Коварный камень изумруд - [84]
— Возвращайся, — крикнул ему старик, — мы с тобой не договорили.
О'Вейзи торопливо совал в седельные сумки кавалерийских коней куски копчёной свинины, сухари, бутылки с крепкой выпивкой. Торопливо говорил:
— Я под злой смех этих клятых англов тайком сыпанул в бочонок с виски полгорсти опия... Валяются теперь в сиреневом сне, гады...
Егоров, сунув томагавк за ремень, вытряхивал патроны из ранцев уваленных в грёзы кавалеристов, собирал ружья и пистолеты.
— Да куда нам столько оружия! — прикрикнул на Егорова О'Вейзи. — Брось эти железяки! Садись, поехали отсюда!
Тут Егоров вдруг выпрямился, далеко отбросил длинный кавалерийский пистоль:
— А где Сэм?
— А там наш Сэм, где все предатели обитают. Предал он и тебя, и меня... Предал. Ищет он тебя сейчас на дороге в Вудсток... С ним десять солдат. Повесить тебя желают! Да очнись ты, поехали! Давай поехали!
Когда Егоров и О'Вейзи подъехали к вигваму Хранителя кладбища, костёр у вигвама не горел. Пегая лошадка старика стояла осёдланная на английский манер, под кавалерийским седлом с широкой подпругой и с военными же стременами. Егоров тут же протянул старику его топорик. Тот хмыкнул и спрятал томагавк под широкое пончо. Ловко вскинулся в седло, тронул уздой лошадь. И направил её прямо туда, где густой кустарник жимолости скрывал узкую, но глубокую пропасть.
— Э-э-э... — начал было возражать Егоров, но его конь, привыкший ходить за лошадьми по безлюдным прериям, бесстрашно шагнул в гибельный провал.
И ничего. Там, где очутился Егоров, оказалась крепкая гранитная плита, торчащая над самой пропастью. А сразу вправо и вбок с этой плиты открывался вход в пещеру. Вход тоже порос кустами и травами, его было с дороги не видать. Егоров оглянулся на злое лицо О'Вейзи, махнул ему рукой, нагнул голову и вместе с конём протиснулся в каменный зев пещеры.
За О'Вейзи, уже без привязи, потянулись в тайный ход кавалерийские кони, приученные выполнять приказы.
Глава сорок шестая
Долго шли в полутьме, и шли вниз по ровной дороге рукотворного туннеля. Егоров иногда поднимал руку. Рука до потолка туннеля не доставала.
Шли, шли и пришли.
Разом оказались в огромной, без краёв, пещере. Только потолок той пещеры был низок. Свет туда проникал через непонятные, узкие щели, проникал полосами, из-за пыли, метущейся в плохо пахнущем воздухе.
— Эк, куда попали! — не выдержал Егоров. И показал О'Вейзи на курган, видневшийся в самой середине подземного храма... не храма, а Бог его знает — чего.
Старый индеец слез с лошади и тут же предупреждающе поднял руку.
Егоров замолк.
А сверху, чуть ли не с небес, из-под низкого купола пещеры явственно слышался топот коней, отдельные людские крики.
— Так мы пришли под самое кладбище? — шёпотом удивился Егоров.
— На кладбище, — тоже тихо поправил его старик и махнул идти за ним.
Егоров и О'Вейзи, стараясь не бренчать шпорами и ступать на носки сапог, пошли за старым индейцем. И через двадцать шагов оказались у края кургана, который своей плоской верхушкой утыкался в потолок пещеры.
Старик, часто останавливаясь, чтобы подыскать нужное английское слово, рассказывал о древнем способе упокоения великих людей и великих воинов своего племени, а Егоров уже сам понял, что произошло совсем недавно.
По краям широкого кургана, на каменном полу, лежали совсем уже истлевшие останки людей, истлевшие куски материи, потемневшие металлические топорики без рукоятей, разбитые деревянные и глиняные чаши, тёсаные из камня фигурки непонятных зверей.
— Ты вверх глянь, Саша, — толкнул Егорова О'Вейзи.
— Эк оно! Вот, значит, как! — удивился Егоров.
И тут до него дошло, по смыслу, не по словам, что утром рассказывал ему Хранитель кладбища.
