Ковчег - [50]
Замешательство зала постепенно начало сменяться ропотом и дерзкими выкриками, а вскоре превратилось в неудержимый рев негодования. Сада накрыло волной бутылок и жестяных банок из-под пива, со злобой брошенных из зала. В него летели даже яйца и помидоры (и откуда только в таком количестве взявшиеся?). Но Сад Вашас стоически дочитал стихи до конца и вновь принялся провоцировать толпу. Гнилое яйцо попало ему в переносицу и, залепив глаза, растеклось по щекам. Зал разразился громогласным хохотом. Все вокруг опять принялись подскакивать и толкать друг друга, неистово визжать и улюлюкать.
Занудин вжался в стену и забитым взором наблюдал за этими людьми, все больше и больше походившими на стадо диких обезумевших животных. Но когда он перевел глаза на Вашаса — ровным счетом не успел ничего понять…
Вашас разбежался и прыгнул. Могло показаться, его прыжок и падение так продолжительны, что за это время мир успеет постареть или переродиться. Занудин вздрогнул, и кровь прилила к его лицу. Сад Вашас нырнул в самую пасть беснующейся толпы. Роковое соприкосновение тотчас породило живую волну. Толпа в месте падения резко уплотнилась, затем отхлынула назад и вновь накатила, захлебываясь в ярости расправы. В какой-то момент растерзанное тело Сада Вашаса опять поднялось над толпой и по рукам, раскачиваясь из стороны в сторону, словно осиротевшая шлюпка, пережившая крушение корабля, вернулось обратно на сцену. Вашас был мертв… В этом не оставалось никаких сомнений.
Занудин зашатался и побелел. Его щеки раздулись. Он обеими ладонями зажал нижнюю часть лица, но рвота все равно брызнула сквозь пальцы, потекла по локтям и груди.
— Ну что ж!.. — закричал в зал конферансье, с трудом выбравшийся на сцену. — С нетерпением ждем следующего нашего гостя… Курд Комбайн!! Просим, просим. Встречайте. Просим…
Занудин сломя голову бросился бежать прочь от увиденной и потрясшей его вакханалии…
— 15 —
Заснуть никак не удавалось. Занудин ворочался с боку на бок, закрывал лицо подушкой и, изгибая взмыленное тело, скользил ногами по стене. То, с чем столкнулся он в «конференц-зале», обернулось очередным неизгладимым потрясением — но снова ни на шаг не приблизился Занудин к ответам, которые бы хоть что-то прояснили. Вместо этого Занудину стало мерещиться, будто нескончаемая вереница призраков проплывает в темноте мимо его постели, корча рты и тряся слюнявыми языками…
Измаявшись и окончательно потеряв надежду на сон, Занудин решил спуститься в холл за выпивкой. Он очень удивился, когда, выйдя в коридор, наткнулся на Музыканта. Сосед по этажу сидел на полу, прислонившись спиной к двери своего номера. Выглядел Музыкант изрядно помятым. В руку словно вросла бутылка абсента, и он даже волосы, что лезли в глаза, поправлял бутылочным горлышком. Остановившись напротив Музыканта, Занудин вдруг раскраснелся — неожиданно вспомнил, что так и бросил его в беспамятстве там, внизу…
— Что, не спится? — пьяный прищур Музыканта показался Занудину непривычно омерзительным.
— Еще бы, — пробурчал Занудин и, неловко потоптавшись на месте, присел рядом.
— На, выпей, — рука Музыканта медленно протянула бутылку.
— Благодарю, — Занудин издал шумный глоток и зажмурился.
Абсент был необычайно крепким, приторным и отдавал лакрицей. Дурманящая теплота стремительно и невесомо разлилась по всему телу.
Дальше просто сидели — молча и без движения. Музыкант, показалось Занудину, искоса за ним наблюдал.
— Рассказал бы хоть о себе, — первым прервал тишину Музыкант. Голос его прозвучал сухо и равнодушно, точно принявшая форму речи зевота.
— Что рассказать?
— Про детство, например. Помнишь свое детство-то?
— Детство — горькая иллюзия, больше ничего.
— Про авиакатастрофу расскажи.
— Какую авиа… — не понял Занудин, но когда сообразил, пришлось что-то невнятно промычать и, повесив на физиономию скорбную гримасу, отчаянно отмахнуться.
— Несладкие воспоминания, да? — забирая из руки Занудина бутылку, посочувствовал Музыкант.
— Угу, — буркнул Занудин.
— Перепугался, небось, не на шутку — представляю себе. А что?.. — Музыкант громко икнул. — Нет, выходит, у тебя никого? Семьи, друзей… Так ведь?
— Что правда, то правда. Нет семьи. И друзей нет. В друзей я, скорее всего, попросту не верю. Да и вообще — не люблю я людей! Отчего я только здесь вдруг понял?.. Я просто не люблю людей… — Занудин уставился в разверзнувшуюся перед собой, вселяющую в душу страх, пустоту.
— Бывает.
— А у тебя, Музыкант, семья есть?
— Не помню! — подавился ядовитым смехом Музыкант и, перестав хохотать, затянул фальшиво и заунывно: — Что-то с памятью мое-ей ста-ало-о-о…
— У меня спрашиваешь, а сам вон скрытный какой, — обиделся Занудин.
— С тобой мне все ясно, — пропустив мимо ушей реплику Занудина, заговорил Музыкант с неожиданным напором, — только такого, как ты, сюда и могло занести. Здесь все ― без прошлого и без будущего. И все ужасно от всего устали. Елозят, вынюхивают, чего-то пытаются сотворить. А для кого? Для людей?! Да плевать на людей!..
Занудин окинул Музыканта изучающим взглядом — тот напивался на глазах.
— А что, Сад Вашас-то с концами, а им все как с гуся вода? — попытался сменить тему разговора Занудин. Кроме того, что случилось этой ужасной ночью, в голову, хоть убей, ничего не лезло.
Своеобразный «симбиоз» молодежной драмы и футуристической фантазии. А одновременно — увлекательное художественное исследование проблемы извечных противоречий между Мечтой и Данностью… Идет затяжная война, далекая и непонятная для одних, нещадно коверкающая судьбы другим. Четверо друзей, курсанты военного училища, вступают в неожиданное для самих себя соглашение: каждый из них должен успеть воплотить в жизнь свою самую сокровенную мечту в отпущенный до призыва срок. Новоиспеченные «покорители химеры» теряются в соображениях, как приступить к выполнению намеченного, любая попытка заканчивается непредсказуемым курьезом.
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».