уже обратиться к кому-нибудь за помощью. Я провозгласила тебя своим скульптурным портретом, но это не значит, что ты и вправду должен превратиться из человека в зверя, а потом в растение, а потом в минерал. Может быть, уже давно надо было обратиться за медицинской помощью, но я так боюсь твоей реакции; если я приведу к тебе врача, я наверняка сломаю что-то очень нежное. Врач, несомненно, заведет речь о капельницах или психиатрических лечебницах и антидепрессантах, но лекарства будут для тебя концом, потому что ты испытываешь органическое отвращение к «медицинским ядам», как ты их всегда называл.

Я довольно часто читаю «Тайны» из Глотовой библиотеки, потому что сообразила, что в последний день, когда твой рот еще произносил звуки, ты как раз читал один из этих томов, может быть, там тебе и попалось что-то, что навело тебя на мысль об обете молчания, может быть, ты тогда подумал: я буду сидеть и молчать и заговорю лишь тогда, когда разложу все по полочкам, пойму все, что можно понять. Толстые красные тома «Тайн» много лет были моим путеводителем, эти старые и не сглаживающие острых углов описания дают картину всего мира и всего, что в нем живет, хотя там почти ничего не говорится о людях, так что читателю предлагается проводить аналогии самостоятельно. Книга велит нам самим решить для себя, принимаем мы или не принимаем все эти жестокие и удивительные проявления жизни, — и это, пожалуй, самый серьезный вызов, который можно бросить человеку. Ты, по-моему, тоже так считаешь, отчасти поэтому я тебя и не трогаю, у тебя, видимо, еще остались нерешенные вопросы.

В третьем томе я прочитала, что некоторые организмы, в которых с виду жизнь полностью остановилась, способны выжидать в таком состоянии, пока не кончится неблагоприятный период, порой очень длительный. Так, например, в Сибири были разморожены куски торфа, пролежавшие несколько тысяч лет в слое вечной мерзлоты. Когда торф положили в идеально чистую воду, из него проросли мхи и водоросли, некогда распространенные в сибирских озерах. И еще в нем ожил мелкий пресноводный моллюск gammarus. Когда климат в Сибири резко изменился, сфера его обитания оказалась под толщей песка — ну а теперь он как ни в чем не бывало продолжил свое существование с той точки, на которой в свое время замер.

В пористых плитах, из которых сложены постройки древних инков, были найдены бактерии, проспавшие несколько тысяч лет и вновь разбуженные в наше время. И еще «Тайны» рассказали мне о семечке лотоса, которое смогло прорасти после нескольких веков ожидания благоприятных условий. «Многие организмы, — прочитала я в "Тайнах", и мне показалось, что это очень важная фраза, — впадают в состояние неподвижности, близкое к летаргическому сну, чтобы пережить изменения в окружающей среде, которые иначе привели бы к их гибели». Они ждут, чтобы обстановка стала для них более благоприятной, а когда в конце концов возвращаются к жизни, то оказывается, что они совсем не состарились. В таком случае я советую тебе просидеть здесь, считая от сегодняшнего дня, еще два года четыре месяца, а потом разразиться словесным водопадом в мой день рождения, тогда мы с тобой станем точными ровесниками.

Нет, я не пойду за врачом и ничего не расскажу моим родителям. Если даже мне понадобилось столько усилий, чтобы тебя понять, то они уж точно не поймут. Если даже мои речи сейчас не способны пробудить тебя к жизни, если даже я не могу заставить тебя сделать глубокий вдох, который станет «началом дыхания», то у них и подавно ничего не получится. По-моему, я единственная, кто знает, что для тебя хорошо, кто в состоянии действовать по твоей воле и быть твоим говорящим ртом, хотя мне делается страшно, когда я высказываю эту мысль вслух.