Коварный камень изумруд - [83]
Вестник на пегой кобыле проехал, а Егоров взнуздал первую попавшуюся лошадь и вот уже час сидит и молчит на пару со стариком.
А в душе его что-то колет, что-то ворочается. Ноет просто в душе, будто перед грозой. Или перед неминучей погибелью.
Егоров откашлялся, принял из рук старика глиняную кружку с горячим кофе, снова кашлянул...
А старик вдруг сказал то, чего знать не мог:
— Плохие люди нарушили покой наших мёртвых. Лежащих здесь две тысячи лет. Они привезли в бочках порох и тем порохом порушили древние подземельные места упокоения наших великих вождей и великих воинов. Это плохое дело.
— Это — плохое дело, — повторил за стариком Егоров, отхлёбывая горячий кофе. Ему обожгло губы.
— Потом пришёл ты, — продолжал старик, — и стал разбирать изувеченные камни, кое-как, но прячущие от чужих людей остатки нашего древнего праха. Зачем?
Егоров хотел было с ходу ответить, но прикусил губу. Вот сейчас бы сюда Сэма Полянски, тот сумел бы заговорить старика, правильно объяснить ему про золото, упрятанное среди мёртвых. Да вот нету пока Сэма. Уехал он два дня назад в Новый Йорк и там подзадержался. Не от его ли задержки в городе так ноет душа?
— Ладно, я скажу правду, ибо ты человек древней веры. — Егоров отставил на низкий камень кружку с горячим кофе. — Те плохие люди взорвали порохом древнее кладбище твоего народа для того, чтобы там, среди камней, спрятать принадлежащее мне золото. А я хочу теперь его забрать. Заберу своё золото и золотом же рассчитаюсь с твоими людьми, или с моими людьми, которые вернут прежний вид... вашему древнему капищу. На кого укажешь — тому и заплачу золотом.
«А ведь я несу полную околесицу», — подумал Егоров, от стыда закрыл глаза, но тут услышал низкий и скрипучий голос старика:
— Я видел, как плохие люди взрывали наше древнее кладбище. Я видел, как в яму от взрыва плохие люди укладывали тяжёлые ящики. Много-много ящиков из дерева. Сто ящиков. И потом закладывали те ящики камнями. А когда заложили ящики камнями, то с двух сторон опять сделали «бух» — большой взрыв. Уронили на наши могилы Большую скалу...
«Такую большую скалу уронили, — мысленно согласился Егоров, — что нам здесь три года кайлать камень и... не перекайлать. Зря, наверное, я полез тешить здесь свою злость и свой характер. Зря надумал добыть назад своё золото»...
— А скажи мне, человек, прибывший к нам из-за Большой воды, честно скажи, — это разве твоё золото спрятано там, среди костей моих древних предков?
— Моё, — ответил Егоров и тут же закрыл глаза. В душе стало неприятно до полного стыда.
Сверху, сюда, в узкую низину между старых скал, донёсся удар топора по дереву. Потом ещё один удар, и ещё в третий раз, сухо, как выстрел, топор врезался в сухое дерево.
Старик вдруг вынул из-под своей цветастой шерстяной накидки блеснувший на солнце томагавк. Лезвие боевого топорика при каждом лёгком движении искрилось. Отточено было изумительно.
Егоров дёрнулся выхватить пистолет. Да вспомнил, что пистолеты его остались в лагере. Хранитель кладбища пожевал морщинистыми губами и поднёс лезвие томагавка к своему лбу. На короткий миг прижал лезвие к глубоким морщинам. Потом протянул томагавк Егорову, протянул рукояткой вперёд. Что делать, ухвативши томагавк, Егоров осознал мигом. Он тут же приложил лезвие к своему лбу и немедля протянул топорик назад, старику.
В той стороне, где был их лагерь, опять раздались удары топора по старой сухой сосне. Егоров оглянулся, заметил, как сосна качнулась. Её нельзя было рубить, так они сразу договорились с Хранителем древнего капища, но вот О'Вейзи теперь яростно рубит сосну... А может, и не О'Вейзи рубит ту сосну? Егоров взмокрел животом от некоего предчувствия.
А старый Хранитель кладбища заговорил, держа у лба лезвие томагавка:
— То золото, что укрыто среди священных камней нашего капища на костях моих предков, ты не добывал, пришелец из-за Большой воды. Ты не мыл золотой песок в ледяных горных ручьях, ты не строил печь для плавки жёлтых слитков, ты не болел сердцем, боясь, что золото обнаружат дурные люди. Ты просто овладел знанием, где оно есть, это золото. А потом пришёл и взял его. Так?
