Коварный камень изумруд - [79]
— Сейчас составим купчую на эти акции, эти господа проведут по особым конторам все нужные бумаги, а послезавтра... это будет второе сентября, послезавтра выложат на стол пятьдесят тысяч долларов! Твой тесть будет страшно ругаться, но хозяин тех акций ты! Захотел — продал...
Сэм Полянски снова почесал левую щеку и показал мельком два пальца.
— Двести тысяч долларов, и я согласен терпеть ругань моего тестя! — буркнул Егоров.
Оба англа одновременно закачали головами. Нотариус скорбно сообщил :
— Восемьсот тысяч долларов — это условная цена. Пока ваше общество «АРА» не приносит большой прибыли, эти акции стоят столько, сколько я сказал. Ладно, дадим тебе шестьдесят тысяч долларов, но ни цента больше!
— Бери шестьдесят тысяч, Александр Дмитрии, — громко и зло подсказал Сэм, — и будет с тебя! Только бери наличными! Звонкой монетой!
Пожилой английский делец постучал прогоревшей трубкой по столу, что-то пробурчал, хлопнул ладонью по столу:
— Сговоримся так! Получите семьдесят тысяч долларов. Но наличными только двадцать тысяч долларов. Остальные под вексель банка Пирпонта Моргана. Заодно мы обеспечиваем безопасность при официальной регистрации сделки! Деньги будут в момент подписания нашего совместного договора!
К ночи второго сентября подписали договор о продаже, получили деньги, десять полотняных мешков двадцатидолларовых серебряных монет и пять векселей по десять тысяч долларов. Иоська Гольц требовал себе куртаж — десять тысяч долларов наличными, но получил в лоб от Сэма Полянски и согласился взять векселем. Потом почесал лилеющий шрам от плётки, поморгал рыжими ресницами, подсунулся к уху Егорова и шепнул:
— Давай ещё другие акции тихо продадим, а?
— А у меня что, они тоже есть? — так же тихо осведомился Егоров.
— На тебя записаны акции трёх компаний, мистер Егорофф! — расплылся в улыбке Иоська Гольц. — С одной компании деньги содрали, остались ещё две. Ещё по полста тысяч, давай, возьмём с каждой, а? Мне отдашь десять процентов, остальные деньги твои. И я тайком удеру в город Чикаго. Там, говорят, собираются люди удачи со всего света. По местному говору — гангстеры. Там меня никто не найдёт!
Егорову никак не удавалось понять, зачем люди платят и будут платить за красивые большие бумаги, но вот он, живой покупатель, сидит, курит, довольно жмурится, как кот. Английский это кот, вражина! Так отчего бы ему, Егорову, не всучить английскому вражине простую красивую бумагу.
— Давай! — согласился Егоров. — Давай прямо сейчас!
— Прямо сейчас не получится, мистер Егорофф, — пропыхтел покупатель — толстый англ, — опять терпи нас два дня... Оформим купчие, ты своё получишь...
Да, снова через два дня компаньоны продали спрятанную в железные ящики Зильбермана долю акций ещё двух неизвестных компаний его зятя, Егорова. И как это англичанин станет вытаскивать из цепких рук Зильбермана свои теперь бумаги? Но к утру шестого сентября Егоров и его компаньоны имели на руках сто семьдесят тысяч долларов. Из них семнадцать тысяч поимел счастливый до безобразия Иоська Гольц. Правда, он поимел в расчёт не монеты, а тоже бумаги, именуемые «вексель». Но ведь эти векселя своих владельцев кормили, поили, обували... и прочее...
Под самое утро, когда Егоров облился двумя вёдрами холодной воды из колодца, а Иоська Гольц уже ехал в фургоне по пыльной дороге на город Чикаго, Сэм Полянски подогнал по сумрачной улице к бару О'Вейзи три повозки с полотняными фургонами. Каждая повозка была запряжена четвёркой лошадей, да ещё по четыре крепких лошади бежали позади каждого фургона. Егоров с О'Вейзи катали из бара в повозки бочки с пивом, Сэм Полянски таскал ящики с разными бутылками. Потом кинули в фургоны несколько мешков с мукой и сушёными яблоками.
Бар опустел.
О'Вейзи сел на место возничего первого фургона, ещё раз проверил — на месте ли лежат, под рукой ли, три заряженных ружья, на месте ли укрытые барахлом мешки с серебряными долларами и портмоне с векселями. О'Вейзи махнул рукой с бичом, повозки загрохотали по спящей улице.
К опустелому бару подъехали ещё два экипажа с кучерами, теперь для частного извоза денежных людей. Сэм Полянски крепко пожал руку Егорову, ещё раз напомнил:
— Урочище Белой лисы...
После чего прыгнул в экипаж, тот развернулся и тронулся в сторону левой части города, где находилась городская служба и жилые бараки миграционного контроля. Полянски должен был проверить сообщения своих негласных агентов, что вчера в Новый Йорк из Ирландии, из города Белфаста, прибыла в Америку на постоянное жительство группа ирландцев, земляков О'Вейзи. Если такая группа прибыла, то Сэм Полянски должен был всех ирландцев завербовать на свои, якобы пахотные земли, что он купил в урочище Белой лисы. Бумаги нужного уровня на те земли у Сэма уже имелись... Правда, там, в урочище, кругом камень, а не пашня, но с пашней потом можно разобраться.
А свою коляску Егоров Александр Дмитриевич направил в порт. Делов-то было — купить крепкий корабль, способный перевезти пятьдесят пудов золота из порта Нью-Йорк в порт Санкт-Петербург на Балтике.
За милю от порта, на третьей улице, Егоров вдруг увидел стоящий фургон О'Вейзи. Самого ирландца на пустынных проулках не виднелось.
XVI век. Время правления Ивана Грозного в России и Елизаветы II в Англии – двух самодержцев, прославившихся стремлением к укреплению государственности и завоеванию внешних территорий.На Западе против русского царя зреет заговор. К Ивану Грозному прибывает английский посол, капитан Ричардсон. Причем едет он якобы с Севера, обогнув Скандинавские страны и потерпев кораблекрушение в Белом море. Однако в действительности целью путешествия Ричардсона было исследование проходов к Обской губе, через которую, поднявшись по Оби и Иртышу, английские негоцианты собирались проложить путь в Китай, а в перспективе – отнять у Московии Сибирь.
В XV веке во времена правления Ивана Третьего русский путешественник Афанасий Никитин отправился с торговыми целями в опасное странствие. Его скитания затянулись на шесть лет, он «три раза все деньги терял и пять раз с жизнью прощался», но оставил путевые записи «Хождение за три моря» — замечательное описание своего похода. Царь прочитал этот путевой дневник и отправил «по следам» Никитина молодых и энергичных псковских купцов. Об их приключениях в Средней Азии и Китае рассказывает роман «Янтарная сакма».
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.