Была древняя гора. Там, наверху, на земле, была гора. А в середине той горы было отверстие, как будто колодец. Глубоченный колодец. Камень в него кинешь, камень долго падает, пока тихим звуком не даст понять, что долетел, ударился о другой камень... Давным-давно это было... но ведь люди всегда губят себя любопытством. Далёкие предки Хранителя кладбища связали кожаные ремни в длинный канат, выбрали самого храброго воина и на том канате опустили воина в ту дыру. Опускали, опускали... Добавили ещё кожаных ремней. Да вот, не выдержали те ремни веса воина, или боги возгневались. Но лопнул тот ременный канат. И воин оттуда, из дыры, после этого уже не кричал весёлым голосом. Разбился храбрый воин.
Тогда было решено старейшинам племени, что здесь должен быть тайный упокойный центр союза индийских племён...
— За сто поколений до прихода белых людей так было решено, — сообщил старик.
— Ооо! — поразился О'Вейзи. — Две тысячи лет назад они сообразили древний вулкан превратить в тайное кладбище!
Старик что-то гневное произнёс на своём языке. Потом, ломая слова, пояснил, что когда кто из великих людей умирал, то там, наверху, индейцы перекрывали дыру деревьями и ветвями деревьев, а поверх них клали усопшего. Потом другого, третьего, десятого. И так оставляли. Проходило время, Природа забирала себе сгнившие деревья, а как плату за смерть своих детей — деревьев — Природа забирала вглубь земли индейских покойников. Это справедливо и честно.
XVI век. Время правления Ивана Грозного в России и Елизаветы II в Англии – двух самодержцев, прославившихся стремлением к укреплению государственности и завоеванию внешних территорий.На Западе против русского царя зреет заговор. К Ивану Грозному прибывает английский посол, капитан Ричардсон. Причем едет он якобы с Севера, обогнув Скандинавские страны и потерпев кораблекрушение в Белом море. Однако в действительности целью путешествия Ричардсона было исследование проходов к Обской губе, через которую, поднявшись по Оби и Иртышу, английские негоцианты собирались проложить путь в Китай, а в перспективе – отнять у Московии Сибирь.
В XV веке во времена правления Ивана Третьего русский путешественник Афанасий Никитин отправился с торговыми целями в опасное странствие. Его скитания затянулись на шесть лет, он «три раза все деньги терял и пять раз с жизнью прощался», но оставил путевые записи «Хождение за три моря» — замечательное описание своего похода. Царь прочитал этот путевой дневник и отправил «по следам» Никитина молодых и энергичных псковских купцов. Об их приключениях в Средней Азии и Китае рассказывает роман «Янтарная сакма».
Историческое сочинение А. В. Амфитеатрова (1862-1938) “Зверь из бездны” прослеживает жизненный путь Нерона - последнего римского императора из династии Цезарей. Подробное воспроизведение родословной Нерона, натуралистическое описание дворцовых оргий, масштабное изображение великих исторических событий и личностей, использование неожиданных исторических параллелей и, наконец, прекрасный слог делают книгу интересной как для любителей приятного чтения, так и для тонких ценителей интеллектуальной литературы.
Остров Майорка, времена испанской инквизиции. Группа местных евреев-выкрестов продолжает тайно соблюдать иудейские ритуалы. Опасаясь доносов, они решают бежать от преследований на корабле через Атлантику. Но штормовая погода разрушает их планы. Тридцать семь беглецов-неудачников схвачены и приговорены к сожжению на костре. В своей прозе, одновременно лиричной и напряженной, Риера воссоздает жизнь испанского острова в XVII веке, искусно вплетая историю гонений в исторический, культурный и религиозный орнамент эпохи.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Конец IX века. Эпоха славных походов викингов. С юности готовился к ним варяжский вождь Олег. И наконец, его мечта сбылась: вместе со знаменитым ярлом Гастингом он совершает нападения на Францию, Испанию и Италию, штурмует Париж и Севилью. Суда норманнов берут курс даже на Вечный город — Рим!..Через многие битвы и сражения проходит Олег, пока не поднимается на новгородский, а затем и киевский престол, чтобы объединить разноплеменную Русь в единое государство.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.