— Да, было так, — выдохнул Егоров. — Извини, старик. Я солгал тебе и твоим предкам. Но в том мире, за Большой водой, на той Большой земле, где я жил, там другие законы. Они гласят: «Что нашёл, то твоё».
Старик убрал томагавк ото лба, положил его себе под правую руку и тихо ответил на признание Егорова.
— Ты сейчас не на своей земле. А на той ты сейчас земле, где наши древние законы окончательно нарушены, а новые законы, написанные «людьми из раскрашенной глины», мы не исполняем. Каждый народ имеет свои законы. Так заведено древними богами... А теперь думай, что тебе делать. Ибо твой лагерь уже захватили янки. Тебя предал твой... однокровник. И к восходу Солнца тебя повесят.
Егоров вскочил на ноги. Обернулся. На его глазах старая сухая сосна наклонилась и стала падать. Егоров кинулся к своей лошади, трясущейся рукой стал совать ей удила в зубы.
— Не бери лошадь. Двигайся пешком! — раздался сзади шипящий старческий голос. Рядом с правым сапогом Егорова воткнулся в землю томагавк, блеснув на солнце...
XVI век. Время правления Ивана Грозного в России и Елизаветы II в Англии – двух самодержцев, прославившихся стремлением к укреплению государственности и завоеванию внешних территорий.На Западе против русского царя зреет заговор. К Ивану Грозному прибывает английский посол, капитан Ричардсон. Причем едет он якобы с Севера, обогнув Скандинавские страны и потерпев кораблекрушение в Белом море. Однако в действительности целью путешествия Ричардсона было исследование проходов к Обской губе, через которую, поднявшись по Оби и Иртышу, английские негоцианты собирались проложить путь в Китай, а в перспективе – отнять у Московии Сибирь.
В XV веке во времена правления Ивана Третьего русский путешественник Афанасий Никитин отправился с торговыми целями в опасное странствие. Его скитания затянулись на шесть лет, он «три раза все деньги терял и пять раз с жизнью прощался», но оставил путевые записи «Хождение за три моря» — замечательное описание своего похода. Царь прочитал этот путевой дневник и отправил «по следам» Никитина молодых и энергичных псковских купцов. Об их приключениях в Средней Азии и Китае рассказывает роман «Янтарная сакма».
Художественно-документальная повесть о первом русском кругосветном путешествии шлюпов «Надежда» и «Нева» под командованием И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского, предпринятом в 1803–1806 гг. для снабжения колоний в Русской Америке.
Пугачёвское восстание 1773–1775 годов началось с выступления яицких казаков и в скором времени переросло в полномасштабную крестьянскую войну под предводительством Е.И. Пугачёва. Поводом для начала волнений, охвативших огромные территории, стало чудесное объявление спасшегося «царя Петра Фёдоровича». Волнения начались 17 сентября 1773 года с Бударинского форпоста и продолжались вплоть до середины 1775 года, несмотря на военное поражение казацкой армии и пленение Пугачёва в сентябре 1774 года. Восстание охватило земли Яицкого войска, Оренбургский край, Урал, Прикамье, Башкирию, часть Западной Сибири, Среднее и Нижнее Поволжье.
Череванский Владимир Павлович (1836–1914) – государственный деятель и писатель. Родился в Симферополе, в дворянской семье. Сделал блестящую карьеру: был управляющим московской контрольной палатой; в 1897 г. назначен членом государственного совета по департаменту государственной экономии. Литературную деятельность начал в 1858 г. с рассказов и очерков, печатавшихся во многих столичных журналах. Среди них особое место занимал «Сын отечества», где в дальнейшем Череванский поместил многочисленные романы и повести («Бриллиантовое ожерелье», «Актриса», «Тихое побережье», «Дочь гувернантки» и др.), в которых зарекомендовал себя поклонником новых прогрессивных веяний и хорошим рассказчиком.
Историческое сочинение А. В. Амфитеатрова (1862-1938) “Зверь из бездны” прослеживает жизненный путь Нерона - последнего римского императора из династии Цезарей. Подробное воспроизведение родословной Нерона, натуралистическое описание дворцовых оргий, масштабное изображение великих исторических событий и личностей, использование неожиданных исторических параллелей и, наконец, прекрасный слог делают книгу интересной как для любителей приятного чтения, так и для тонких ценителей интеллектуальной литературы.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Конец IX века. Эпоха славных походов викингов. С юности готовился к ним варяжский вождь Олег. И наконец, его мечта сбылась: вместе со знаменитым ярлом Гастингом он совершает нападения на Францию, Испанию и Италию, штурмует Париж и Севилью. Суда норманнов берут курс даже на Вечный город — Рим!..Через многие битвы и сражения проходит Олег, пока не поднимается на новгородский, а затем и киевский престол, чтобы объединить разноплеменную Русь в единое государство.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.